Поэтому Маак продолжает уже увереннее:

— Фирменные бланки нужны нам до зарезу, иначе мы произведем плохое впечатление. И знаешь, нужно придумать что-нибудь покрасивее, в духе времени, — может быть, молоденькую девицу за машинкой? А сверху надпись: «Машинописное бюро „Цито-Престо“ — самое современное бюро континента». А внизу: «Неслыханно быстро — неслыханно дешево — неслыханно аккуратно». И даже, может быть, через всю шапку пустить зигзагом молнию. Мол, вот как быстро мы работаем. Но только выглядеть все это должно так, будто отпечатано в типографии…

— Ах ты, задница! — вопит Эзер, однако видно, что он в полном восторге. — Скотина несчастная! Да я делал двадцатки с линиями Гильеша — это такие тончайшие линии сеточкой, которые никому не подделать вручную, а я подделывал, и ни одна живая душа ничего не замечала, а государственный банк спокойно принимал их к оплате. И вы боитесь, что я не сумею нарисовать какой-то там дерьмовый фирменный бланк?! Дураки набитые, вот вы кто! Придумали какую-то молнию — вот, дескать, как быстро мы работаем! А ну разбегайтесь, чтобы я был тут один, и сегодня вечером в половине восьмого у вас, дубины стоеросовые, глаза на лоб полезут! Дай мне только пять марок, я распишусь, квитанцию потом получишь… Да идите же, чего уставились! Эх, ребятки, вот это работа так работа, для такого дела настоящий мастер требуется! Я давно хотел (да что вы уставились, в самом деле!) хотя бы еще разок показать, на что я способен, — но чтобы все по-честному, вот как сейчас. А то у меня вечно одна уголовщина получается. Ну, ладно, разбегайтесь поскорее, у меня уже руки чешутся… Дайте же мастеру показать свое мастерство!

— Да он не в себе!

— Ну, пока, Эзер!

— Смотри ненароком не нарисуй двадцаток на нашем бланке!

И все, смеясь, уходят.

Конечно, каждая задача имела свои трудности, но их задача — и в этом Маак и Куфальт были согласны друг с другом — наверняка была самой трудной. За сто восемьдесят марок купить, взять напрокат или просто на время шесть пишущих машинок — легким такое дело не назовешь.

Все их помыслы теперь были устремлены к Луи Грюншпому.

Этот господин регулярно помещал в гамбургских газетах объявления о том, что у него имеется неслыханно богатый выбор новых и подержанных машинок, в том числе и технических новинок всех систем. Возможна рассрочка, минимальный месячный взнос — десять марок!

Выяснилось, что склад господина Грюншпома находится в отдаленном районе города, в темном закоулке, утыканном лавками старьевщиков, а сам господин Грюншпом оказался долговязым и худосочным стариком с всклокоченной бородой. У него и в самом деле имелись пишущие машинки всех систем, начиная с самой древней, но для рассрочки с месячным взносом в десять марок надо было представить поручительство чуть ли не самого премьер-министра или по крайней мере директора крупного банка.

Грюншпом буравит посетителей быстрыми черными глазками и тараторит:

— Ну, возьмите же вон ту! Прекрасная машинка, сносу не будет! И всего девяносто марок, причем только две трети наличными, а остальное — под вексель на три месяца, если, конечно, найдется надежный гарант.

Куфальт и Маак смотрят на эту машинку: спереди пластинка с буквами. Передвижная ручка со стрелкой указывает нужную букву, валик приходит в движение, медленно подплывает к бумаге, прижимается — ох, эх, наконец буква отпечаталась… Куфальт и Маак только пожимают плечами.

— Чудесная же машинка, — не отстает господин Грюншпом. — А как печатает! Игрушка, а не машинка! (И только в этом безусловно прав!)

— Знаете, что я вам скажу, — перебивает поток слов Маак. — Мы открываем машинописное бюро. Фирма наша молодая, но уже есть солидные заказы, даже можно сказать блестящие. Однако нам необходимо в течение трех часов приобрести шесть машинок — больших, современных конторских машинок, понимаете? Заплатим вам задаток — по тридцать марок за каждую, а остальную сумму выплатим в рассрочку — по тридцатке в месяц. Как твое мнение, Куфальт, можно, пожалуй, и по сорок?

Куфальт согласно кивает, а господин Грюншпом с сомнением качает головой.

— Разрешите узнать, от кого у вас такие блестящие заказы?

Куфальт и Маак переглядываются.

И Куфальт отвечает:

— Ну, скажем, от одной текстильной фирмы. «Эмиль Гнуцман, наследник Штилинга».

Грюншпом одобрительно кивает:

— Хорошая фирма. Солидная фирма. Работает на машинках «адлер», приобретает непосредственно у агента фирмы-изготовителя. Я как-то купил у них несколько подержанных машинок. Ну и торгуется же господин Бер — просто ужас!

— Тут вы правы! — смеется Куфальт. — Со мной тоже ужасно торговался. Семь потов сошло, пока получил заказ!

Господин Грюншпом немного оттаял, уже не глядит на них так недоверчиво.

— Разрешите еще узнать, каков же размер заказа?

— Примерно три тысячи марок чистого заработка, — с достоинством отвечает Маак.

Господин Грюншпом погружается в раздумье. При этом он ходит из угла в угол, пока решение наконец не складывается у него в голове. Тут он останавливается.

— Так как вы молоды, хотите работать и кажетесь мне людьми честными и порядочными, вот что я вам предложу: завтра утром, в десять часов, я предоставлю вам шесть машинок, почти новых…

— Не почти новых, а новых! — перебивает его Маак.

— Почти новых, — не поддается господин Грюншпом. — Товар — первый сорт: «мерседес», «адлер», «ундервуд», «АЭГ». Вы даете мне задаток — триста марок, а также гарантийное письмо от господина Бера в том, что через месяц я смогу получить от фирмы тысячу пятьсот марок в счет оплаты вашего заказа…

— Ни в коем случае! — взрывается Куфальт. — А нам на что жить прикажете?

— То есть вы хотите содрать с нас по триста марок за подержанные машинки? Вы, видно, немного того, — протестует Маак.

— Просто за горло нас берете! Думаете, деваться им некуда: заказ у них есть, а машинок нет!

— Ну, что тут такого, я же только предложил свои условия. Да вы хоть весь Гамбург обойдите, никто не сделает вам такого выгодного предложения.

— Это уж точно! — иронизирует Куфальт. — Никто не осмелится!

— Нет, вы еще подумайте хорошенько, — говорит Грюншпом. — Всего лишь чудненькое гарантийное письмо от фирмы «Гнуцман» за подписью Бера, и я с радостью (тут он делает над собой усилие) — и я с радостью, — я вовсе не такой уж плохой человек, — соглашусь на двести марок задатка…

— Ишь чего захотели! — обрывает его Куфальт.

Но Маак вдруг подчеркнуто вежливым тоном завершает разговор:

— Итак, до свиданья, господин Грюншпом, может быть, мы и в самом деле еще подумаем о вашем предложении.

— Маак, ты что! — недоумевает Куфальт.

— До свиданья, до свиданья, господа. Вы еще вернетесь.

И, провожая их до дверей, повторяет:

— Вы еще вернетесь ко мне. Вот увидите: я дам вам действительно первоклассные машинки.

Куфальт с Мааком сидят на скамейке и курят.

— Не понимаю тебя, Маак, — начинает Куфальт. — Если отдать тысячу двести за машинки да еще вычесть триста двадцать, которые мы собрали на прочие нужды, то на всех нас останется около тысячи трехсот марок, то есть на рыло придется…

Он считает в уме.

— Сто шестьдесят марок и выплаченная пишущая машинка, — опережает его Маак. — А иметь собственную машинку совсем неплохо.

— Но ведь нас восемь человек, а машинок всего шесть, — упорствует Куфальт.

— Этот болван Монте останется с носом. Нечего было навязываться.

— А я?

— А тебе мы выплатим твою долю деньгами.

— Долгонько придется ждать. Тогда и я, пожалуй, останусь с носом, — обиженно поджимает губы Куфальт.

Оба надолго замолкают.

Вдруг Куфальт орет:

— А я возьму и не пойду к Беру! И письма просить не стану! Да он меня просто за дверь вышвырнет, скажи я — мол, заказ взяли, а машинок-то и нету! Не пойду, и все! Ни за что не пойду!

— И не надо, — едва шевеля губами, произносит Маак.