Миф состоит из серии текстов, сохранившихся преимущественно во фрагментах. Совокупность составляют два романа в стихах, один написан в Англии в 1170–1173 годах Томасом Британским и считается вариантом куртуазным – сохранилось не более четверти текста, – другой, сочиненный около 1180 года поэтом нормандского происхождения по имени Беруль, называют простонародной версией, и от него остался лишь фрагмент в 4485 стихов. Сюда же примыкают три стихотворных повести: два «Безумства Тристана» – они, в зависимости от тех местностей, где были найдены рукописи, называются «Бернскими безумствами» или «Оксфордскими безумствами»; и третья повесть – это лэ Марии Французской «Жимолость». Но и это не все – есть еще скандинавская сага о Тристане и Изольде, написанная братом Робертом по приказу короля Норвегии Хакона IV (1226). «Тристан в прозе» – это созданная около 1230 года переделка мифа о Тристане и Изольде в виде отменно длинного романа, вдохновленного «Ланселотом в прозе»: действие тут разворачивается одновременно при дворе короля Марка, мужа Изольды и дяди Тристана, и при дворе короля Артура. Тристан становится рыцарем Круглого стола и искателем Грааля. По всей христианской Европе миф о Тристане и Изольде распространился в очень ранние годы Средневековья, и, помимо уже упомянутой древнескандинавской саги, следует сказать и о романе Эйльхарта фон Оберге, написанном в последней четверти XII века, и вариантах на средневерхненемецком языке, написанных между 1200 и 1210 годом Готфридом Страсбургским и его продолжателями, Ульрихом из Тюргейма и Генрихом из Фрейбурга. Около 1300 года анонимный автор в Англии написал на среднеанглийском «Сира Тристрема». Во Флоренции, в библиотеке Риккардиана была найдена итальянская версия в прозе, которую можно датировать концом XIII века, она получила название «Тристана Риккардианского».
Исходя из этих текстов, содержание легенды о Тристане и Изольде можно вкратце изложить следующим образом. Сирота Тристан воспитан дядей, корнуэльским королем Марком. Во время своего путешествия в Ирландию он освобождает от стерегущего ее дракона (тут узнается как легенда о святом Георгии, так и рыцарская суть образа Тристана) Изольду, дочь королевы Ирландии, и добивается ее руки для короля Марка. Однако во время долгого плавания по морю они с Изольдой по неосторожности выпивают любовный напиток, который мать Изольды приготовила для своей дочери и короля Марка. Влекомые друг к другу неукротимой страстью, молодые люди становятся любовниками. Камеристка, виновная в ошибке с любовным напитком, соглашается пожертвовать своей девственностью и в брачную ночь ложится в постель к королю Марку вместо Изольды. Следует серия романических перипетий, суть которых в том, что Тристан и Изольда пытаются скрыть взаимную любовь от заподозрившего неладное короля Марка, его баронов, неприязненно поглядывающих на юную пару, и вассалов, которые в немалой степени влияют на короля Марка. Наконец, застигнутые на месте преступления, они приговорены к смерти королем Марком. Им удается бежать, и они скрываются в лесу Моруа, ведя жизнь отверженных бродяг. Марк находит их там, но они держатся с таким целомудрием, что он решает пощадить их, и они возвращаются ко двору. Двусмысленная клятва верности смывает с Изольды обвинение в супружеской измене, а Тристан мстит своим врагам – баронам, однако король Марк отправляет его в изгнание. Отныне любовники видят друг друга лишь издалека, обмениваясь тайными взглядами во время редких появлений Тристана при дворе, куда он приходит то в одежде пилигрима, то в образе жонглера, а то в рубище безумца. Ему предстоит жениться на Изольде Белорукой, дочери короля Кархэкса, но он хранит верность Изольде Белокурой и не заключает брака с другой Изольдой. Раненный отравленной стрелою, он призывает к своему изголовью Изольду Белокурую; но Изольда Белорукая из ревности говорит больному Тристану, что вместо белого паруса, возвещающего о прибытии белокурой Изольды, приплывает корабль с парусом черным, что означает ее отсутствие на корабле. Отчаявшийся Тристан вручает себя смерти, а Изольде Белокурой остается лишь броситься на его мертвое тело и умереть самой.
Миф о Тристане и Изольде наложил глубокий отпечаток на европейское имагинарное. Образ влюбленной пары и представление о любви отмечены его несомненным влиянием. Любовный напиток стал символом внезапной любовной страсти и роковой сути любовного чувства. История треугольника крепко связала любовную страсть с темой адюльтера. Наконец, в западном имагинарном этот миф укоренил мысль о фатальной связи любви и смерти. Уже Готфрид Страсбургский в XIII веке писал: «Правда, они не мертвы, с тех самых стародавних времен; их чарующие имена продолжают жить, и сама их смерть еще долго будет жива, навеки, ради всего доброго, что есть на свете; их смерть не перестанет быть для нас животворной и свежей. ‹…› Мы будем читать об их жизни, мы будем читать об их смерти, и будет нам сие сладостней хлеба насущного». Не останется незамеченной и определенная безликость и известная немощность Марка – короля и мужа. История Тристана и Изольды подчеркивает ограниченность брачных уз и монархической власти. Миф отводит любви место в области маргинального, если не вовсе бунтарского.
Остается вопрос, вырастает ли миф о Тристане и Изольде целиком из куртуазности или частично отклоняется от нее. Представляется бесспорным, что даже в куртуазной версии мифа о Тристане и Изольде заметны черты дискуртуазные (мы еще столкнемся с этим же в идеологии трубадуров). Кристиан Марчелло-Ниция подчеркивал: в том, что касается отношений между мужчиной и женщиной, сюжет выходит за пределы куртуазной этики. «У куртуазной дамы прежде всего цивилизаторская роль; она вводит молодого человека в феодальное общество, заставляет разделить его ценности. ‹…› История же Тристана, совсем напротив, проявляется как ряд отречений, как прогрессирующая маргинализация, приводящая к гибели. Именно в этой перспективе следует рассматривать и переодевания Тристана: в противоположность куртуазной даме, которая побуждает к воинским подвигам, любовь, которую Тристан испытывает к Изольде, побуждает его не к проявлению воинских талантов, а к коварным уловкам и изощренности выдумок».
Миф о Тристане и Изольде живо волновал имагинарное мужчин и женщин XV и XVI веков. В середине XV века английский поэт Мэлори сочиняет «Тристрама Лионского», который имеет большой успех. В XVI веке на тему этой легенды слагаются датские баллады. Немец Ганс Сакс пишет в 1553 году «Тристана и Изольду». В 1580 году появляется «Тристан и Изольда» на сербохорватском. Уйдя в тень в течение XVII и XVIII веков, миф вновь переживает ренессанс, по обыкновению – в эпоху романтизма. A.B. Шлегель сочиняет в 1800 году неоконченного «Тристана»; Вальтер Скотт издает в 1804-м «Сира Тристрема»; сага о Тристране издана в 1831 году по-исландски.
Возрождение и распространение мифа о Тристане и Изольде во Франции связаны с активной научной деятельностью XIX века. С 1835 по 1839 год Франсиск Мишель издает основную часть стихотворных романов о Тристане. В 1900-м Жозеф Бедье публикует текст, на современном языке воссоздающий корпус тристановских легенд, под названием «Роман о Тристане и Изольде», и ему удается растрогать широкую читательскую публику тем, что он сам называет «прекрасной историей о любви и смерти».
Между тем Тристан и Изольда воскресают в английской поэзии – в поэме 1852 года, написанной Мэтью Арнольдом, и в «Тристраме Лионском» Суинберна. Но особенно они обязаны новой жизнью Рихарду Вагнеру. Вагнер еще в 1854 году впервые задумал написать «Тристана и Изольду» и под влиянием Шопенгауэра сделал акцент на трагической и безнадежной стороне мифа, причем либретто, как и музыку, он, по своему обыкновению, написал сам. Закончил он «Тристана и Изольду» в 1859–1860 годах; первое представление оперы состоялось в 1865 году в Королевском Мюнхенском театре под управлением Ганса фон Бюлова, и как раз в это время Вагнер стал любовником его жены Козимы, дочери Листа, – от их связи родится ребенок, девочка, которую они назовут Изольдой.
