- Рада за тебя. Может из тебя монахиня выйдет лучшая, чем мать.

Не знаю откуда у меня взялись эти слова, но они вылетели очень быстро и неконтролируемо. Это сломало маму. Она расплакалась.

- Прости, Танюша, если сможешь когда-нибудь. Я ничего не стану обещать, не буду дарить надежды, все в жизни может случиться. Единственное, я не собираюсь уходить в монастырь. Если ты позволишь, мне бы хотелось жить здесь, с тобой. Понимаю что мама тебе уже и не нужна, без меня ты вон как преобразилась, но мне нужна дочь.

Мама тихо плакала. С ней не случилось истерики, это были самые горячие и искренние слезы материнской любви и боли. Я это видела. Я это понимала. Но ничего не сделала, чтобы поддержать, или оттолкнуть. Я продолжала дальше играть в безразличие. Так проще.

- Я не могу тебе что-то запретить. Это твой дом. Делай что хочешь.

С этими словами я оставила мать на кухне, захлопнув за собой дверь в комнату. Если я в этот раз распахну перед ней свои объятия, разрыдаюсь и скажу что прощаю все-все-все, я перестану себя уважать. Я только-только начала новую жизнь в которой просто нет места на столько болезненным разочарованиям. Я не хочу вновь стать «бракованной». Я не желаю превратиться в то ничтожество под названием «никто», в которое я превращалась последние четыре года. Если у мамы в самом деле хватит ума не сдаться, я только порадуюсь. Я обязательно все-все забуду и прощу, время лечит, но оно должно пройти. А если мама-дура, так и будет.

18

***

- Ма, неси торт, я готова!

- Бегу, бегу!

- Бабушка, гаси свет, сейчас будут свечи.

Свой семнадцатый день рождения я праздновала в тесном семейном кругу. Мама, бабуля и я. Скромный праздничный стол, родные люди и одно-единственное желание - чтоб это счастье никогда не заканчивалось.

После того как мама вернулась из монастыря она ни разу даже не взглянула в сторону спиртного или сигарет. Ее реально отвернуло как от спирта, так и от никотина. Она стала такой мамой, о которой может мечтать любой ребенок. В мою жизнь вновь вернулось утреннее какао и хлопья с молоком. Еще в мою жизнь вернулась сама жизнь.

Мама стала мамой и спустя два месяца, я растаяла. Сначала было нелегко, и всякий раз когда вернувшись со школы я не обнаруживала ее дома, сердце обрывалось. Но я все же нашла в себе скудные запасы прощения. Я престала хамить и рычать, расслабилась и впустила в свою душу любовь и радость.

Со временем мама заняла мое место «кормилицы» и стала работать в две смены продавцом в хлебном магазине. С ресторанами было покончено, по крайней мере, на первых парах. А спустя еще два месяца тетя Кристина Карандашова предложила ей должность админа. Мама сразу согласилась, она знала, что больше не сломается; она стала сильнее; она больше не собиралась менять настоящее на пьяный угар. Да и денег ресторан приносил на порядок больше чем две смены за прилавком.

Что касается меня, тут тоже все зашибись! Тете Тане Добрыниной, с которой мама наладила отношения, я по-прежнему помогаю по хозяйству, но от подачек отказываюсь. В кинотеатр я теперь хожу по выходным на премьеры, а не драить туалеты. Я не стала гордячкой и если понадобится, без проблем возьмусь за любое грязное дело, но пока в этом надобности нет. Томилу Кирилловну я не кинула, я люблю ее «малышей», как родных, и прогулки с ними доставляют мне море удовольствия. Сама Томила частенько балует меня брендовыми тряпками и косметикой от которой я не отказываюсь, тем более мама тоже охотно пользуется качественным мейкапом. Но самое важное в области моих трудовых будней - реклама.

Как мы договорились с Валентиной Георгиевной, ее номер я не удаляла, что было самым правильным решением в моей нынешней жизни. Спустя месяц после нашей последней встречи мой телефон зазвонил. Милым, как обычно, голосочком Валентина Георгиевна пригласила меня на встречу. Прямо в том самом неприглядном кабинете, где мне на рожу наносили различную гадость, из ее уст поступило предложение стать лицом их рекламной компании нового средства по уходу за очень проблемной кожей. Суть рекламы состояла в двух словах и двух фотках ДО и ПОСЛЕ. Ей было неловко, когда речь зашла о «до», Валентина Георгиевна все время сбивалась и нервно проглатывала слова. Едва ли гадкому утенку ставшему лебедем хочется выставлять свое «бракованное» недалекое прошлое, которое невозможно забыть за годы, на общее обозрение, но я к этому отнеслась нормально. Мне уже давно плевать на ту, что осталась в прошлом, и кем я не есть сейчас.

За рекламу косметологическая фирма предложила баснословный для меня гонорар. Только дура отказалась бы от подобного шанса на приличную жизнь из-за галимого ДО, тем более что я ежедневно имела возможность любоваться своим ПОСЛЕ.

Ни на секунду не позволяя себе расслабиться, из колобка я превратилась в миниатюрную даму с аппетитными формами. Для меня уже вошло в привычку просыпаться в шесть утра и пробегать по району несколько кругов. Я почти забыла вкус пиццы и безумно вкусных копченостей. В нашем с мамой холодильнике всегда полно фруктов, овощей и низкокалорийных продуктов. Мы правильно питаемся и иногда даже вместе бегаем, когда мама не слишком устает на работе.

Проблем с кожей у меня больше не возникало. Я тщательно слежу за любыми изменениями на лице: будь то след от незамеченного комариного укуса или чрезмерная сухость. Как говорит мой личный косметолог Валентина Георгиевна: «Всегда легче предупредить болезнь, чем лечить».

С учебой вообще проблем нет. За считанные месяцы из скамейки запасных и явных претендентов на вылет, я выбилась в хорошисты, а на следующий год пообещала самой себе стать отличницей. Не то чтобы мне это было нужно, просто сама себя на «слабо» развела. Так что не отверчусь.

Отца, после того злосчастного дня в парке, я больше не имела чести видеть, а если в разговоре с кем-то каким-то образом затрагивалась тема отцовства, я уверенно заявляла что мой папа умер пять лет назад.

Бабуля стала частым и желанным гостем в нашем доме.

Единственное что осталось неизменным - мои три минуты. Пройдя через все вышеупомянутое, я знаю, что без особых проблем смогу бросить курить. Знаю, что моей силы воли хватит на многое, но я просто не хочу этого делать. Мне нравится никотиновый привкус во рту. Я люблю пускать дым кольцами. Я люблю втыкать на звезды, дождь или снег, когда легкие обжигает яд. Даже бабушка смирилась с этой пагубной привычкой. Я же скажу так - даже на солнце есть пятна.

- Ну что, загадала? - мама с трудом удерживала в руках огромный бисквитный торт, слава богу, у нас бабушка не на диете, а мы себе по кусочку все же позволим.

Я набрала в легкие воздуха и, закрыв глаза, подула изо всех сил, одним махом потушив все имеющиеся свечи.

- Да. Загадала. - Мой довольный взгляд скользнул по маме, затем по бабушке, дежурившей у выключателя. - Я хочу, чтобы наш с вами мир никогда больше не рухнул.

- Нюша, но ведь нельзя свое желание произносить вслух, не сбудется ведь.

- Ма, это у других не сбудется, а у меня сбудется. Знаешь, я ведь не так давно поняла, что все в НАШИХ руках и только в них. Так что мое сбудется, если этого будем хотеть все мы.

Уверенная в каждом собственном слове, Я произносила их с высоко поднятой головой и самой очаровательной улыбкой на лице. Краем глаза видя собственное отражение в зеркале, не верить красивой брюнетке со счастливым блеском в глазах, здоровой кожей и почти идеальными формами, у меня не было никаких оснований. Теперь этой юной даме подвластно ВСЕ!

**********************************************************