— Надолго вы собираетесь оставлять эти неразминированные участки? — спросил я. — Наступит оттепель, а она не за горами, и мины станут опасны.
— До оттепели обязательно разминируем, товарищ генерал, — заверил Благославов.
Затем мы вместе с ним проехали по разминированному шоссе. Оно уже было почти готово к движению. Объездов на нем сделано не так уж много. Их укрепили жердевым настилом. Правда, кое-где съезды были крутоватые. Я указал на это начальнику инженерных войск.
Знакомясь с результатами инженерного обеспечения боевых действий 49-й армии, я узнал много интересного о делах саперов в наступлении.
Рядовым Павлюченко и Меркулову из 148-го отдельного инженерно-минного батальона была поставлена задача по устройству прохода в заграждениях противника. Взяв все необходимое, они отправились на задание. Под покровом темноты бойцы скрытно подобрались к проволочному заграждению врага и приступили к работе. Фашисты беспрерывно освещали местность. При свете одной из ракет они заметили саперов и открыли сильный пулеметный огонь. [127]
Павлюченко был убит. Меркулову пули прошили шапку и валенок. Однако сапер продолжал свое дело. Он один установил заряд и взорвал его. В проволочном заграждении образовался широкий проход. Задание было выполнено. Под градом пуль и осколков рвущихся мин и снарядов Меркулов по-пластунски дополз до своей траншеи{11}.
Группа разграждения 147-го отдельного инженерно-минного батальона в составе минеров рядовых М. Н. Болотшна и А. К. Белоусова по приказанию полкового инженера П. С. Павлова также проделывала проход в минных полях противника. До проволочного заграждения гитлеровцев было 300–400 м. Расстояние небольшое, но местность совершенно открытая. Все видно как на ладони. Трудно остаться незамеченным при свете ракет врага. Зарываясь в снег, саперы по-пластунски поползли к проволочному заграждению. У обоих были удлиненные заряды и ножницы для резки проволоки. Ползти становилось все тяжелее, но бойцы упорно продвигались вперед. По пути они прощупывали местность саперными ножами, проверяя, не заминирована ли она. К счастью, мин не было.
Наконец саперы достигли проволочного заграждения. Минуты две полежали, прислушиваясь к окружающим звукам. Тишина. Кругом все спокойно. Можно начинать работать. Болонин достал ножницы и стал резать проволоку. Белоусов осторожно отводил отрезанные концы в сторону.
В небо взвились осветительные ракеты. Воины плотнее прижались к земле и замерли. Так повторялось несколько раз. И все же противник не обнаружил саперов. Белые халаты надежно маскировали их. Они выполнили задание — проделали проход.
Когда воины возвращались обратно, гитлеровцы открыли беспорядочный миномётно-пулеметный огонь и тяжело ранили Болонина. Белоусов не оставил товарища в беде. Он взвалил его себе на спину и доставил в свою траншею.
В том же батальоне исключительное мужество проявил при выполнении боевой задачи, красноармеец М. Д. Лакизов. Когда он проделывал проход в проволочном заграждении, противник заметил его и открыл огонь. Воин был ранен. Чтобы обмануть врага, он прикинулся мертвым и несколько минут лежал без движения. Гитлеровцы прекратили стрельбу. Лакизов тут же воспользовался этим. Он немедленно подсунул заряд под проволоку и взорвал её. [128]
Теряя сознание, сапер все же дополз до своего подразделения.
Да, на такое способны только сильные духом, мужественные воины, всегда готовые выполнить свой воинский долг до конца. Такими и были наши саперы.
С расчисткой и разминированием дорог, прокладыванием колонных путей возникал ряд трудностей тактического и технического порядка. По моим наблюдениям, в 49-й армии этот вопрос решался неплохо. Однако расчистить дороги для двустороннего движения не удавалось. Как всегда, и тут помогла саперская смекалка. Воины начали прокладывать два параллельных пути — отдельно к фронту и в тыл. И дело пошло.
К 31 марта 1943 года наступление прекратилось. Началась весенняя распутица. Наши армии вышли на рубеж северо-восточнее Духовщины, Ярцева, Спас-Деменска, где противник заранее подготовил сильный рубеж обороны, Ржевско-вяземский выступ был ликвидирован. Это позволило нашему командованию вывести в резерв Ставки две общевойсковые армии и механизированный корпус. В ходе операции были скованы значительные силы группы армий «Центр». Их не удалось перебросить на южное крыло советско-германского фронта. Линия фронта отодвинулась от Москвы еще на 130–160 км.
Оставленный войсками нашего фронта рубеж теперь стал тыловым. Нужно было без промедления начинать укреплять новый, который шел от Кирова на северо-запад, пересекая Минское шоссе в 40–50 км северо-восточнее Ярцева, общей протяженностью до 350 км. Работа предстояла большая. [129]
Смоленские ворота
Шла весна 1943 года, вторая военная весна. Большие события произошли к этому времени на советско-германском фронте. Наши войска, разгромив гитлеровцев под Сталингрдцем, перешли в решительное наступление и за зиму отбросили врага на 600–700 км от Волги. К 15 марта был образован Курский выступ, которому в последующем суждено было стать ареной жесточайших сражений. Наш Западный фронт в это время уже отстоял от Москвы на 270–300 км. Словом, на душе было радостно, хотелось сделать как можно больше, чтобы приблизить час победы над фашистами. И все мы на новом оборонительном рубеже трудились не покладая рук. А сделать требовалось много: вновь создать стокилометровую зону минновзрывных заграждений, разминировать тыловые оборонительные рубежи, отрыть свыше 2 тыс. км траншей, ходов сообщения, восстановить дороги, мосты и т. д. Штаб инженерных войск фронта разработал план инженерных заграждений в стокилометровой зоне. Этот план был согласован нами с начальником штаба фронта генерал-лейтенантом А. П. Покровским и командующим артиллерией генерал-лейтенантом И. П. Камерой. Потом доложил его командующему фронтом генералу В. Д. Соколовскому{12}, который утвердил план без всяких изменений.
В войсках во всю ширь развернулись инженерные работы. Но шли они не так, как бы нам этого хотелось. Началась весенняя распутица, грунт сильно размок, стал липким, тяжелым. Такую землю копать саперной лопатой нелегко. Темпы строительства, естественно, были несколько ниже нормы. Даже в 10-й армии, где к инженерным работам относились с особым старанием, наблюдался некоторый сбой.
Но приказ командующего войсками фронта об ускорении оборонительных работ, постоянный контроль командиров на всех уровнях, героический труд наших людей сделали свое дело. График по инженерному оборудованию занимаемых [130] рубежей начал выполняться полностью, а кое-где и перевыполняться.
Одновременно с отрывкой траншей, ходов сообщения, сооружением огневых точек производилось минирование танкоопасных направлений в тактической глубине. На старом оборонительном рубеже приводилось в порядок наше минное хозяйство: ограждение, охрана. Немецкий оборонительный рубеж полностью разрушался. Минные поля снимались, дзоты, пулеметные гнезда, землянки, наблюдательные пункты взрывались снятыми немецкими минами.
На минском и роcлавльском направлениях силами инженерных частей фронта устанавливались оперативные заграждения. Саперы приводили в порядок дороги, постоянно поддерживали их в проезжем состоянии, ремонтировали и строили мосты. Много внимания уделялось маскировке войск и тыловых организаций. Работа по укреплению и совершенствованию обороны не прекращалась ни на один день.
А в перспективе уже вырисовывалась Смоленская наступательная операция большого масштаба. И, по сути дела, теперь, ранней весной, началась подготовка к ней. На совещании в штабе инженерных войск, состоявшемся в апреле 1943 года, было решено активизировать инженерную разведку обороны противника по всему фронту, и особенно на участках, где вероятнее всего будут наноситься основные удары. Для ведения разведки намечалось широко использовать новейшие длиннофокусные фотоаппараты, с их помощью делать фотосъемки позиций врага на глубину в несколько километров, организовать постоянную сеть наблюдательных пунктов.
