Похоже, ж озадачен.

- Из Англии? Но не думаете же вы, что я англичанин?

- Нет, - смеюсь я. - У вас нет ни малейшего акцента. И рыжих усов. К тому же у вас не слишком цветущий вид. Англичане всегда производят впечатление людей, спустившихся с высоты двух тысяч метров над уровнем моря. Неизменная трубка, которую они курят с победоносным видом, и цвет лица, как у вождя краснокожих!… Нет, все говорит за то, что вы франц. И еще…

Улыбаясь, подхожу к нему и провожу рукой по лацкану пиджака.

- Эта пустая петлица…

- А французы носят что-нибудь в петлице? - простодушно интересуется он.

- О! Массу вещей! Орденские ленты, знаки отличия, гвоздики…

Тут я опускаю взгляд и замечаю у него на пальце обручальное кольцо. Оно сверкает, внезапно бросаясь в глаза.

- Да вы женаты! Вот и еще одна указующая нить!

Правой рукой он хватается за левую, на которой кольцо, и рассматривает его сияющими глазами.

- Ну да, в самом деле! Я женат! Но это очень заметная деталь!

Он приходит в страшное возбуждение.

- Раз я женат, жену встревожит мое исчезновение. Она будет меня разыскивать! Меня найдут!

Придется все-таки остудить его пыл.

- Это справедливо в том случае, если у вас все еще есть жена.

Он тут же мрачнеет. Потрясающе - могу вылить на него ушат холодной воды. Когда мне заблагорассудится!

- Да, действительно, - говорит он, - ведь я могу быть и вдовцом.

- Или просто не живете с женой. Или разведен. Знаете, вариантов того, как могут сложиться отношения между мужчиной и женщиной, великое множество…

По правде говоря, это обручальное кольцо мне не нравится. Я вовсе не хочу, чтобы в затеянную мной увлекательнейшую игру вмешалось третье лицо. Только я один должен держать в руках все нити. Однако, что бы я ни говорил, кольцо означает какую-то связь. Парень прав: возможно, где-нибудь в этот час мечется какая-то женщина в поисках своего исчезнувшего спутника жизни. Досадно! Очень досадно! Однако у меня здесь не проходной двор. Хватит и этого дикаря. Кстати, ему давно пора устраиваться на новом месте.

Беру его за руку и подталкиваю к комнате. Чтобы в нее попасть, надо миновать маленькую прихожую; так что в те редкие моменты, когда в доме бывает людно, комната изолирована от постороннего шума. Обращаю внимание гостя на это преимущество.

- Когда мне необходим настоящий отдых, я сплю здесь.

Это неправда. Такого никогда не бывало. Я лгу ради собственного удовольствия. И еще потому, что мне кажется, будто, услышав от меня эту деталь, он проникнется большим доверием.

- Вот увидите, здесь вы очень быстро восстановите силы, я уверен.

У него вырывает восторженный возглас, когда он видит туалетную комнату и оборудованный там душ. В его глазах я читаю детскую радость. Откуда же он свалился, чтобы восторгаться таким образом?

- Сейчас же помою руки, - говорит он в возбуждении, - они у меня жутко грязные.

- На полочке умывальника вы найдете одеколон.

Я покидаю его. Не мешает, чтобы он побыл немного один, почувствовал необходимость моего присутствия, подобно собаке, которая, едва удалившись от хозяина, ищет знакомый запах.

Как только я возвращаюсь в гостиную, мой взгляд останавливается на его плаще. Смотрю на дверь - я нарочно оставил ее приоткрытой, чтобы слышать, если он войдет.

Снова гляжу на плащ. Он меня завораживает. Этот порок появился у меня недавно - меня интересуют чужие вещи. Мне кажется, они что-то скрывают. А мне необходимо знать. Это превратилось в болезнь: я должен произвести обыск и достиг в этом деле ловкости карманника.

Быстро запускаю руки в карманы плаща и вздрагиваю. Я чувствую под рукой холодный тяжелый предмет. Мне кажется, я угадал, какой. Вынимаю его. Да, моя догадка верна. Это револьвер. Оружие, которым, по-моему, пользуются полицейские, калибр 7,65, примерно так.

Внезапно у меня в голове возникает ассоциация, я бросаюсь к письменному столу. Кладу револьвер на бювар рядом с фотографией Пюс. На столе справа лежит кипа газет. Нужную мне газету нахожу сразу же под "Фигаро литерер" - вечерний выпуск местной ежедневной газеты. Надо поторопиться: кидаю взгляд на первую страницу газеты. Нет, я не ошибся.

У меня всего несколько секунд, чтобы разрядить револьвер. Я разбираюсь в оружии - изучал в те времена, когда создавал образ полицейского инспектора. Быстро проделываю операцию и кладу обойму в карман брюк. Наконец, в один прыжок снова оказываюсь у плаща и возвращаю револьвер на место.

- Чудесно! - говорит он, принюхиваясь к запаху одеколона, исходящему от его вымытых рук. - Я уже чувствую себя другим человеком. Теперь можно ложиться, не буду вам мешать. Я только хотел еще раз поблагодарить.

Он начинает мне действовать на нервы со своей чрезмерной вежливостью.

Его лицо спокойно, он расслабился. Чего нельзя сказать обо мне - все мои мускулы напряжены, я делаю усилие, чтобы улыбнуться.

- Знаете, я всегда ложусь очень поздно, - говорю ему, солгав в очередной раз. - Но, думаю, что вам сон необходим. Отдыхайте. И завтра спите допоздна.

- Вы позволите пожать вам руку? - говорит он.

Я смотрю на него с внезапно возникшим непреодолимым отвращением. Но какую же доверчивость выражает его взгляд!

Определенно я должен научиться владеть собой. Покончить со своими колебаниями, которые внимательному глазу могут многое открыть.

Мои движения излишне резки, когда я, выполняя его просьбу, протягиваю ему руку.

- Спокойной ночи, мосье, - мило произносит он. Он уже почти у дверей, когда я окликаю его:

- Вы забыли плащ.

- Я забываю решительно все, - произносит он с жалкой улыбкой.

Беру плащ с кресла и протягиваю ему.

- Спасибо, - благодарит он.

И в этот момент я приступаю к атаке. Видимо, мой взгляд не слишком любезен, ибо он приходит в смущение еще до того, как я произношу первое слово.

- Я тут кое о чем подумал, - говорю я ему. - Как вам удалось пройти таможню?

- Пройти таможню? - повторяет он удивленно.

- Ну да, таможню в Дьеппе. Вы прибыли из Англии. В этом случае вам нужен паспорт или хотя бы удостоверение личности, чтоб пройти таможню. Вы сказали мне, что у вас с собой нет никаких документов.

Внезапно он начинает с потерянным видом озираться по сторонам. Я жесток - и вот он снова беззащитен.

- Да, да, вы правы, - лепечет он.

- Я знаю, что прав, - говорю сухо. - Итак, как вы обошлись без документов?

- Я же сказал вам, что ничего не помню, - в его голосе звучит испуг.

- Да, правильно. Но что касается таможенников, они-то не утратили память! Они, разумеется, потребовали от вас удостоверение личности. А вы наверняка им его предъявили, раз уж находитесь здесь!

- В самом деле, наверняка, - повторяет он растерянно.

Смотрю ему прямо в глаза и не отступаю:

- Итак, где же оно, это удостоверение личности?

- У меня его нет! - он почти кричит. - Я же сказал вам, что мои карманы пусты.

- В самом деле, пусты?

- Если б у меня был с собой паспорт или удостоверение личности, я бы их все-таки обнаружил!

Он принимается судорожно шарить по карманам.

- У меня нет… у меня нет документов?

- А в плаще вы посмотрели?

Я пожираю его взглядом, подстерегая малейшее движение. Но он не дрогнул. Он выдерживает мой взгляд. Хотя не может не знать, что в кармане его плаща лежит револьвер.

- Да, посмотрел, - следует ответ. - Ничего.

Или он совершенно утратил память, или дьявольски хитер. Лучше не обострять ситуацию, замять разговор.

- Есть только одно объяснение, - говорю я. - Вы потеряли документы по пути сюда.

Он хватается за эту возможность, явно испытывая огромное облегчение.

- Наверняка так. Мне было ужасно плохо. Вы видели, когда я пришел…

Я дружески хлопаю его по плечу, советую больше не мучиться. Если паспорт был и если этот паспорт выпал из кармана, его найдут. И это было бы очень неплохо. Ведь в паспорте многое указано. Имя, возраст, адрес, профессия, национальность и даже дети. Все наше прошлое в нескольких словах. "Улисс" выслушивает мой краткий комментарий с непонятным выражением в глазах.