Вообще, достаточно сложно судить, насколько правомерно употребление термина «антифашистская работа» в контексте изучения проблемы финских военнопленных во время войны Продолжения. Во-первых, как мы помним, во время Зимней войны в советских пропагандистских материалах термин «фашист» практически всегда был заменен на «шюцкоровец» или «белофинн». Аналогичная картина наблюдалась и в самом начале войны Продолжения. Лишь только с конца августа — начала сентября 1941 года в листовках появляется словосочетание «финско-фашистские захватчики», по аналогии с «немецко-фашистскими». Во-вторых, целью проводимой антифашистской работы среди пленных было: перевоспитание военнопленных и превращение их в друзей СССР; подготовка кадров, готовых в интересах своей родины всемерно содействовать поражению «гитлеровской клики и ее вассалов» и помогать Красной Армии; подготовка активных участников борьбы против фашизма после возвращения в свою страну.

Формами и методами антифашистской работы были: индивидуальные и групповые беседы; лекции, обращения и конференции; издание газет, журналов и другой политической литературы, выпуск стенных газет и клубная работа[242]. Очевидно, что все то, что во время войны Продолжения называлось «антифашистской» работой среди финских военнопленных, во время Зимней войны называлось «политико-массовой и культурной» работой. Кроме того, достаточно спорным кажется вывод советских пропагандистских органов о том, что в результате военного союза с Германией в Финляндии мог установиться фашистский режим. Таким образом, как мне кажется, в случае с финскими пленными корректнее употреблять термин «политико-просветительская» работа, нежели «антифашистская».

Однако поскольку и в советской, и в финской историографии достаточно прочно установился термин «антифашистская» работа с финскими военнопленными, то и я буду употреблять его, чтобы не возникло путаницы, новых понятий. В целом, стоит отметить, что антифашистская работа с финнами в лагерях и приемных пунктах НКВД была недостаточно эффективной. И не случайно большинство из них участвовало в работе антифашистских школ не столько из-за своих политических убеждений, а поскольку за это давали дополнительный продовольственный паек.

Вместе с тем сегодня трудно судить о степени влияния антифашистской пропаганды на финских военнопленных. Сдвиги в сознании, миропонимании, мироощущении, психике человека замерить довольно сложно. На глазок ведь не определишь, в какую сторону качнулся внутренний мир человека, какие идеи ему стали чуть-чуть ближе в результате идеологического воздействия на него. А социологические обследования, массовые опросы в лагерях не проводились. И конечно, без таких научных замеров наши сегодняшние выводы строятся на вероятностной основе. Ясно лишь одно: поднимавшиеся на политзанятиях вопросы так или иначе заставляли военнопленных задуматься над ними. Пусть даже не глубоко, но задуматься.

Очевидно, что какие-то положительные результаты, с точки зрения советских властей, все же были, что позволило организовывать многочисленные выступления финских военнопленных по радио, подписание ими разного рода листовок и обращений к военнослужащим финской армии и интервью военнопленных, опубликованных в газете «Sotilaan Aаni».

В январе 1942 года в Карагандинском лагере УПВИ НКВД СССР № 99 состоялась I Конференция финских военнопленных, на которой 144 финна подписали Декларацию «К народу и армии Финляндии». Содержание этого документа вкратце таково: финские военнопленные призыв али своих товарищей на фронте повернуть оружие против немцев, дезертировать из армии, так как развязанная война не принесет финскому народу ничего хорошего, кроме бед и страданий. Тем более что на стороне СССР против фашистов воюют США и Великобритания. Несколько десятков финских военнопленных нашли в себе мужество и отказались подписывать это обращение. Кроме того, советские пропагандистские органы использовали подписи уже умерших к этому моменту финских военнопленных.

Эта конференция широко освещалась в советской прессе. В частности, как положительный пример в идеологической работе. Газета «Правда» № 49 (8820) от 18 февраля 1942 года поместила текст декларации и фотографии 40 военнопленных. Из них домой вернулись только пять человек, а остальные умерли в СССР.

В июне 1942 года в Унжлаге состоялась Первая интернациональная конференция военнопленных. В конференции принимали участие 856 человек, в числе которых были и финны. Собравшиеся на ней обратились «к солдатам фронта всех национальностей» с призывом о прекращении войны, который подписали 791 человек. К сожалению, точное количество финских пленных установить сложно, так как они были объединены в одну группу с румынами. В тексте отмечено — «румыны и финны — 518 человек»[243].

Наряду с этим проводились И другие пропагандистские акции. Уже 24 августа 1941 года в газете «Лоухский большевик» было помещено письмо-обращение лейтенанта Ахблада[244], захваченного в плен 16 июля 1941 года «на острове Моргонланд близ Ханко». Он писал, что советский народ не питает ненависти к финнам и что Финляндия втянута в войну с СССР на стороне Германии против своей воли. Это письмо потом распространяли в лагерях военнопленных и на фронте среди солдат и офицеров Красной Армии. Кроме того, изображение лейтенанта Ахблада очень часто встречается в фотолистовках 1941-го — начала 1942 года, когда он был чуть ли не единственным финским офицером, попавшим в плен.

Руководство лагерей обязано было регулярно в докладных записках в Москву отчитываться о проделанной идейной и культурно-массовой работе в лагерях. Судя по этим отчетам, в местах постоянного размещения военнопленных выпускались соответствующие стенные газеты и информационные листки. Кроме того, пленные принимали участие в самодеятельных концертах и спектаклях, устраивали музыкальные вечера и т. п.

Если говорить об антифашистской работе в лагерях, то стоит отметить, что наиболее полной информацией мы располагаем по Череповецкому лагерю НКВД № 158. В соответствии с отчетом о деятельности этого лагеря, за время его существования с финскими военнопленными было проведено:

собраний и митингов — 87;

докладов и лекций — 117;

конференций — 25;

политических бесед — 484.

Помимо этого, только в течение 1944 года финские пленные написали 67 обращений к военнослужащим финской армии (подписали 3800 человек), воззваний — 14 (1080 человек), листовок — 68 (подписали 704 человека).

Одновременно с этим наблюдался и рост числа «солидирующихся с антифашистским движением» финских военнопленных в Череповецком лагере. Если в январе их было 261 человек, то в октябре их количество выросло вдвое и составило 425 человек. Активистов было 27 человек.

По моему глубокому убеждению, рост числа антифашистски настроенных финских военнопленных был связан не столько с успешной пропагандистской работой политотдела лагеря, сколько с тем, что финнам предстояло возвращение домой. Пленные прекрасно осознавали, что их скорейшее возвращение на родину напрямую зависит от активности на разного рода собраниях и митингах. То есть финские военнопленные готовы были подписать любые обращения и воззвания, стать «солидирующимися с антифашистским движением», лишь бы ускорить возвращение домой.

Сегодня к таким пропагандистским акциям относиться можно по-разному. Но полагаю, что все это понятно, допустимо и вполне оправданно стремлением военнопленных скорее вернуться на родину. Более того, мы не вправе судить людей, исследуя проблему войны и военнопленных в теплом и светлом, отгороженном от мира кабинете. Даже попытавшись поставить себя на их место, мы вряд ли сможем установить те мотивы, которые двигали военнопленными при подписании пропагандистских листовок и обращений. Сами бывшие финские пленные отмечали, что большинство из них даже не особо обращали внимание на то, что они подписывают.