Мысли то, действия – без разницы! Если это нарушение, если этому доказательство есть –

неизбежен разбор! А сейчас никому подобные проблемы не нужны!

– Так точно.

– Не нарушай мои планы на твою жизнь! Разрушишь мои – построишь их Скару! А он не спал

дольше, чем я! И жалеет, что не получил раны тяжелее моих! Потому что сон он может получить

только смертный! Хоть ты дай ему просто заснуть! Убери от него подальше мысли, относимые к

Ларсу Стикку! Он мой боец, как и ты! Герф, не мешай мне!

– Я не…

– Молчать! Если ты за – не выдавай, если против – доложи! Это правило! И с этим середины

быть не может! Есть только грань! Но ты на ней не устоишь! Так и не вставай на нее! Не знаешь,

что делаешь, – не делай этого! Больше ничего никто и не требует!

– Так точно…

175

– Герф, запомни, мысли – это меч, память – щит! И оружие, и защиту используй только по

прямому назначению! Бери исходной точкой долг! И не позволяй другим делать обратного! Не то

каждый параноик сможет твой долг этим мечом на куски изрубить и на этот щит положить!

– Так точно, командир…

Айнер отошел за “разделительную линию” еще более резким рывком, словно отбросил меня…

Но сразу подался вперед и острым силуэтом, и заточенным фоновым сигналом с еще более

сокрушительным размахом ударил по столу кулаком в подтверждение сказанному с такой силой,

что содрогнулось, засвечивающее наши глаза, белое поле… Не смею стереть испарину со лба, не

смею даже вздрогнуть под подъемом, рубящей воздух, руки командира… С каждым его,

поднимающим пульс, движением растет и напряжение… Белое поле звенит от частых колебаний,

будто над ухом свистит тонкий хлыст… Айнер рубит воздух, словно обрубает мои мысли…

Неподвижно стою под этой ментальной поркой. И что-то цепенеет в голове все крепче. Нет, это

не от того, что Айнер безжалостно хлещет мои нервы, что белое поле, окружающее мой разум,

грозит мне страшной карой… Нет, это не унижение, не страх… Кроме нас самих, никто не может

нас ни унизить, ни испугать… Это какой-то неподъемный груз, тяжелый и позорный… И он мой –

только мой… И я сам взвалил его на себя… А эти стянутые перчатками костлявые руки лишь

указывают мне его – этот груз, который я взялся тащить, не проверив его и не разобравшись с

ним… Скрытый от других предатель и доносчик, не замеченный ни другими, ни собой, – теперь в

зеркале я буду видеть именного его… Позор… Я готов принять его целиком – сделать все, только

не переложить мою вину, эту подлую промашку неверной руки, на чужие плечи… Но наказание,

как того требует порядок, будет поделено между мной и всеми, кто, пытаясь мне помочь, допустил

ошибку… всеми, кто допустил ошибку, пытаясь помочь мне… Порядок не позволит мне взять всю

мою вину на себя… И этим наказанием всей моей вины мне не искупить… И вообще – одним

только наказанием никому вины не искупить – никаким наказанием… Нужно все исправить… Я

должен сделать это… и должен сделать это сам. Не настолько разрежен мой ментальный фон,

чтобы этого не понять… Только как это сделать, я не знаю… Я не знаю, как исправить мою

неправоту к тем, кто перешагнул системные границы, чтобы расширить мои!.. Не знаю, как

искупить мою тупость перед системой, которой служу верой и правдой, за пределами ее кары!..

– Герф, не опускай и не подымай рук – ты не сдаешь оружие не перед собой, не перед врагом!

Не загоняй совесть в тупик, но и ей не давай твои мозги по тупикам разносить! Просто – думай!

– Так точно…

– Сожмешь зубы крепче – раздробишь пылью! Не жалко зубов, пожалей тех, кто тебе протезы

делать будет! Не свершенное посреди реальных полей преступление высшей мерой никому не

грозит! Но наказание следует неизбежно! И за ним стоит – постоянное наблюдение! Теперь ты

знаешь об этом!

– Теперь мне об этом известно…

– И о том, что нам этого не нужно, тебе теперь известно! Ты знаешь, что мне необходим

человек, не обглоданный Хантэрхаймом до костей! Человек с чистым разумом и не менее чистым

личным делом! Знаешь, что ты такой! И что таких, как ты, у роты больше нет! Что ж, теперь

решай, что ты сделаешь с тем, что делаешь!

– Буду крепче держать контроль над ситуацией.

– Будешь – значит сможешь! Знай, что сейчас ты совершил только прокол, – еще ничего

больше… Знай, что твое дело чисто так, что замарать его никто руки не подымет – до поры… Но

знай, что электронный мозг – не твой! И как бы преданно он тебе ни служил, как бы ты к нему ни

привык – не переноси на него решение твоих задач! Этим ты на командование задачи переложишь!

Порой, сложно контролировать загруженную память – это бывает… Но если ты на это просто не

способен!.. Еще одной ошибки тебе никто не простит! Что молчишь?!

Чувствую, как отливает под давлением адреналина кровь, как холодеют руки, как сводит их

сигнал к действию, как собран и сжат мой ментальный фон… Он не отпускает ни одного сигнала,

пресеченного где-то на исходе и сосредоточенного где-то во лбу…

– Герф, ты попал к Скару под холодный взор. Ты встал поперек его поля зрения, и глаз он не

отведет, если ты их колоть будешь. Только здесь и сейчас тебе дальше строгого выговора не уйти,

176

как ни трудись. Но учти, не повторяй ошибок! С каждым твоим промахом и тебе, и всем, кого ты

подставил, – хуже будет! Поэтому запомни каждый переданный мной тебе мысленный код! И без

помощи электроники за пределами твоей головы! Забудешь про ошейник – забудешь про то, что

офицер S9 способен поступать, как офицер S7 по отношению к своим бойцам! Потому что офицер

S9 не может поступать вопреки правилам системы! И по определенной их грани пройти может

единожды!

Айнер снова откинулся в кресле, сложив на груди руки… Он с уверенностью, что его,

спущенные лучом по моему сознанию, мысли пробили цель, как пущенные по мишени клинки,

смотрит на мой ступор.

– Хорошо, есть контроль… Теперь перейдем к делу… Мне нужно, чтобы ты поборол эту дурь,

как можно скорей, – и не мог больше допустить того, что мне не нужно. Дальше стоит

принципиальный вопрос – на что ты способен. Не исправишь дело с обнаружением ошибок, не

увидишь промах, не сможешь – пропадешь. Не исправишь дело с управлением, с контролем над

ошейником… Что ж – это исправимо. Главное – знать, как стереть.

– Разъясните, командир…

– Стереть – это возможно.

– Это запрещено.

– Формально – да. Но есть и грань. И ты, похоже, дошел до того, что должен встать на эту грань

и стоять твердо – без моей дальнейшей поддержки.

Айнер смотрит на мои мученья с вышины его уровня – все тем же неоспоримо повелительным

взглядом светлых, до холодности, и открытых, до спокойной жестокости, глаз… Но он заклинил

мой разум и забил этот клин с такой силой, что теперь я полностью лишен способности

подключить рассудок. Но он не затронул другой ступени моих соображений… Теперь ни ему, ни

мне не под силу удержать напор недоосознанной несправедливости его решений… Мое упорное

несогласие видит только кусок того, что должно, и больше ничего… Но упрямство затмевает разум

какой-то мутной уверенностью… Белый свет меркнет вдалеке… Айнер отодвинут еще дальше…

– Я не сделаю этого. Если на то не будет дан подтвержденный приказ.

– Герф!.. Ты сделаешь, что приказано! Сделаешь без подтверждений!

Айнер рвет цепи – это замыкание… Но и я уже спустил с цепей своры каких-то нижних

программ.

– Не имею прав исполнить не боевой приказ, противоречащий уставному порядку, без

командных подтверждений. Он не будет иметь силы, если не будет учтен общей базой данных. До

тех пор – ответственность равно разделена отдающим приказ командиром и принимающим его

подчиненным, что дает мне право на неподчинение приказу. Моим действиям будет дан