К счастью, Ник и Джейн нашли время помочь нам, и, когда мы тащим все эти коробки, мешки, сумки и чемоданы в квартиру, мне неожиданно приходит в голову мысль, что вещей у Элисон не так уж и много. Она никогда не обременяла себя вещами. Все, что у нее было, так это вещи и предметы, необходимые девушке в быту: книги для обязательного чтения, свечи, индийские постельные покрывала, подушки, фотографии семьи и друзей, портативный черно-белый телевизор, давно тоскующий по свалке, допотопный видеомагнитофон с верхней загрузкой кассеты, целый мешок косметики (в том числе несколько миллионов флаконов шампуней и кондиционеров, и это несмотря на то что в последнее время я видел на ее плечах всего одну голову, которая нуждается в обработке шампунем/кондиционером) и, конечно же, одежда — вот, пожалуй, и все. Обычный девический набор. Вернее, скромный девический набор. Не такой громадный джентльменский набор, как у меня. В ее наборе не было сотен компакт-дисков, подставок для хранения компакт-дисков, хай-фай-стереосистемы, не совсем древнего переносного телевизора, не совсем древнего видеомагнитофона, двух чемоданов, черных мешков для мусора с одеждой, обувью и кроссовками, многих десятков старых номеров журналов для мужчин, «Экономиста», изображения Чуббаки[43] во весь рост, вырезанного из плаката на картонной основе, давнишних (но я все еще собираюсь почитать их, поскольку там столько интересных статей) воскресных приложений к газетам, джойстика для компьютерных игр, неприкосновенного запаса напитков (четыре упаковки «Карлсберга», бутылка «Джека Дениэлса», наполовину выпитая бутылка «Абсолют ситрус») и еще многого, многого и многого другого.

19.33

Наш первый вечер в новой квартире. Только я, Джим и Диско. Маленькая городская семейная ячейка. Мы смотрим телевизор, ждем на дом еду из китайского ресторана, торгующего навынос, и напитки — шесть упаковок пива «Бек» — из магазина рядом с нами. Но лучше всего мы чувствуем себя, когда садимся за наш новый стол и начинаем вкушать принесенную китайскую еду.

— Какое это счастье, — говорю я, держа в руке чек из ресторана. — Как это прекрасно. Когда мы поужинаем за нашим новым общим столом, как ты отнесешься к тому, чтобы отдохнуть на нашей общей кровати?

Джим улыбается во весь рот:

— Дорогая, тебе всегда приходят в голову превосходные идеи.

Пятница, 14 февраля 1997 года

7.31

Я выхожу в вестибюль проверить содержимое почтового ящика. Среди макулатурной почты попадается конверт, присланный мне родителями. Я сразу же догадываюсь, что в нем, и открываю его со смешанным чувством любопытства и вины. Внутри светло-желтая поздравительная открытка с золотым сердцем посредине. На развороте надпись: «В День святого Валентина все еще тоскую по тебе. Д.». Я понимаю, что должна выбросить ее, но не могу. Я кладу открытку в конверт, а когда Джим уходит на работу, прячу ее в коробку из-под обуви.

Четверг, 13 марта 1997 года

6.43

Прошел месяц с того дня, как я и Элисон стали жить вместе, и все у нас распрекрасно. Когда мы вместе, то большую часть времени в основном хохочем и едим разные вкусности. Поскольку мы практически никуда не ходим, наши друзья волнуются, живы ли мы вообще. Но мы никуда не ходим не потому, что мы не можем, а потому, что не хотим. Мы чувствуем себя примерно так, как Том и Барбара в «Хорошей жизни»[44], — полностью независимыми от внешнего мира. Мне нравится все, что происходит между нами. Вот, к примеру, сейчас я лежу на кровати рядом с Элисон, слушаю программу «Сегодня» и думаю о том, что пора вставать, как вдруг совершенно неожиданно до меня доносится запах, которого я никогда прежде не ощущал… по крайней мере, я никогда не обонял его из этого конкретного источника.

— Это ты? — спрашиваю я, толкая Элисон под бок.

— Что я? — отвечает она, явно притворяясь спящей.

— Ах ты негодная врунья, — говорю я, водя носом и принюхиваясь. — Я знаю, что это не я и не Диско, кстати, ее и в комнате-то нет. Так кто же это, по-твоему? — Я обнимаю ее и говорю, как с ребенком, успокаивающим тоном: — Все нормально, не бери в голову. Просто ты пукнула. Ну и на здоровье.

— Меня пучило всю ночь, но я старалась ничего не выпускать наружу, — оправдывается Элисон, но не выдерживает и заливается смехом, в котором примерно девять частей веселья и всего одна часть стыда. — Я виновата, Джим, прости меня. Я никуда не годная подружка, да?

— Почему?

— Ну, потому, что я… — она изображает на лице гримасу отвращения, — …при тебе.

— Мне многое не понятно, — говорю я. — Но не волнуйся и не бери в голову. Мы столько времени вместе, и только сейчас я впервые унюхал, как ты пукнула. Как случилось, что я не ощущал этого прежде? Ведь каждому время от времени надо пукать. Даже тебе. Так где же ты это делала?

Элисон в смущении хватается за голову.

— Когда ты дома, то в основном в ванной, иногда в прихожей, бывает перед входной дверью, а иногда в общественном месте, где я могу обвинить в этом кого-нибудь другого.

— Да ты не в себе. Ты это понимаешь?

Элисон кивает, а затем целует меня.

Пятница, 28 марта 1997 года

19.09

Начало вечера, я и Элисон сидим перед телевизором, Диско вытянулась между нами.

— А ты знаешь, она похожа на тебя, — говорит Элисон.

— Кто?

— Диско.

— Ты хочешь сказать, что я похож на кота?

— Да нет. Я просто думаю, что если она и похожа на кого-нибудь из нас, то это на тебя. Ты же как-никак ее папаша.

Я смотрю на Диско, которая, развалившись на спинке, широко зевает.

— Наверное, ты права, — говорю я, приглядываясь к кошке. — Она похожа именно на меня.

Пятница, 4 апреля 1997 года

3.45

— Ты проснулся?

В спальне темно; я поворачиваюсь к Элисон, а затем ищу глазами будильник, который стоит на полу у кровати с моей стороны.

— Нет, — вздыхаю я.

Элисон смеется:

— Мне не спится.

— Почему?

— Я кое-что надумала.

— Заснуть снова ты мне, конечно же, не дашь, пока мы не поговорим, так?

— Не дам.

— Ну, тогда давай говори.

— Вот уже три месяца, как мы открыто начали жить вместе, — гордо заявляет Элисон. — Я просто хочу убедиться в том, что у нас все в порядке.

— Позволь для начала спросить тебя, ты знаешь, который сейчас час?

— Знаю.

— И ты все равно хочешь получить ответ на свой вопрос?

— Да.

— Даже несмотря на то что нам обоим завтра вставать чуть свет и идти на работу?

— Да.

— Отлично. Я всем доволен. Ты действительно… как раз то, что нужно для жизни.

Элисон смеется:

— «Как раз то»? Но ведь ты-то знаешь, что я лучше, чем «как раз то».

— Ну хорошо, в таком случае можно сказать, что ты не такая уж и плохая.

— Я знаю, ты думаешь, что у меня не все дома, потому что у меня действительно не все дома. Но мне всего лишь необходимо убедиться, что все у нас хорошо. — Она на мгновение замолкает, а потом добавляет: — Отношения между людьми — это прежде всего общение, вот я и общаюсь с тобой.

— Спасибо за информацию. Может, теперь поспим еще?

— Поспим, — соглашается Элисон сонным голосом и целует меня в подбородок.

Она почти мгновенно погружается в сон, а я не могу заснуть и теперь лежу рядом с ней, размышляя о том, какой болезнью я, должно быть, переболел, что сопение, похрапывание и причмокивание женщины, лежащей рядом со мной, звучат для меня чарующей музыкой.

Воскресенье, 25 мая 1997 года