Ну, а самой яркой «звездой» в клубе был немецкий нападающий Оливер Бирхофф. Я помнил его давно: мы с ним одновременно приехали в Италию летом 1991-го и попали в команды, только что пробившиеся в Серию А. Меня купила «Фоджа», а его «Асколи». Правда, если моя команда совершила героический рывок в верхнюю половину турнирной таблицы, то судьба «Асколи» сложилась совсем иначе: клуб Бирхоффа в том сезоне занял последнее место и вернулся во второй эшелон.
В Серии В Оливер геройствовал, был лучшим ее бомбардиром и в конце концов вернулся в элиту «кальчо»: его «Удинезе» пригласил для укрепления состава и решения главной своей задачи — сохранения места в группе сильнейших.
Забегая вперед, отмечу, что мы оправдали возложенные на нас ожидания: «Удинезе» в сезоне 1995/96 финишировал 11-м, вдалеке от зоны вылета. Я за неполный сезон сыграл 20 матчей, не забил, правда, ни одного гола, так как играл левого крайнего полузащитника, но этого вроде бы и не требовалось, поскольку Бирхофф был в полном порядке и отметился семнадцатью мячами. Один из них он забил как раз перед моим приездом «Ювентусу», обеспечив своей команде громкую победу над грозным соперником — 1:0.
Ну, а сегодня Оливер Бирхофф не нуждается ни в каких рекомендациях. Золотой гол в финале чемпионата Европы-96 сделал его знаменитым на весь мир, превратил в лидера сборной Германии (позже Оливер стал ее капитаном) и открыл путь в великий клуб. Вместе с тренером Альберто Дзаккерони Бирхофф перешел из «Удинезе» в «Милан», в составе которого весной 1999 года завоевал титул чемпиона Италии.
Для меня взлет Бирхоффа ни в коей мере не стал неожиданностью. Общаясь с ним на тренировках и вне поля, я понимал, что этот парень с типичной немецкой внешностью и типичным немецким характером должен непременно пробиться на самый верх. Исключительная серьезность, феноменальное трудолюбие и потрясающая целеустремленность выдавали в нем профессионала до мозга костей, а профессиональное отношение к делу очень часто оказывается важнее таланта. История, в том числе и футбольная, знает массу примеров того, как пропадали без пользы одаренные люди, губившие свой талант беспечностью и расхлябанностью. Серьезный же человек всегда может трудом восполнить то, что не было ему дано при рождении. Впрочем, я вовсе не хочу сказать, будто Бирхофф не талантлив. Просто мне кажется, что он из тех, кто создал себя сам, а не полагался на милости природы.
Для меня «Удинезе» — клуб из небольшого города в северной провинции Фриули, расположенного неподалеку от австрийской границы, — представлялся в тот момент вполне подходящим местом для начала новой карьеры в Италии. Это самая северная точка Италии, в которой мне приходилось жить, и порой во время зимы я не верил, что нахожусь в солнечной южной стране. В Удине бывало очень холодно, часто шли затяжные дожди, а иногда даже выпадал снег. Помню, однажды утром мне на секунду померещилось, будто я вернулся на родину: за окном передо мной раскинулась белая пустыня, поглотившая все вокруг — и дома, и деревья, и горы, и даже небо.
Народ в Удине живет очень спокойный, футбол, конечно, любит, но на трибунах нашего прекрасного стадиона, практически полностью перестроенного к чемпионату мира-90, всегда находились свободные места.
Короче говоря, это было идеальное место для того, чтобы прийти в себя после разлуки с итальянской лигой и вновь обрести вкус «кальчо». Об этом мне говорил работавший в клубе Франко Каузио — в прошлом знаменитый полузащитник «Ювентуса» и сборной Италии 70-х.
В 32 года Каузио закончил выступления за туринский клуб, в составе которого шесть раз становился чемпионом Италии, выигрывал Кубок страны и Кубок УЕФА. Не желая расставаться с футболом, он отправился в «Удинезе» и отыграл там еще три года. Причем спокойная обстановка в клубе настолько благотворно на него подействовала, что он уже в преклонном по тогдашним футбольным понятиям возрасте продолжал показывать игру высокого класса и после полуторагодичного перерыва вернулся в сборную. В итоге к 57 матчам, проведенным за национальную команду в качестве игрока «Ювентуса», Каузио за время выступления в «Удинезе» добавил еще шесть, приняв к тому же участие и в чемпионате мира 1982 года в Испании, откуда итальянцы вернулись победителями. «Более того, — говорил мне Франко, рассказывая о прелестях спокойной жизни в северной провинции, — приехав сюда уставшим и физически, и морально, я считал, что «Удинезе» будет последним клубом в моей жизни. Но вскоре я отбросил мысль об окончании карьеры, отдохнул от напряжения больших городов и накопил достаточно сил, чтобы вернуться на самый верх. Еще год я отыграл в «Интере», а мне ведь тогда было уже 35. Так что, может, и ты сумеешь повторить мой путь. Но крайней мере, у тебя в запасе есть еще несколько лет».
Дружеская поддержка такого знаменитого футболиста была для меня очень важна. Конечно, я мечтал когда-нибудь вновь надеть футболку «Интера» или какого-то другого большого клуба, но для этого мне нужно было много работать, чтобы поверить в себя. Не только поверить, но и проверить: убедиться в первую очередь самому, а потом убедить и других в том, что я еще годен для «кальчо». Уверенность, которую я вновь обрел в Лугано, необходимо укрепить.
В этом плане действительно трудно было найти более подходящее место, чем Удине. Здесь и в помине нет того ажиотажа, часто переходящего в истерию, который окружает большие клубы или любые команды на юге. Нет постоянного давления со стороны прессы: кажется, на весь город здесь всего два футбольных обозревателя, которые делают свое дело, как и все остальные жители, спокойно и размеренно, не докучая постоянным вниманием и не действуя на нервы своей назойливостью. Не приходилось нам сгибаться под бременем чрезмерных амбиций руководства или болельщиков: главная задача «Удинезе» на сезон — сохранить место в Серии А, и, если вылет команде не грозит, никто не будет попусту давить вам на психику. Хотя в последние годы ситуация, думаю, несколько изменилась. Дзаккерони удалось поднять «Удинезе» на новый уровень — два года подряд он выводил команду в Кубок УЕФА. К хорошему привыкают быстро, так что теперь, наверное, в Удине мало кто думает о сохранении места в Серии А, и сегодня перед командой ставят совсем иные цели, чем несколько лет назад.
Но тогда мы не испытывали никакого психологического бремени и играли спокойно, можно даже сказать, в свое удовольствие, хотя, по большому счету, это, конечно, не так. Даже для того, чтобы просто попасть в число четырнадцати лучших и не расстаться с Серией А, нужно приложить немало усилий. Но с теми нагрузками, которые испытываешь в клубе, думающем только о чемпионстве, все это ни в какое сравнение не идет.
Я был бы полностью доволен своей жизнью в Удине, если бы ее не отягчало одно немаловажное обстоятельство. По мере продвижения к концу сезона я начинал испытывать все большие проблемы с физической формой. Сказывалось то, что я не прошел предсезонную подготовку. Те самостоятельные занятия, которые я летом вел с тренером «Интера» по физподготовке, лишь поддерживали тонус, но серьезной подготовкой к сезону их не назовешь. В «Лугано», куда я попал уже после начала чемпионата (к моменту моего приезда прошли четыре тура швейцарского первенства), я никаких проблем не испытывал, однако в Италии нагрузки совсем иные, и вскоре после приезда в Удине недостаток моей физической кондиции стал сказываться.
Так уж устроен мой организм, что предсезонная подготовка для меня очень важна. А для некоторых ребят она не является такой уж необходимостью. Скажем, мой друг Колыванов обладает фантастической способностью набирать форму за считанные дни. Играя вместе с ним в «Фодже» и «Болонье», я иной раз просто поражался: приедет он из отпуска весь какой-то отяжелевший, неповоротливый, кажется, две недели нужно ему безвылазно в сауне сидеть, чтобы вес в норму вернуть. Но проходит три-четыре дня, и он уже в полном порядке.
По мере того как сезон подходил к концу, я все больше был недоволен собою. Похоже, тренеров и болельщиков моя форма не беспокоила, по крайней мере, претензий мне никто не высказывал (возможно, лишь потому, что претензии, как я уже говорил, не свойственны этой скромной команде), но сам я чувствовал, что каждый новый матч дается мне все с большим трудом. А когда наступил конец сезона, я, не скрою, испытал облегчение.
