Задача эта имеет, как мне кажется, исключительное значение. В эпоху, когда в капиталистическом мире происходит размыв и распад духовных ценностей, сознательно провоцируемый некоторыми вполне определенными силами, когда пресловутая «относительность» понятий распространяется на сферу нравственности и сегодня очень заметна в таких проявлениях, как «сексуальная революция», «хипписотство» и прочая, и прочая, – в этих условиях на советскую гуманитарную интеллигенцию ложится моральный долг противоборства всему этому разрушительному потоку.
Необходимо, чтобы наша интеллигенция была в курсе дела всех современных достижений, чтобы она хорошо овладела бесценными богатствами, накопленными своим народом и народами всего мира в прошлые века. Увы, среди некоторых наших гуманитариев нет-нет да и прозвучит: а зачем нам вникать во всякие там тонкости, копаться в библиотечной и архивной пыли, главное – правильные убеждения, а уж по этой части мы… Трудно представить себе более пагубное самоограничение. И здесь нельзя не вспомнить поистине мудрое ленинское указание, сделанное создателем нашего Советского государства в самом расцвете своей деятельности: учиться.
Литературные музы всегда были любимейшими в России. О литературных спорах всегда знало все общество и внимательно следило за ними. Литературные новинки, периодика, пресса – все это находило и находит самый широкий круг горячо заинтересованных лиц, причем лиц весьма разного социального положения, образования и пр.
Случайность ли это? Нет, разумеется. Интерес к нынешним литературным процессам есть нечто вроде процентов на огромный вклад, сделанный великой русской и советской литературой, есть добрая традиция народного уважения к музе, которая подарила Отечеству и всему миру Пушкина и Достоевского, Толстого и Чехова, Горького и Блока, Шолохова и Леонова. Это дань уважения, накопленная великой литературой, которая всегда твердо стояла на родной почве, жила жизнью народа, его радостями и бедами и при этом поднималась до таких высот духа, куда, прямо скажем, и не заглядывали нынешние и минувшие авангардисты.
Сегодня заметен также иной процесс. Симптомы его проявляются в следующем. Молниеносно разошлись мемуары маршала Советского Союза Г.К. Жукова и генерала армии С.М. Штеменко, изданные огромными тиражами (огромными даже для нашей страны). Необычным для своего жанра спросом пользовались и быстро исчезли с прилавков книги В.Л. Янина о берестяных грамотах или Л.Н. Гумилева о хазарах. Берестяные грамоты? Какие-то хазары, которые «погибоша» бог весть когда? Но все эти книги распроданы, и появись новое издание любой из них, не хватит и его. А ведь ни один из названных авторов или мемуаристов ни в чем не пытается потрафить дурному вкусу иного читателя, не стремится чем-то его позабавить. Но вот еще более разительные примеры: недавно были немалыми тиражами изданы сборники документов по истории советских пограничных войск, обзор документов о переговорах СССР, Англии и Франции в 1939 году – работы сугубо, казалось бы, специальные, сухие, трудночитаемые. И что же? Попробуйте сегодня спросить их в магазинах…
Ныне наблюдается повышенное общественное внимание к тем произведениям (в любой гуманитарной области), где содержится основательный и, главное, подлинный фактический материал. Вот почему неизвестно, что предпочтет сегодняшний читатель – сборник документов о войне или роман на военную тему, стенограмму партийного съезда или повесть на историко-партийный сюжет. Но речь идет не только о предметах чисто исторического жанра. Широкой популярностью пользуются работы наших социологов – вопреки тому, что этим работам порой не хватает глубины (а порой избыточна глубокомысленность), читатель как бы авансирует своим вниманием социологию. Даже такая наука, как экономика, казалось уж совсем не избалованная общественным вниманием, и то в своих лучших работах – специальных работах! – встречает повышенный читательский интерес.
Сосредоточим, однако, свое внимание на истории. Вне всякого сомнения, историческая наука имеет сейчас самые благоприятные условия для своего подлинного расцвета, дело здесь за самими историками. И важнейшим из этих условий является огромный (и возрастающий!) всенародный интерес к изучению отечественного прошлого. Современный советский человек ныне справедливо ощущает себя наследником своих предков, законным и благодарным продолжателем их дела в строительстве и созидании нашего великого государства.
«Старь новизну держит» – эту народную мудрость можно узнать не только из плакатов Общества охраны памятников истории и культуры. Нет, уважение к прошлому, далекому или близкому, пронизывает ныне всю нашу общественную жизнь. Все мы были свидетелями, сколь торжественно и вместе с тем как искренне и – не побоимся этого слова – трогательно отмечал наш народ четверть века Великой Победы. Разве можно было без душевного волнения смотреть на пожилых соотечественников, надевших в тот день старые боевые награды на свои не слишком-то модные пиджаки! Да, трогательно. Но не только. А кроме того, в высокой степени поучительно. Вот он, лучший способ воспитывать молодежь на реальном положительном примере. В нашем обществе превыше всего ценятся заслуги перед Родиной. В нашем обществе скромный труженик в дни мира и войны – вот подлинный герой, окруженный народным почетом и уважением, и не по чьему-то там приказу или указанию, а в силу здорового народного чувства, родившегося далеко не вчера. И если идеалы нашей партии и государства согласны с народными представлениями о человеческих ценностях – разве это не лучшая похвала нашей партии и государству?
Конечно, кое-кому это не нравится. Конечно, кое-кто хотел бы нарушить это органическое единство нашего народа с нашим социалистическим государством. Ну что ж, известно, откуда звучат эти вкрадчивые «голоса». Темные силы мира настойчиво пытаются любыми способами ослабить наше государство, посеять рознь и вражду среди советских народов. Вот почему монолитность нашего многонационального Отечества и дружбу наших народов надобно хранить и оберегать как зеницу ока. И уместно заметить здесь, что долг всей нашей патриотической интеллигенции состоит в том, чтобы беречь как свое величайшее национальное достояние эту монолитность нашего общества и давать решительный отпор любым попыткам разложения и подмыва общественных устоев, нам присущих.
Ощущение преемственности поколений в деле строительства и защиты Родины есть лучшая основа для патриотического воспитания граждан, в особенности молодых. И здесь хотелось бы подчеркнуть, что в охране и сбережении нуждаются не одни лишь памятники далекого прошлого, не только традиции и обычаи, идущие из глубины веков, но и то, что было создано в последние пять десятилетий, и в особенности наша Великая Революция. Ибо эта Великая Революция есть также наше бесценное национальное достояние. И мы, советские граждане, гордясь творениями древних мастеров Новгорода и Еревана, Киева и Самарканда, нашей великой литературой и музыкой, подвигом народа, освоившего гигантские пространства Европы, Азии и Америки, славой Бородина и Сталинграда, – гордимся Великой русской революцией, открывшей новую эпоху в судьбе Родины и всего мира. Да, и всего мира.
Нельзя не гордиться народом, свершившим небывалую в истории революцию, народом, который босиком и куда уж как без приварка создал гигантскую индустрию, народом, чьи сыны с гранатой ложились под вражеские танки, шли на таран, закрывали собой амбразуры. (Последним, кстати сказать, может похвалиться только наша Советская Армия.) Отсюда вытекает важнейший ценностный критерий применительно к общественным явлениям, ныне происходящим, и притом, смею думать, критерий безотносительный; способствует ли то или иное явление делу укрепления нашей государственности или нет. Вот в чем вопрос. А ответ на него в каждом конкретном случае можно дать вполне определенный. И разговоры об относительности всего сущего вряд ли окажутся здесь убедительными.
«Старь новизну держит»… Но ведь давно ли нам пытались внушить нечто совсем иное. Известный в свое время «левый» публицист С. Третьяков – он был, увы, далеко не одинок в подобных настроениях – писал: «В отношении к старью полезно не забывать: старье – навоз, но не пища» («ЛЕФ», 1923, № 2. Слова эти были набраны жирным шрифтом, столь важными они казались автору и редакции!). Что же разумел сей радикальный публицист под старьем? Энергичное и категорическое указание следовало сразу же. В «старье» зачислялись: драматургия Островского, поэзия Некрасова, музыка «Могучей кучки», творчество передвижников. Ну, а что относили сии новаторы к разряду «старья» из современной им культуры? Пожалуйста, ответ и на это давался рядом: Владимир Блюм назвал торжественно отмеченный в ту пору юбилей великого русского певца Леонида Витальевича Собинова «оскорбительной чепухой». Следует добавить, что все эти весьма «левые» товарищи поносили не только русское культурное наследство и наличные ценности русской культуры. В том же номере журнала «ЛЕФ» (другие, право же, не лучше, и напомнить об их содержании стоит, но это уже особый разговор), так вот, в том же номере лингвист Г. Винокур оценил начавшуюся тогда в Советской России гигантскую работу по созданию письменности у бесписьменных народов как «массовое производство туземных Кириллов и Мефодиев».
