Риган подалась вперед, пытаясь заглянуть в квитанцию:

— Там указан адрес?

Ида почувствовала себя совершенно подавленной; обнаружив, что могла помочь в расследовании, но в последний момент потеряла эту возможность.

— Нет, Риган, адрес здесь не указан. Теперь я вспоминаю, что он говорил что-то о том, что не знает ни адреса, ни телефона того места, где они с женой остановились.

— Что ж, в этом нет ничего удивительного. А можно мне все-таки посмотреть на эту вашу квитанцию?

Ида передала ей бумажку. Пока Риган изучала ее, та нетерпеливо барабанила пальцами по прилавку.

— Кроме брюк у него для чистки были еще вечернее платье и мужской выходной костюм, да?

— Точно.

— Любопытно, а что, если они сегодня тоже собираются пойти на торжества? Ведь вечеринка у Луиса будет самым крупным и интересным событием в городе, — сказала Риган. «К тому же, будет выставлена на всеобщее обозрение дорогая картина», — отметила она про себя.

Ида задумалась, продолжая что-то вспоминать.

— Как жаль, что следом за этим парнем вошел еще один клиент. Иначе я смогла бы подольше поболтать с ним. Не то чтобы он был разговорчивым, если вы понимаете, что я имею в виду. А, да! Он еще сказал, что одежда нужна ему ко вчерашнему дню, потому что он не знает, приедет ли в город на следующий день, то есть сегодня, а вещи ему должны были понадобиться в четверг вечером. То есть сегодня! Я ему сказала, что мы сделаем все, что будет в наших силах. Я, собственно, всегда и всем это говорю. Мы ведь должны делать вид, что если мы делаем что-то быстро, то стараемся исключительно из хорошего отношения к нашим клиентам. А может, сегодня в городе будет проходить еще какая-то крупная вечеринка?

Риган отрицательно покачала головой.

— Скорее, речь может идти о каком-нибудь частном приеме. Если бы организовывалось что-то действительно большое, я уверена, мой друг Луис сказал бы мне об этом миллион раз, а то и больше. Ида, а какое было то женское вечернее платье?

Ида молча уставилась на висевший на стене плакат, рекламирующий «Мартини». Потом перевела взгляд на вешалку с галстуками, которые она пыталась продавать приходящим в чистку клиентам. Ни один из этих галстуков, кстати, насколько она помнила, так и не был продан за все время ее работы. Наконец, она приняла совсем уж задумчивый вид, какой, по ее мнению, принимают в фильмах все актрисы, которым задают подобные вопросы. В конце концов она ответила:

— Оно было черное.

— А еще какое? — быстро спросила Риган. — Неужели вы не можете про него еще что-то вспомнить? Какого оно было стиля, длины?.. Ну хотя бы что-нибудь.

— Оно было короткое. Как у всех прочих подобных платьев в этом городе, у него был маленький воротничок. На нем было немного серебра. Извини, Риган, я, конечно, его узнаю, когда увижу, но вот так взять и описать его мне все же трудно.

Риган нервно провела пальцами по волосам. А что, если эта парочка все же заявится сегодня вечером на торжества к Луису? И что, если Ида сможет узнать платье на подруге этого своего клиента? Во всяком случае, другого направления мыслей у Риган не было.

— Ида, — сказала она, — мне понадобится ваша помощь.

Та явно воспрянула духом при этих словах. Значит, ее роль во всей этой разворачивающейся драме еще не кончилась?

— Да?

— Могли бы вы прийти на сегодняшние вечерние торжества в качестве моего гостя и посидеть за нашим столом? Мне надо будет, чтобы вы огляделись и попытались заметить это платье на ком-либо из гостей.

Тело Иды напряглось, она вздрогнула, словно по ее суставам прошел электрический разряд.

— Но, Риган, — сказала она, — ведь эти пригласительные билеты так дороги…

— Это не имеет значения. Речь идет об очень важном деле. Так вы свободны сегодня вечером?

«Шутишь?!» — подумала Ида. Она едва собралась с силами, чтобы выговорить слова:

— Да, сегодня вечером я свободна.

Риган сказала ей, куда именно надо будет прийти, и уже выходила из помещения химчистки, когда Ида крикнула ей вдогонку:

— А могу я принести с собой фотоаппарат?

— Да, пожалуйста, — ответила Риган. — Главное, чтобы вы были внимательны и как следует поискали то самое платье.

Ида смотрела вслед Риган, уходившей вниз по улице. Наконец та скрылась из виду. Постепенно внимание Иды вернулось обратно к кипам грязной одежды, и она принялась работать быстро-быстро.

— Ну, берегись, Анджела Ленсбери, — сказала она сама себе. «А что, если про меня появится какая-нибудь хорошая статья в местной газете? — думала Ида. — А может быть, мне вообще сегодня вечером одеться в плащ с поднятым воротником, в каких обычно ходят в детективных фильмах? Как все интересно начинает разворачиваться!».

Тем временем подготовка к вечернему мероприятию в гостинице шла полным ходом. Луис был в своем кабинете, отвечал на телефонные звонки, проверял списки приглашенных. Лишь изредка он выходил в банкетный зал, чтобы наорать на любого из своих служащих, который имел неосторожность подвернуться ему под руку. При этом он должен был совершенно откровенно признаться себе, что помещения его гостиницы выглядели весьма достойно.

Картины кисти местных художников были развешаны по стенам холла и всего банкетного зала. Столики были вынесены, чтобы освободить место для большого коктейля. На стенах также висело огромное количество праздничных украшений, а сцена в банкетном зале была заставлена цветами и зеленью. Трибуну с микрофоном установили с одной стороны сцены, а в центре ее высились две подставки для картины кисти Бизли и портрета Дедули.

Когда же в кабинет к нему вошли Риган и Кит и объявили, что привезли портрет французского короля и что его теперь надо установить на почетном месте, широкая улыбка озарила лицо Луиса.

— Мои дорогие! — воскликнул он и вскочил со своего места. — Давайте пойдем и за всем проследим!

— Я только что вернулась в гостиницу после одного дела, — сказала Риган, идя впереди своих друзей по направлению к главному холлу гостиницы. — Мы тут с Кит собрались выбраться на природу и немного покататься на лыжах. Это Трипп сказал нам, что картину только что привезли в гостиницу.

Портрет Людовика Восемнадцатого стоял, прислоненный к камину. Он был обрамлен золотой рамой и выглядел действительно по-королевски роскошно.

— Посмотрите на краски, на цвета! — воскликнул Луис.

— Так всегда получается, когда со старой картины снимают верхний слой грязи. Как тебе, нравится? — спросила Риган.

Довольный Луис обнял девушку:

— Дорогая моя! Я просто в восторге! И куда же мы повесим это чудо?

— А что, если прямо здесь, над этим вот камином? — предложила Кит.

— Правильно, прямо здесь, над очагом, так сказать, — согласилась Риган. — Чтобы это было как бы центром дома.

— Центром дома, которому этот портрет принадлежит по праву, — продолжала развивать мысль Кит.

Появился Трипп с раскладной лестницей и остальными необходимыми инструментами, чтобы закрепить Людовика на стене. Они еще немного поспорили, насколько высоко должен быть повешен король. Наконец и этот вопрос был согласован, портрет повесили, Трипп спустился с лестницы, отступил на два шага и оглядел плоды своих усилий.

— Я бы сказал, что он выглядит просто замечательно, — констатировал он.

Луис стоял рядом и сиял от радости.

— Риган! Я так счастлив, что просто готов расплакаться.

— Сейчас плакать как раз не следует, Луис. Я разрешу тебе разреветься только в том случае, если твои сегодняшние торжества завершатся полным успехом.

— Риган?! — запротестовал Луис.

Риган рассмеялась.

— Ладно-ладно, позволю тебе отрубить мою глупую голову, король Луис, то есть Людовик. Я уверена, что все у тебя пройдет просто замечательно. Не беспокойся. А теперь мы с Кит покинем тебя и твою гостиницу на пару часиков, а потом вернемся, приготовимся к вечерним торжествам и даже выпьем с тобой по этому поводу чего-нибудь горячительного.