– Тогда ещё и Павлу. Он с сегодняшнего дня там тоже работает.

– Видишь, какая у нас команда подбирается! – Ванька победно трясёт своей шевелюрой.

Он сказал «у нас»… Милый мой, родной Ванюха! Некоторое время стоим молча. Честно говоря, мне как-то не по себе! Сегодня в больнице все свои тревоги и отсутствие лада с самим собой я забивал непрерывной работой. Даже в машине на обратном пути я заставлял себя думать только о проблемах больницы. Только бы не думать о себе, любимом! И вот сейчас стою, схватившись за Ваньку, как за соломинку. Раньше он так за меня хватался…

– Саш… Ты какой-то сегодня, да и все последние дни, сам не свой, – тихонько говорит он мне в плечо. – У тебя что-то случилось?

Вот, действительно родная душа! Ещё раз убеждаюсь, что Ванька очень тонко меня чувствует.

– Случилось, Ванюха… Взглянул на себя по-другому, наверное, со стороны… Короче, произошла переоценка ценностей. Вообще я хотел тебя спросить…

– Саш… Ты устал сегодня, – очень мягко и заботливо перебивает меня Ванька. – Я, наверное, не вовремя задал свой вопрос. Может, лучше завтра поговорим?

– Нет. Давай сегодня. Водка у нас есть?

– Найдётся, – вздыхает он. – Только лучше бы тебе поспать.

– Прости… Я знаю, что пока тебе всё не вывалю, вряд ли смогу нормально спать. Давай наливай!

Выпиваем по рюмке, закуриваем.

– Понимаешь, Ванюха… Мне тут открылось… – я мнусь, не зная, как начать. И как в холодную воду: – В общем, оборзел я. Понимаешь? Я тут много думал про себя и пришёл именно к этому выводу.

Внимательно смотрю в Ванькины глаза и читаю в них… согласие! Значит, и он это тоже увидел. От этого сразу становится легче, и из меня прёт.

– Успешный человек! Всё могу! Талант! Великий шаман! Все вокруг поют дифирамбы! Скоро поклонницы цветы будут под ноги бросать… Знаешь, как это забирает? Человек может пройти и огонь, и воду, а медные трубы, оказывается, пройти гораздо сложнее. Все вы, и ты в том числе, меня зацеловали. Так кайфово! А я взял и почил на лаврах. Как мне сказал профессор-хирург, я даже к работе стал относиться вальяжно. Поэтому стал допускать небрежности. Да и насчёт нашей больницы… Врио главного врача! Ведь не запротестовал, когда назначали! Расценил как само собой разумеющееся. Переоценил свои возможности и набрал кредиты доверия… А как я их отдавать буду? По векселям надо платить! Ты понимаешь, сколько людей сейчас зависит от моих решений и действий? Они верят мне! А кто я такой? Пацан, возомнивший себя полубогом… Пацан без опыта и образования, нахватавшийся по верхам каких-то знаний. И самое страшное, Ванюха! Я перестал думать! Когда я искал средство поставить тебя на ноги – по ночам думал! На работе в боксах думал! И пришёл успех. А сейчас… Живу на прежних достижениях. Да и багаж свой отрабатываю почти на автопилоте. Знаешь, что является самым действенным оружием против медных труб? Самоирония! Способность посмотреть на себя с сарказмом и посмеяться над своими надутыми щеками. А я этого давно уже не делал…

Обессилев от всего только что произнесённого, наливаю рюмки и, не дождавшись Ваньки, выпиваю свою. Поднимаю на него глаза. Ох… Опять – как в самую душу он мне заглянул! Прямо как тогда… Вижу, что я понят. Вижу его сочувствие. И осуждение вижу. И поддержку тоже.

– Ну что ты молчишь? Скажи что-нибудь! – не выдерживаю я длительной паузы.

– А что я могу тебе сказать? Ты всё сам сказал. Об этом я очень хотел с тобой поговорить, но у нас взаимно не было времени. Да и не знал я, как к тебе подступиться с этим разговором. Ты вернулся из Булуна каким-то другим. Вроде такой же, но – другой. Из Булуна вернулся… повелитель… Повелитель судьбы! Это читалось буквально во всём. Тебя несло. Я тогда испугался. Не тебя, а за тебя! Я читал в истории нашей страны о статье Сталина под метким названием «Головокружение от успехов». Так вот… У тебя произошло как раз головокружение от твоих, действительно имеющихся, успехов. Они оказались сильнее тебя, Сашка… А это – прямой путь к разрушению личности. Твоей личности. Но знаешь… Я очень рад, что сам не начал этого трудного для тебя разговора. Видишь, ты сам ко всему пришёл. Я только не могу согласиться с тобой в отношении больницы. Пойми! Если не ты, так кто же? Больной Кирилл Сергеевич? Ты тогда правильно сказал, что твоя задача сделать так, чтобы он всего того безобразия по возможности не увидел. Ты это обязан сделать ради его здоровья и спокойствия. Разве не так?

– Ты думаешь, я смогу?

– Сашка! Я просто уверен в этом. Если к своим действиям ты будешь подходить с такой же жёсткой меркой, как сейчас, то всё получится. Поэтому я и спросил, чем я могу тебе помочь. Сашка, поверь, у меня есть все основания гордиться своим старшим братом. Это не дифирамбы! Ты сумел остановиться и критически посмотреть на себя со стороны. Это же самое главное! Теперь ты начнёшь работу над ошибками. Ну а я тебе помогу, – заключает Ванька с неожиданной невинной улыбкой.

Снова долго на него смотрю. Мой любимый младший братишка… Такой рассудительный…

– Ванюха… Что бы я без тебя делал? – задумчиво бормочу я. – Я ведь такие признания могу только тебе сделать.

– А Даше?

– Только тебе, – повторяю я.

– Ладно, унтер-офицерская вдова… – Ванька подпирает голову рукой и внимательно смотрит на меня. – Иди-ка ты спать.

– Я хотел ещё тебе про больницу рассказать.

– Так! Старший в тандеме, иди спать! Завтра расскажешь, – командует он.

– Сегодня без твоей лохматой башки я точно не усну.

– Не беспокойся, я тоже иду.

Антошка уже лежит там, где привык, над тем местом на подушке, где должна находиться моя голова. Аккуратно укладываюсь. Кот, чуть-чуть поёрзав и ткнувшись носом мне в голову, начинает мурлыкать. Значит – ждал!

Ванька тоже укладывается.

Обнимаю его и тоже, как Антошка, утыкаюсь носом в волосы.

– Как говорят в математике – необходимые и достаточные условия выполнены, – бурчит он. – Давай, моё всё… Спи теперь!

– Ванюха мой… Братишка мой… – повторяю я, прижимая его к себе.

– Всегда твой… и только твой…

Утренних летучек я решил пока не проводить. Летать пока не с кем. Вообще больница полупустая. Очевидно, из-за своей недоброй славы.

Поприсутствовал на обходе. Теперь имею какое-то представление, кто здесь с чем лежит. Особо внимательно посмотрел прооперированного вчера. Вроде порядок. С утра сделал Семёну Викторовичу первый сеанс. Результат привёл его в удивление. Сказал, что ему летать захотелось. Слава богу, у него не возникло отторжения. Потом он сам предложил мне обсудить плановые операции. Оказывается, они здесь всё-таки проходят. Пожаловался мне, что ему одному на отделении трудно. Ещё бы! Предложил ему свою помощь. Согласился! Похоже, тоже намечается контакт.

Обсудили список необходимых медикаментов. Обсуждали все вместе. Семён Викторович к написанному терапевтами добавил ещё столько же.

– Саша! – ко мне в кабинет, постукивая протезом, быстро входит Павел. – Я был на пищеблоке. Она же в жопу пьяная! Её гнать надо!

– Ты сам готовить собрался? – ехидно интересуюсь я.

– Иди ты! В общем, я поехал к тёте Маше.

– Кто это?

– Ну та пенсионерка, о которой говорил Скориков. Я взял координаты.

– Отлично! Постарайся её уговорить. В конце концов, пригласи приехать сюда с тобой. Вместе попытаемся.

– Ладно. Да! Я вчера вечером звонил Диме. Просил его в общественном порядке помочь с лифтом. Он согласился на выходных.

– Отлично! Я тоже робу с собой возьму.

– Ты лучше подумай, кто на выходных будет здесь в травмпункте работать, – сурово напоминает Павел.

Вот повезло мне! Проблемы хватает на лету!

– Паш, на сегодняшний день я вижу только одну кандидатуру.

– Вот! А ты на чердак собрался лезть, – с некоторым удовлетворением отмечает он. – А то давай – ты на чердак, а я тут руки и ноги вправлять буду.

– Понял, товарищ начальник, – принимаю я его справедливый упрёк.