Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Данная мифологема не соответствует фактам. Тот же Штраус, в отличие от генерал-фельдмаршала Вальтера фон Браухича или командующего 2-й танковой группой генерал-полковника Гейнца Гудериана, не пытался блокировать недоброй памяти приказ о комиссарах (Kommissar Erlass)[323], как это утверждал Гешвенд. Мемуарист, в частности, писал, будто Штраус «издал запретительный приказ», а Векманн «в виде меморандума этот приказ еще повторил и еще добавил, что солдаты вермахта ни в коем случае не следовали примеру СС и СД»[324]. Последнее опровергается свидетельствами из записной книжки другого эмигранта, переводчика одного из «разведывательных отрядов» 9-й армии Николая Ранцена: «29 июля. Ездил на вылавливание коммунистов… 5 октября. Сегодня попался в руки политрук. Свез его сейчас же в штаб дивизии. Сделали допрос – и к стенке»[325].

Одновременно утверждения Гешвенда и Светлова опровергаются текстом обращения к населению Штрауса от 12 сентября 1941 года: «Кто укроет у себя красноармейца или партизана, или снабдит его продуктами, или чем-либо ему поможет… тот карается смертной казнью через повешение. Это постановление имеет силу также и для женщин… В случае, если будет произведено нападение, взрыв или повреждение каких-нибудь сооружений германских войск, как то: полотна железной дороги, проводов и т. д., то виноватые, начиная с 16.9.41 г., будут в назидание другим повешены на месте преступления. В случае же, если виновных не удастся немедленно обнаружить, то из населения будут взяты заложники. Заложников этих повесят, если в течение 24 часов не удастся захватить виновных, заподозренных в совершении злодеяния, или соумышленников виновных. Если преступное деяние повторится на том же месте или вблизи его, то будет взято и, при вышеприведенном условии, повешено двойное число заложников»[326].

Следует сказать, что тогдашнее командование 9-й армии в лице Штрауса и Векманна не было после войны осуждено за военные преступления (впрочем, к заговору полковника Клауса фон Штауффенберга они также не примкнули).

Важно, что отчасти ценностные установки, а отчасти тактические цели командования 9-й армии, русских эмигрантов, а затем перебежчиков и военнопленных, перешедших на сторону противника, совпали. «В расположении 9-й армии решили создавать русские добровольческие отряды без разрешения главной ставки Гитлера. Так поступали и отдельные армейские корпуса»[327].

Собственно сами «Белые кресты» были сформированы под Велижем[328]. В мемуарной и исследовательской литературе нет точной даты их появления. Олег Светлов писал о том, что отряд создали в августе – начале сентября, за месяц до начала операции «Тайфун» (2 октября 1941 года)[329]. Историк Кирилл Александров в качестве даты назвал 24 августа[330]. Можно сказать, что образование отряда произошло не ранее 14 июля, когда Велиж был взят частями вермахта.

Не все ясно и с выбором названия соединения. Светлов вспоминал: «в отличие от немецких частей, солдаты и офицеры русского добровольческого отряда носили свой символический знак на левом рукаве. Это был белый крест на черном фоне»[331].

Возможно, учитывая, что его первоначальный костяк составили эмигранты, оно восходит к символике Северо-Западной армии генерала от инфантерии Николая Юденича[332]. Белый крест присутствовал и в символике Балтийского ландвера, а в эмиграции – на знаках Пражского отделения РОВСа, Русского общенационального державного движения. Вероятность влияния офицерского креста Особого маньчжурского отряда или Знака беженцев (Гирин) представляется маловероятной.

Также для русских добровольцев вводились погоны, идентичные Русской императорской армии[333].

Первоначально был сформирован отряд из 50 человек[334]. Командные должности в нем заняло несколько эмигрантов (из примерно 110), прибывших в 9-ю армию[335]. Изгнанники набирались не только из живших в Германии русских, но и из других европейских стран. Один из них, старший лейтенант Насанов, еще в 1932 году бежал из Советского Союза в Финляндию, но большинство принадлежало к первой волне[336]. Отношения между ними не были простыми. Вот несколько характеристик-портретов своих коллег, сделанных Ранценом во время их следования на фронт: «Борис Федорович Шишкарев – дурак и выскочка… Одиночка. Поп расстрига, рыжий; Князь Мещерский (говорят, сволочь); Жоржик из Франции (…с моноклем); Сычев называет себя v. Sythev – мерзавец, в общем, порядочный. На фронт ехать боится, метит в штаб подальше в тыл»[337]. Отличались и политические взгляды коллаборантов. Если Гешвенд и Светлов надеялись на возрождение национальной России и скептически (по крайней мере, после войны) оценивали политику Гитлера («враждебное, антирусское мировоззрение»), то Ранцен вполне благожелательно относился к национал-социализму, отождествляя себя с Германией. Так, в записи после 23 ноября 1941 года он отмечал: «сегодня получили хорошие и плохие сведения. Хорошие: Клин взят нашими танками… Плохие: Удет и Мельдерс разбились»[338]. Нельзя исключить, учитывая небольшое число эмигрантов, что кто-то из названных Ранценом лиц помимо Никиты Мещерского[339] оказался в «Белых крестах».

Основной состав набирался из красноармейцев. Часть из них сразу же заняла должности младшего начальствующего состава соединения (август – сентябрь 1941 г.)[340]. Роту возглавил Заустинский, приехавший на фронт, по одним сведениям, из Парижа, где у него был небольшой продуктовый магазин, по другим – из Германии, где он работал на одном из заводов[341]. Ротмистру легко удалось найти общий язык с бывшими красноармейцами. Он вспоминал в интервью Николаю Брешко-Брешковскому (сыну печально знаменитой «бабушки русской революции»): «формируйте из пленных красноармейцев отряд… Вы же командир этой отдельной части. Мы верим в вас и верим вам… Я получил из лагеря пятьдесят красноармейцев… Пустые глаза, до жуткости пустые. В них и животный страх, и отупение, и забитость, и недоверие, недоверие зверенышей, не знающих ни доброго слова, ни человеческого отношения!.. Они принесли с собою все то дурное, отвратительное, чем отравляла их каторжная власть: ложь, шпионство друг за другом, воровство, жадность, боязнь сказать лишнее слово… Первое впечатление, и щемящая тоска и гнев: во что превратила жидовская сволочь этого русского парня, умного, разбитного? Во что? И я решил: попытаюсь воскресить в них русского человека… Я был мягок, сердечен и в то же время – требователен и строг. Они это поняли и оценили… Я им внушал, как детям: стыдно и нехорошо лгать, доносить друг на друга, брать чужое, быть трусом. Русский человек, да еще солдат, защитник Родины, всем должен открыто и честно смотреть в глаза. Он и надежда и опора, и защита всех женщин, детей, всех слабых… Я пробуждал в них чувство собственного достоинства… Что же вы думаете? До жути пустые, мертвые глаза стали оживать… Затеплилась мысль… Тогда я начал чтение общедоступных лекций, мною же составленных. О России: чем она была и во что ее превратила советская власть. Об ней, об этой самой власти. О религии и о Боге, о сельском хозяйстве. О рабочем вопросе. О жидомасонах. О семье. О государственном строительстве… Какую любознательность выявляла моя странная аудитория… Меня засыпали вопросами… Насильственно прибитое, убитое политруками, – жажда знания, желание думать, свободно высказываться – все это, освобожденное, хлынуло через край… Тогда только я принялся обучать их строю. Переучивать, вернее… Воинская безграмотность их была ужасающая!.. Кроме шагистики – ничего! Но и шагистика – срам один! Да и откуда? И тело их, и бедные мозги пребывали в вечном маразме, в обалдении от непосильных потуг объять идиотски-талмудическую проповедь ненависти бородача Маркса… Еще две недели усиленной муштровки, и получились отличные солдаты. Не только строй, выправка, но и чувство и знание каждым своего “маневра”… И вот вам: казалось, невозможное возможным стало… Я отдал им свою душу, и, взамен, их души раскрылись, потянулись к моей»[342].

вернуться

323

Гудериан Г. Воспоминания солдата. Смоленск: Русич, 1998. С. 206–207. Последнее было, впрочем, обусловлено не столько антинацистской оппозицией офицеров (Гудериан входил в состав Суда чести, расследовавшего деятельность участников заговора 20 июля), сколько с прагматичными опасениями, что приказ приведет к ослаблению дисциплины.

вернуться

324

Гешвенд О. Еще о русских добровольческих отрядах (Условия для создания и возможности немецких генералов). Фонд Гешвенда. Л. 22.

вернуться

325

Записная книжка Николая Ранцена. Л. 363. К сожалению, на момент работы автора с фондом Гешвенда, он не был до конца описан. Поэтому записная книжка Ранцена, представляющая из себя стандартный ежегодник, была обозначена как один лист фонда.

вернуться

326

Кондратьев О.А., Федоров Е.С. Ржевская трагедия. Ржев.: б. и., 2010. С. 22–23.

вернуться

327

Гешвенд О. Добровольцы Белого креста. Л. 5.

вернуться

328

У Светлова город ошибочно назван Велишем (Светлов О. Братство Белого Креста. С. 80).

вернуться

329

Светлов О. Братство Белого Креста. С. 80.

вернуться

330

Александров К.М. Русские солдаты вермахта. Герои или предатели. С. 106.

вернуться

331

Гешвенд О. Добровольцы Белого креста. Л. 8; Светлов О. Братство Белого Креста. С. 80.

вернуться

332

В Северо-Западной армии была принята следующая нарукавная эмблема: угол, цвета национального флага, острым концом обращенный вверх и расположенный под ним белый крест.

Впрочем, мне пока не удалось найти подтверждения, что кто-либо из известных военнослужащих «Белых крестов» ранее служил у Юденича. Вопрос остается открытым.

вернуться

333

Гешвенд О. Добровольцы Белого креста. Л. 8. Интересно, что в РННА также были введены погоны. На них вместо звездочек были перенесены знаки различия РККА с петлиц.

вернуться

334

Брешко-Брешковский Н. «Большой капитан». Ротмистр Заустинский и его борьба с красными партизанами // За родину. Псков, 20.12.42.

вернуться

335

Федоров Е.С. Правда о военном Ржеве. Документы и факты // http://rshew-42.narod.ru/fedorov.html#4.

вернуться

336

Светлов О. Братство Белого Креста. С. 80.

вернуться

337

Записная книжка Николая Ранцена. Л. 363.

вернуться

338

Записная книжка Николая Ранцена. ЛЛ. 363. Ср. с записью без даты (после 19 октября): «Наши танки взяли Бородино».

вернуться

339

Брешко-Брешковский Н. «Большой капитан». Ротмистр Заустинский и его борьба с красными партизанами.

вернуться

340

Гешвенд О. Добровольцы Белого креста. Л. 6.

вернуться

341

Светлов О. Братство Белого Креста. С. 80; Федоров Е.С. Правда о военном Ржеве. Документы и факты // http://rshew-42.narod.ru/fedorov.html#4; Брешко-Брешковский Н. «Большой капитан». Ротмистр Заустинский и его борьба с красными партизанами.

вернуться

342

Брешко-Брешковский Н. «Большой капитан». Ротмистр Заустинский и его борьба с красными партизанами.

23
{"b":"243774","o":1}