Попытались осторожно подержать на пламени медальон Зейлера, чтобы удалить ртуть, если она присутствовала, однако ничего не изменилось: верхняя часть монеты осталась серебряной, золото осталось золотом. Значит, чудо? Очень долго хранил медальон свою тайну. Дальнейшие испытания затруднялись тем, что его нельзя было разрушать ввиду исторической ценности. Как же можно было узнать, из чего состоит медальон, если запрещено было брать пробы вещества, из которого он сделан? Прошло 250 лет, пока ученые наконец раскрыли тайну этого алхимического медальона, а также сущность "процесса" Зейлера по превращению элементов!
Средневековые алхимики одурачивали императоров, королей и князей. Позднее они также находили своих жертв в высших кругах. Даже гордые правители из рода Гогенцоллернов не смогли уберечься от их каверз. Истории известно, как Фридрих I обошелся с алхимиком Каэтано -- с чисто прусской военной строгостью. Этот авантюрист ловко выманил из карманов владыки немало золота, однако сам не смог его получить. Прусский король в 1709 году приказал его повесить.
Этот случай должен был послужить поучительным примером для потомков королей. Однако последние продолжали бесславно попадаться на удочку обманчивого искусства странствующих алхимиков и поплатились большими суммами. Фридрих II, названный Великим, в конце концов вынужден был неохотно признать: "Алхимия -- это род болезни: кажется, на какое-то время она излечена разумом, но вдруг вновь возвращается и поистине становится эпидемией...".
Однако это не могло служить оправданием, и нельзя было дальше предоставлять алхимикам свободу действий. Так решил последователь Фридриха II Фридрих-Вильгельм II. В период его правления были изданы законы, направленные на подавление алхимической "эпидемии". В параграфе 1402 всеобщего свода законов для прусских государств от 1791 года записано: "Люди, которые обманывают публику мошенническими действиями, как алхимики, изгонители духов, предсказатели, кладоискатели и т. п., помимо уплаты обычного штрафа за мошенничество, помещаются в каторжную тюрьму от 6 месяцев до 1 года и выставляются на площади". Теперь алхимики должны были опасаться строгости закона.
"Я сделал золото!"
"В XIX веке превращение металлов друг в друга будет широко использоваться. Каждый химик будет делать золото, даже кухонная посуда будет из серебра, из золота!"
Автор этих слов не был вдохновенным приверженцем искусства алхимии; это был химик, Кристоф Гиртаннер из Геттингена. Однако следует отдать ему должное. Гиртаннер считал еще более поразительным, чем искусство получать золото, превращение алмаза, самого твердого и прозрачного вещества, в мягкий и непрозрачный графит, а также превращение хрупкого железа в твердую сталь.
Высказывание Гиртаннера, которое было у многих на устах, относится к 1800 году, то есть к самому началу XIX века, обещавшему поистине стать "золотым". Однако эта часто повторявшаяся цитата не могла скрыть ни от кого того факта, что искусство алхимиков зашло в тупик. Благодаря промышленной революции естественные науки начали бурно развиваться, и вера в алхимию стала таять, как лед на весеннем солнце. Когда в начале "золотого" века в Германии собралось так называемое закрытое общество для того, чтобы вернуть прежний блеск потускневшему золоту алхимиков, такое событие было оценено историками как последняя вспышка алхимии. В статьях современников можно было часто встретить высказывания, что прошло время тех шарлатанов, которые поражали мир своими ошеломляющими опытами. Даже в кругах, далеких от науки, постепенно укрепилось убеждение, что металлы нельзя превратить ни в столь желанное золото, ни вообще в какой-либо другой элемент. Самые большие "умники" все же допускали, что может появиться поистине новый процесс получения золота.
Потому и были чрезвычайно поражены читатели лейпцигской "Иллюстрирте цейтунг", когда 9 декабря 1854 года в разделе "Открытия" появилось сообщение о получении золота искусственным путем. Француз по имени Теодор Тиффро, выпускник и препаратор Высшей промышленной школы в Нанте, только что выпустил брошюру, в которой он протрубил на весь мир следующую сенсацию: "Я нашел способ получения искусственного золота, я сделал золото!"
Вот описание его открытия.
Убежденный, что металлы являются сложными веществами, то есть соединениями, которые можно "сконструировать", Тиффро решил совершить научную поездку в классическую страну металлов -- Мексику. Там, а также на золотых полях Калифорнии он хотел проверить свои теории.
Молодой препаратор начал путешествие в декабре 1842 года в возрасте 23 лет. Ему удалось бродить по незнакомой стране, не привлекая особого внимания, так как он выдавал себя за начинающего фотографа -- только что был открыт процесс получения дагерротипов, как тогда их называли. В течение пяти лет он путешествовал по горным районам Мексики, опрашивал горнорабочих и слушал со слепым доверием поразительные рассказы у вечернего костра: металлы могут расти и сами по себе облагораживаться, чему способствует знойное мексиканское солнце. На золотых рудниках, как услышал Тиффро, вовсе не нужно сразу прокладывать штольни, ибо золото должно сначала "созреть". Через год на этом месте образуется сверкающее золото, возникшее из серебра, вот только тогда стоит начинать выработку.
У Тиффро сразу появилась навязчивая идея: такой процесс можно также проделать в лаборатории. И он начал вести лабораторные опыты вдали от родины. Тиффро растворял серебро в азотной кислоте. Для этого он брал природное серебро, чистое по внешнему виду, из рудников Гвадалахары. Либо, за неимением его, брал большие серебряные мексиканские монеты, которые превращал в опилки. Реакционную смесь Тиффро подвергал воздействию солнечных лучей в течение нескольких дней, порой недель. Эти опыты проводились в горняцком городе Гвадалахара, расположенном в горах в центре страны. Позднее Тиффро говорил, что при тамошнем сильном солнечном облучении успех был ему обеспечен. Никогда больше, вспоминал он с сожалением, у него не было столь благоприятных условий.
Что же открыл Тиффро? После неоднократных выпариваний и растворений в кислоте в конце концов обнаружились блестки чистейшего золота. Если собрать их вместе, они, вероятно, составили бы несколько граммов. Для Тиффро это служило доказательством того, что серебро превратилось в золото под магическим воздействием солнечных лучей Мексики.
Тиффро побоялся сразу разглашать упомянутый тайный рецепт. Как все алхимики, француз сначала держал свое открытие в тайне. Поэтому в его брошюре нет ни словечка о новом процессе получения золота, якобы производящем революцию. Только к концу брошюры читатель мог понять, что, собственно, преследовал Тиффро: "Я обращаюсь к своим соотечественникам с ожиданием помощи, необходимой для окончания моего труда". Иными словами, подобно всем алхимикам, Тиффро нуждался в деньгах для воплощения в дело своего открытия. Он писал весьма недвусмысленно: "Не может быть, чтобы я был вынужден разделить судьбу тех многих изобретателей, которых презрело их отечество..."
В "Отчетах Парижской академии наук" за 1853 год имеется краткое упоминание о том, что 17 октября Тиффро сделал доклад о своем открытии. Уже в июне он передал брошюру Академии наук[17], а с ней как вещественное доказательство несколько проб золота, полученного в Мексике. Были колебания, стоит ли публиковать более подробный отчет о докладе Тиффро в уважаемом журнале, который читали ученые всего мира. Комиссия, в которую вошел известный химик Тенар[18], пришла к отрицательному решению. Представленное золото было, конечно, золотом. Однако ничто не доказывает, что оно получено искусственно, к тому же Тиффро в своей брошюре полностью умалчивает о процессе его получения. Очевидно, автор сам явился жертвой ошибки, и золото, имевшееся в виде следов, он сконцентрировал и выделил.
