— Это было довольно круто. — слова Регента вызвали больше удивлённых взглядов, чем смех Бакуды. Я тоже уставилась на него. И дело было не в том, что он сказал, а в том, как спокойно звучал его голос.

— Я в курсе. — Бакуда повернулась к нему, и наклонила голову набок. — Я использовала идею из работ Теслы о колебаниях. Он предполагал, что если подобрать правильную частоту, то можно разрушить Землю, и…

— Без обид, — сказал Регент, — ладно, я скажу иначе: на самом деле, мне плевать, обидишься ты или нет. Только не надо в меня стрелять, я просто хочу остановить твою болтовню потому, что не интересуюсь всякой научной хернёй и заумными объяснениями. Это скучно. Мне было просто прикольно увидеть, как выглядит человек, превращённый в кашу. Грубо, жутко, просто настоящий пиздец, и тем не менее — изящно.

— Да! — Бакуда ликовала от внимания. — Это как ответ на вопрос, который ты даже не понял, как задал!

— Как ты это сделала? Засунула бомбы в этих цивилов, чтобы сделать их послушными?

— Во всех! — ответила Бакуда, почти вне себя от восторга от своего успешного «эксперимента» и внимания Регента. Чуть подпрыгивая и кружась, она прошла через толпу и прижалась к одному из своих головорезов, гладя его по щеке. — Даже в самых верных. Жуть, сколько работы. И дело не в процедуре размещения устройств в их головах. После первых двадцати операций я могла делать это с закрытыми глазами. Буквально. Фактически, некоторые я так и сделала.

Она надула губы.

— Пришлось усыпить первую дюжину и сделать им операции, пока они были без сознания, таким образом, у меня появились рабочие руки, чтобы пригнать ко мне всех остальных. Одного за другим. Как только исчезло ощущение новизны, это стало крайне утомительно.

— Да уж, мне было бы лень делать такое, даже если б у меня были твои способности, — заметил Регент. — Можно мне подойти к телу? Чтобы лучше рассмотреть.

Её настроение мгновенно изменилась, и она сердито наставила на него палец:

— Нет. Не думай, что я не понимаю, что ты пытаешься что-то предпринять. Я настоящий гений, ясно? Я могу продумать двенадцать ходов вперёд прежде, чем ты обдумаешь свой первый ход. Вот почему вы стоите там, а я, — она села на джип сбоку, — сижу здесь.

— Блять, да остынь ты, — ответил Регент, — я просто спросил.

По выражению лица Сплетницы я поняла, что она думает о том же, о чём и я. Лучше проявить немного уважения чокнутой взрывальщице. Я сказала то, что не могла сказать Сплетница.

— Смени тон, Регент, — прошептала я.

— Пооохуууй, — растянула Бакуда. — Тощий парень потерял малейшее расположение, которое он заработал, оценив моё искусство. Или, по крайней мере, оказался способен убедительно притвориться.

Она обратилась к парню с камерой на плече:

— Ты всё ещё снимаешь?

Тот коротко кивнул. Посмотрев на него, я увидела бусинки пота, бежавшие по его лицу, несмотря на то, что сейчас был прохладный вечер. Похоже что её бандиты тоже были сильно напуганы.

— Хорошо, — Бакуда потерла друг о друга свои руки в розовых перчатках. — Позже мы вырежем всю болтовню, затем выложим ролик в сеть и отправим копии в местные новостные агентства. Что ты об этом думаешь?

Парень с камерой ответил с акцентом:

— Отличный план, Бакуда.

Она хлопнула в ладоши. Потом указала на толпу:

— Хорошо! Так, ты… да, ты, девочка в жёлтой рубашке и джинсах. Если бы я приказала тебе, ты бы смогла поднять оружие и выстрелить?

Мне потребовалась секунда, чтобы найти девочку в дальнем конце толпы. Она поражённо смотрела на Бакуду, и всё же сумела ответить:

— Оружие тоже расп-плавилось, госпожа.

— Ты должна звать меня Бакуда. Ты знаешь об этом. Ничего особенного. Если бы оружие всё ещё было на месте, ты бы выстрелила? Или если я прикажу кому-нибудь дать тебе оружие, ты будешь стрелять?

— Я… я думаю, что, возможно, смогу, — её глаза скользнули по луже, которая была Паком Чиху.

— И это завершает мою демонстрацию, — Бакуда обратилась к нашей группе. — Страх! Это то, почему Лун изо всех сил старался завербовать меня. Я всегда понимала в глубине души, что страх — это мощный инструмент. Он просто точно сформулировал это. Истинный страх — смесь определённости и неопределённости. Мои люди знают, что если они разозлят меня, то мне стоит лишь только подумать об этом, и бомбы в их головах взорвутся. Они знают, что если я умру, то рванёт каждая сделанная мною бомба. Не только те, что я засунула в их головы. Вообще все. А я сделала много бомб. Это — определённость.

Лиза потянулась, схватила мою руку и плотно сжала.

— Что касается неопределённости, — Бакуда закинула ноги на борт джипа, — мне нравится перемешивать мой арсенал так, чтобы результат его использования был непредсказуем. Но ведь нужно позаботиться о том, чтобы моим людям было нескучно, верно? Держать их в напряжении? Вот вам показательный пример: вуаля!

Слово совпало с началом настоящего взрыва, который сопровождался чем-то похожим на удар грома, но Лиза уже тянула меня за руку, оттаскивая оттуда.

Мельком я видела хаотично кричащих людей, бегущих от места взрыва посреди группы Бакуды. Бегущие люди загородили вооружённых бандитов.

Регент вытянул руку и взмахнул, заставив с десяток человек натыкаться друг на друга. Толпа потеряла всякий порядок. Я услышала грохот выстрела и увидела, как Регент схватился за плечо расслабленно опавшей левой руки, но не была уверена в том, что эти два события связаны.

Бакуда всё ещё сидела на боку джипа. Она то ли что-то кричала, то ли смеялась. Она позволила нам вырваться из её хватки, её люди были на грани того, чтобы в панике начать убивать друг друга, и она только что убила по крайней мере одного из них по собственной прихоти. После всего, что мы только что видели, я готова была поспорить, что она смеялась, наблюдая всё это.

Я почти не заметила, что уже наступила ночь, и как будто приглашая нас зайти поглубже в лабиринт, вокруг включилось ночное освещение. Мы бросились бежать, и Мрак прикрыл наше отступление завесой тьмы.

4.09

— В тебя попали? — спросила я Регента, как только мы вчетвером ринулись по переулку. Ответа не было. Поэтому я попыталась спросить ещё раз, более настойчиво:

— Регент! Послушай, ты не ранен?

Он мотнул головой, сжимая плечо одной руки ладонью другой, движение далось ему с трудом:

— Это не пуля. Я использовал силу слишком часто, и получил отдачу. Левую руку свело судорогой. Я не могу двигать ею. Не беспокойся об этом.

— Отдача? — переспросила я.

— Не волнуйся об этом! — его рычащий ответ очень сильно удивил меня, потому что Алек всегда был таким спокойным и — иногда даже слишком — похуистичным. Будто чтобы загладить вину за свою агрессивность, он пробормотал извинение:

— Блять. Прости. Это больно, но я справлюсь. Вы, ребята, лучше сосредоточьтесь на том, как нам выбраться из этого дерьма.

— Сплетница, — я всё ещё держала её за руку, поэтому сжала её, чтоб уж точно привлечь внимание. — Самое время тебе вступить в игру.

— Тем более, что ты завела ситуацию настолько далеко, что позволила нам попасть в такой пиздец, — прорычал Мрак.

— Хорошо, — Сплетница фыркнула от напряжённого бега, и от раздражения, отпустила мою руку, и убрала волосы с лица назад, за уши. — Прежде всего, она лжёт.

— О чём? — спросила я.

— Она не новый лидер АПП.

— Что? А кто тогда? — спросил Мрак.

— Ваши предположения будут не хуже моих. Бакуда не возлагает на себя ответственность, она просто наслаждается своей ролью, притворяется.

Земля содрогнулась, и мы оглянулись, чтобы увидеть, как из той тьмы, которой ранее Мрак прикрыл наше отступление, вылетают мусор и обломки.

Лишь потому, что мы смотрели в ту сторону, мы успели заметить, как из темноты вылетела ракета. Мы напрасно пригнулись, поскольку ракета пролетела по дуге в метре над нашими головами и полетела дальше по переулку к тому самому месту, где была ловушка с голограммой и бомбой.