Возможно, правда, этот недотепа сейчас где-нибудь проводит отпуск, уехал куда-то на несколько праздничных дней. Ведь последний раз она с ним разговаривала целых шесть недель назад. Детектив доложил ей, что его расследование пока не дало желаемых результатов, однако не преминул приложить к своему неутешительному докладу счет за услуги. Что ж, теперь вроде бы ситуация изменилась, и детектив мог приступить к конкретным действиям, начать по-настоящему отрабатывать свои деньги.

Джеральдин боялась выходить на улицу и идти в сарай, потому что таким образом могла пропустить, не услышать столь важный для нее звонок. Вместо этого она устроилась у стола на кухне и принялась читать дальше дневник Дедули. На ее губах заиграла улыбка, когда она дочитала до того места, где Дедуля писал, как Ангус Людвиг спросил его, может ли он поухаживать за Джеральдин. «А он был весьма симпатичным парнишкой, — вспоминала Джеральдин, — но тогда я была совершенно не в настроении встречаться с кем бы то ни было. Ну что ж, каждому событию свое время. Другими словами, мое время тогда так и не подошло. Все в тот момент буквально застопорилось. Время как будто и сейчас стоит на месте. Черт побери, этот проклятый телефон зазвонит когда-нибудь или нет?». Именно в этот момент телефон зазвонил.

Мгновение спустя Джеральдин уже во все горло кричала в трубку:

— Я едва не нарекла вас Убийцей Уинклом!

Громким, взволнованным голосом, отдававшимся мощными раскатами в барабанных перепонках Умякла, Джеральдин сообщила детективу о своем выдающемся открытии.

— Да это просто прекрасно, мисс Спунфеллоу! — с энтузиазмом откликнулся Уинкл. — Фантастично! Великолепно! Захватывающе! Теперь все это значительно облегчит решение всей проблемы.

— Хватит нести чушь! — рявкнула на детектива Джеральдин. — Срочно приступайте к работе!

С этими словами она бросила трубку на рычаг и вновь воззрилась на почерк Дедули, которым были исписаны хрупкие страницы старого дневника. «Так, теперь мне надо подготовить свою речь на завтрашнем вечернем мероприятии, — подумала она. И тут ей в голову пришла потрясающая идея. — Перед церемонией открытия портрета Дедули я прочитаю выдержки из его дневника. Проблема только в том, какие из обилия всех этих замечательных отрывков выбрать».

Риган и Кит спешили в мастерскую изготовителя багетов для картин. Конторка мастера находилась сзади большого зала, отведенного под выставку картин, большинство из которых представляли так называемый западный стиль. Полы в галерее были прекрасно натерты, ступать по ним приходилось очень осторожно, и разговоры, здесь велись тихие, почтительные.

Эдди, тощий мужчина лет пятидесяти, с длинными седыми волосами и тонкими жилистыми руками, приветствовал их кивком головы.

— Эта вот картина с изображением короля Людовика Восемнадцатого нуждается в серьезной чистке. Когда она к нам поступила, она была вся в грязи. Мы стали протирать ее с помощью специального раствора и сняли большой слой грязи, но это всего лишь начало работы. Во всяком случае, теперь вы можете видеть его лицо.

— Да, он действительно прекрасно выглядит с чистым лицом, — согласилась Риган, — и цвета стали гораздо ярче.

— Да уж! — сказал Эдди, вглядываясь в портрет короля. — Эту картину надо реставрировать должным образом, но это мы сделаем потом, а пока нам надо привести ее в соответствующий вид к завтрашнему торжественному мероприятию. И выглядеть картина будет, уверяю вас, просто замечательно, просто сказочно!

— Картина прекрасная, — пробормотала Кит. — Послушай, Риган, а нет тут какого-нибудь портрета королевы Кит, которую ты могла бы приобрести для меня лично?

— Я попробую подыскать тебе что-нибудь подходящее, но только в тот момент, когда ты вдруг окажешься на грани нервного срыва, — улыбнулась в ответ Риган.

— Я почти уже на грани этого самого срыва, — заверила ее подруга.

Эдди, казалось, совершенно не слышал, о чем они говорили между собой, сосредоточенно подбирая раму, которая подошла бы для их картины.

— Да, — сказал он, наконец, — эта вот золотая рама кажется мне очень даже симпатичной. Вам она нравится?

Риган внимательно изучила предложенную мастером раму.

— Да, она выглядит просто по-королевски, и это именно то, что нам требуется. А ты как думаешь, Кит?

— Думаю, что надо брать именно ее!

— Нам эта рама нравится! — одобрила Риган.

Эдди достал из-за уха карандаш и стал делать какие-то пометки на магазинном чеке. Риган тоже попыталась однажды хранить свой карандаш за ухом, но он почему-то все время выпадал оттуда.

— Мы пригласим специалиста, который приедет сюда и займется картиной Бизли, — сообщил Эдди, закладывая карандаш обратно за ухо. — Интересно, а нет ли в этом знаменитом сарае госпожи Спунфеллоу еще каких-нибудь замечательных вещиц?

— Не знаю, — призналась Риган, — но я просто умираю от желания поскорее увидеть эту картину — «Возвращение домой». Я так много о ней слышала.

— Да, эта картина тоже просто замечательная.

Риган оставила мастеру некоторую сумму в залог исполнения и оплаты заказа. Передавая ей чек, он сказал:

— Раму мы доставим завтра во второй половине дня в ресторан Луиса. Знаете, эта картина прекрасно подходит для украшения заведения, которым тоже владеет Людовик, то есть Луис.

— Спасибо, — сказала Риган, — если организуемые им торжества увенчаются успехом, то он и сам станет королевской особой — королем Аспена.

— Я не вижу причин, по которым это у него не получилось бы, — сказал Эдди.

«Надеюсь, что вы правы», — подумала Риган.

Для катания на снегоходах день выдался идеальным. Зять Иды провел их по лучшему маршруту — между холмов. Отдохнуть они остановились в маленькой хижине, где им тут же подали горячий шоколад в бумажных стаканчиках. Вся группа путешествующих на снегоходах набилась в маленький домик, притоптывая ногами в попытке согреться.

— Такое впечатление, будто мы первооткрыватели этик диких мест, не правда ли? — пробормотала Кит. — У меня ноги совсем окоченели.

— Попытайся представить, как будет здорово, когда они у тебя опять окажутся в тепле, — сказала подруге Риган.

— На мне надета лишняя пара теплых носков. Я могу с вами поделиться, — предложил Патрик.

— Почему, интересно, ни один из моих прежних ухажеров ни разу не пошел на такую жертву ради меня? — риторически вопросила Кит, улыбаясь Патрику. — Я согласна на твое замечательное предложение, а когда тебе стукнет двадцать один, или восемнадцать, или какой там теперь установлен возраст достижения совершеннолетия, и я буду еще не замужем, мы с тобой обязательно поженимся.

Грег усмехнулся:

— Но ведь у него уже есть подружка.

— Ничего страшного, — сказала Кит, стягивая сапоги. — Меня пугает только одно — если мой жених вдруг оказывается страстным поклонником компьютеров.

Риган рассмеялась, взяла стаканчик с шоколадом и вышла на улицу. Она подошла к своему снегоходу и опустилась на сиденье. Вокруг стояла полная тишина. Не было никакого движения, ни малейшего намека на цивилизованную шумную жизнь. Белоснежные горные вершины вокруг хранили покой. Видимо, именно такими они и были не только в этот день, двадцать восьмого декабря, но и многие сотни лет до этого. «В такие моменты, — подумала Риган, — когда тебя охватывает чувство прекрасного, когда ты восхищен красотой природы, начинаешь верить в чудо. В чудесную возможность вдруг узнать, куда же, черт побери, мог исчезнуть этот самый Ибен. Мир все-таки очень велик, — размышляла Риган, глотая остатки шоколада. — Без помощи чуда узнать, куда он запропастился, будет просто невозможно».

Допив шоколад, Риган поднялась, чтобы бросить бумажный стаканчик в находившуюся рядом урну, и улыбнулась, заметив рядом с урной маленькое объявление: «Не беспокойтесь, мы тоже умеем охранять природу». Лет сто назад в этом распрекрасном местечке, естественно, не могло быть и намека на такое вот объявление.