На следующий день маршал Конев проинформировал меня, что передовые части армии Жадова вышли на Одер и начали его форсировать. Я решил выехать туда для координации действий понтонных бригад по обеспечению переправами наступающих войск. Перед отъездом член Военного совета генерал Крайнюков сообщил мне, что имеется личное указание И. В. Сталина особо отличившихся при форсировании Одера представлять к присвоению звания Героя Советского Союза. Он просил довести это до сведения командиров и политработников инженерных частей и всего личного состава.
Сообщение члена Военного совета фронта я немедленно передал заместителю по политчасти полковнику Журавлеву и начштаба полковнику Слюнину, попросил довести его до личного состава инженерных войск фронта.
Днем 23 января я приехал в штаб 5-й гвардейской армии генерала Жадова. Со времени форсирования Вислы у нас с командармом установились хорошие, деловые служебные взаимоотношения. Вот и сейчас надо было помочь Алексею Семеновичу инженерными средствами в форсировании Одера. Жадов рассказал мне, что 33-й стрелковый корпус овладел двумя небольшими плацдармами на западном берегу в районах населенных пунктов Эйхендрит и Деберен. Переправа передовых частей осуществлялась по льду, усиленному настилом, и нескольким паромным переправам. Там находился начинж полковник Подолынный. Командарм уже вызвал его в штаб. [245]
— Иван Павлович, мне нужны мосты для переправы танков, — закончил свой рассказ Алексей Семенович.
— Мосты будут. Давайте наметим, где и какие построить, — предложил я...
В 10 часов утра 25 января саперы закончили строительство 60-тонного низководного моста на рамных опорах и 12-тонного понтонного моста у Деберена. В этот же день был построен 60-тонный мост у Эйхендрита. Дело шло споро. Но враг обнаружил наши переправы и бросил на них свою авиацию. При первом же налете самолеты противника повредили мост у Эйхендрита. Зенитное прикрытие здесь было слабым. Я попросил у генерала Жадова надежнее прикрыть переправы средствами ПВО. Он выполнил мою просьбу. Со своей стороны мы договорились с Подолынным организовать у основных переправ дымопуск в случае налета авиаций врага, а также удвоить количество 60-тонных мостов, как только объединятся два небольших плацдарма.
Когда выдалась свободная минута, я поинтересовался у Алексея Семеновича, как это его соединениям удалось так быстро достичь Одера и форсировать его.
— Противник, видимо, испугался танковых корпусов армии Рыбалко, которые начали глубоко обходить Силезский промышленный район, — сказал Жадов. — Вы знаете, что командующий приказал Рыбалко резко повернуть его армию с севера на юг вдоль Одера. Опасаясь окружения, гитлеровцы с величайшей поспешностью отошли за Одер. Этим-то мы и воспользовались. Мои гвардейцы сделали стремительный рывок и очутились у реки, а потом без промедления форсировали ее.
В нашу опергруппу тем временем поступили последние данные о боевых действиях. 23 января передовые отряды двух дивизий 52-й армии вышли на Одер в районе Раттвица и севернее него. Два штурмовых инженерно-саперных батальона (105-й капитана Воробьева и 106-й майора Зайцева) ночью оборудовали ледяные переправы с усилением льда. По ним тут же переправились пехота и артиллерия двух дивизий. Переправой мастерски руководил начинж армии полковник А. А. Глезер. С виду Александр Александрович тихий и скромный человек, а сколько в нем скрыто энергии, воли, храбрости и мужества! Делал он все, казалось, неторопливо, но получалось быстро, добротно. Да и немудрено — за его плечами был богатый боевой опыт, и Глезер умело применял его на практике.
24-й армейский инженерный батальон в районе Штейне навел ледяную переправу, по которой переправилась 31-я [246] стрелковая дивизия, корпусные грузы и средства усилений, В этом же пункте два армейских инженерных батальона приступили к строительству 30-тонного моста на жестких опорах, которое было закончено 27 января.
В течение 24 января два других армейских батальона и три батальона 23-й штурмовой инженерно-саперной бригады вели заготовку элементов низководных мостов с одновременным строительством двух мостов: 16-тонного силами армейских батальонов и 30-тонного тремя батальонами 23-й штурмовой инженерно-саперной бригады. Словом, инженерные части действовали с полной отдачей сил.
Утром 25 января мне было передано телеграфное указание маршала Конева как можно скорее направить один понтонный батальон генералу Лелюшенко, а 6-ю понтонную бригаду подчинить 52-й армии генерала Коротеева. 3-я понтонная бригада генерала Соколова оставалась в армии Жадова. Раздумывая над этими указаниями, я пришел к выводу, что передовые отряды 4-й гвардейской танковой армии вышли на Одер. Только этим объясняется такая поспешность переброски понтонного батальона в район Мальча. Значит, к реке скоро подойдут и главные силы 13-й и 3-й гвардейской армий. Помощь им потребуется большая. Сложившаяся обстановка способствовала нам — 6-я понтонная бригада находилась в распоряжении генерала Коротеева, то есть совершала маневр вдоль фронта. А от него до 13-й армии генерала Пухова было рукой подать. В случае необходимости можно быстро перебросить 6-ю понтонную бригаду туда. Об этих возможных изменениях я поставил в известность генерала Жадова и полковника Подолынного.
Вскоре к нам приехал Берзин. Я решил отправиться вместе с ним в 52-ю армию для уточнения боевых задач на ближайшие два-три дня. И вот мы уже на месте. Начальник инженерных войск полковник Глезер проинформировал нас, что войска левого фланга армии вышли на Одер юго-восточнее Бреслау. Передовые батальоны двух дивизий 73-го корпуса уже форсировали реку. Несколько позже подошли главные силы этих соединений и вместе с артиллерией переправились по трем усиленным ледовым переправам на западный берег. Переходы по льду подготовили саперы 58-й армейской инженерно-саперной бригады полковника П. И. Пензина и три батальона 23-й штурмовой инженерно-саперной бригады полковника Корявко. Теперь эти бригады производили заготовку лесоматериалов для строительства двух низководных мостов: армейские саперы — 16-тонного, [247] 23-я штурмовая бригада — 30-тонного. Готовность мостов: первого — к 27 января, второго — к 28 января.
Я предложил Глезеру соорудить еще один 60-тонный низководиый мост у южной окраины Раттвица силами 15-го и 135-го понтонных батальонов бригады полковника Берзина, которые были уже на подходе. Глезер был рад такому предложению. Обрадовался он и тому, что их армия получает на усиление 6-ю понтонную бригаду. Об этом я также сказал и командарму Коротееву, попросил его кратко ознакомить меня с обстановкой, что он охотно сделал. Две дивизии армии заняли плацдарм. Сейчас готовятся к переправе другие соединения для расширения плацдарма по фронту и в глубину.
27 января вечером по ВЧ я докладывал маршалу Коневу о положении дел с форсированием Одера. Доложил, что у Коротеева на плацдарме, занятом 78-м стрелковым корпусом, имеются два 60-тонных и один 16-тонный низководный мост, три усиленных ледовых переправы. Маршал приказал немедля 6-ю понтонную бригаду направить в 13-ю армию для обеспечения действий 4-й танковой армии, ну и, конечно, войск генерала Пухова, наступающих на Штейнау и правее 3-й гвардейской армии. Там создалась благоприятная обстановка для форсирования Одера.
3-я понтонная бригада переподчинялась 52-й армии. Из полученных мною указаний командующего можно было понять, что центр тяжести наступательной операции переносится на правый фланг фронта.
Утром 28 января, отдав все необходимые распоряжения, мы с оперативной группой поехали из штаба 5-й гвардейской армии в 13-ю армию, где в данный момент происходили главные события. Штаб ее располагался в Шпроппене.
Приехав туда, мы сразу направились к начальнику штаба армии генералу Г. К. Маландину. Он информировал нас об обстановке на переправах. В ночь на 28 января снесен мост южнее Штейнау.
— Других тяжелых переправ у нас нет, — с огорчением сказал Герман Капитонович. — Дела наши осложнились.
