После этих размышлений я начал проваливаться в уже привычный опиумный сон. Сны были, как всегда, красочны и необычны. Всё-таки, я не столь часто принимал, чтобы эти яркие всплески подсознания стали для меня обыденными в полной мере. В первой части сна я очнулся в середине лабиринта, стены которого были похожи на инфракрасную клавиатуру с хаотично раскиданными буквами, символами, иероглифами. Как я понял, глядя на них, следовало получать подсказки, где выход. Вот чего я не понял, так это то, как я про неё вспомнил, ведь популярной она была ещё в прошлом веке. Мою идиллию размышлений и поиска выхода нарушила вторая волна и, как следствие, вторая часть сна. В ней я был пуговицей, которая трепетно ждала, когда хоть какая-нибудь сволочь, какая-нибудь тварь вновь вытащит её из петли. Всё это было более чем нормально в сравнении с финальной частью моего сна.

Когда по всем своим ощущениям я должен был уже проснуться, ко мне наведались гости. Не те, что приходят в 4 утра ^[2], чтобы рассказать о своих планах, о том, что «щас мы пайдём рыбу глушить нахуй», при этом дико шумя, трезвоня, матерясь, и всячески пытаясь разбудить. Эти же гости не будили, они усыпляли. Судя по их виду, им не было необходимости бриться по утрам, поэтому вместо этой утренней процедуры они решили наведаться ко мне. Начало беседу странное существо, я даже не представляю, как объяснить цвет его кожи. Знаете, когда описывают разные смеси химики – «тригнидо пиздуол аммония – это бесцветное вещество»; вот и тут кожа была бесцветна, но при этом не прозрачна. Это странно и не понятно, пока этого не увидишь сам. Я застыл. Существо начало беседу:

– Здравствуй, животное, – без пренебрежения (что странно для такого приветствия) сказал он.

– Здравствуй, эммм… – Я пытался подобрать что-то унизительное, но он меня перебил:

– Ты зверь! И нам не нравится, как ты себя ведёшь!

Мало того что обозвали, так ещё и недовольны, – подумал я, – безликие ублюдки. При всём при этом я выдал только лишь: «Почему?»

– Ты перестал отвечать всяческим критериям. Теперь ты вольноотпущенник, зверь в чистом виде! Ступай куда следует,- продолжил неизвестный и удалился.

Единственным словом, которым я мог бы охарактеризовать это существо – незнакомец, такой облик не был мне известен, точнее даже не облик, ведь лица у него не было, ну, лица в привычном смысле. Наверное, в русской литературе ещё не было такого слова, котором я бы мог воспользоваться в этой ситуации. Либо я об этом не читал… Слава богу, не приходилось об этом даже думать.

Часть 5 Побочный эффект

Проснулся. В лицах людей больше не было ничего того, за что их можно было бы любить. Скорее даже наоборот. Я решил снова уехать в долину. По пути к своему СИВнаПу, я наткнулся на пьяного гражданина, и, в ответ на замечание, мол: «Ты шо, не вишь куда ступаешь, мудень?», толкнул его в лужу. На душе наступило умиротворение. Но ненадолго. Заведя машину, я помчался к «богатеям», по дороге матеря всех, кто хоть как-то меня подрезал или карябал днищем или крышей об мою машину. На трёхъярусных дорогах это было самое неприятное.

Не успел я выйти из машины, как ко мне уже подбежал маленький сутулый швейцар:

– Здравствуйте, сэр

– Здравствуйте, багаж отнесите в номер 1333. – Отозвался я.

В номере я находился недолго, поскольку уже предвкушал встречу с прекрасным. А вместо этого наткнулся на старого знакомого. Я развернулся и начал медленно отходить в сторону.

– Хаха, какие черти в Честере, – окликнул меня он, – давно тут?

– Только приехал, сразу хотел к вам придти, – немного запинаясь, оправдывался я.

– Пройдёмте на задний двор. Сигаретку?

Я смотрел на него и видел, как разлагается его душа после каждой затяжки.

– Не откажусь.

Проходя мимо картины известного художника Джозефа Кривохенда (на которой изображён подвыпивший художник, который рисует шарж на полицейского, сидящего сзади, в виде мешка мусора), спросил:

– Что вы думаете по поводу этого?

– Бредовая смешная картинка, – ответил я.

– Это вы необразованный уёбок, который нихрена не понимает в картинах! Какая нахуй «картинка»?! Это Великая картина Великого мастера кисти! – С небольшим надрывом произнёс он.

– Вот уж не знаю, в чём были измазаны его кисти, но от картины прямо несёт дерьмом! – Уже не стал останавливаться я.

– Вы приехали сюда, чтобы оскорбить меня, да?! Ну, давайте, чего же? Может, ещё ударишь?

Удар пришёлся такой силы, что челюсть хрустнула, и глаза налились кровью. Такой неадекватности своего оппонента аристократишка явно не ожидал.

Через пару часов я уже сидел в уютной тихой и сырой комнатке. Электронные наручники сняли, и они испарились. Напротив меня сидел мужик лет сорока с гнойными наростами по всему телу, представившийся «Зэком». Он-то мне и рассказал, что я не одинок. Он тоже видел пришельцев, таких же бесцветных людей с отсутствием желания трепаться по пустякам (по его рассказу наша жизнь для них была не более чем пустяком). Но были и новые факты. Оказывается, они могли перевоплощаться в людей, то есть просто-напросто перенимать их окрас. А передо мной они предстали в своём первозданном виде и для человеческого глаза они выглядят именно так, однако сами видят себя иначе. Зеркала, кстати, у них не просто есть – они усовершенствовали технологию до такой степени, что теперь с этим веществом они могут делать практически всё, что угодно. Сомнение вызывало только то, что перед ним предстал маленький пришелец, по голосу ему было не больше пяти земных лет. Зэка пришелец тоже назвал зверем, точнее «ёбанным зверем», что было странно для такого возраста. Я предположил, что у пришельцев всё немного иначе, нежели у нас. Для описания предмета в раннем возрасте они используют ненормативную лексику для простоты изъяснения, а, уже порядком повзрослев, убирают из своего лексикона эту похабщину.

«Зэка» выпустили уже через час, а вот меня продержали ещё пару суток. Богатей так и не подписал заявление. А я всего лишь ждал, когда до ментов наконец-то дойдёт меня отпустить. После этого я направился в местный бар, чтобы напиться.

Часть 6 Дитё новостей

Через призму стакана я видел новорождённого ребёнка, он будто плавал в моём коньяке. Я представлял его путешествие по волнам, бултыхая стакан, и радовался, что на самом деле он сейчас в руках любящей матери, и ничто его не тревожит.

Включились новости. Местные наконец-то провели нормальный кабель к своему огромному телевизору. Чёрный экран, переходящий в цветное изображение, перебил диктора на полуслове: «… а ведь предупреждали. Теперь эти младенцы-пришельцы будут размножаться здесь, у нас, и захватят Морф, и… и больше нам не отдадут никогда!». Вот такой монолог вёл один психически неуравновешенный актёр. Странно, но ему поверили. А так как это показали в новостях, грех было не поверить. Буквально через две минуты, люди в баре решили мстить. Многие жители ездили на использованном растительном масле, прямо заливали им баки своих СИВнаПов и спокойно колесили по городу. В этом нет ничего плохого, даже наоборот. А теперь представьте горящего в этом масле младенца, который только недавно путешествовал по стенкам моего стакана. Представьте его плач, ещё не окрепшими связками, через который, казалось, было слышно «не надо, я прошу…». Представили? А теперь представьте те довольные рожи, что поднимали его в ту часть огня, где большее пекло. Представьте, наконец, каким нужно быть животным, чтобы поощрять это, и уж, тем более, в этом участвовать. Мать пыталась спасти ребёнка, вместо этого её тоже запихали в костёр на глазах умирающего ребёнка. Я кричал, бросал бутылками в тех, кто был в центре, кто был инициатором. Одна из бутылок разбилась, огонь вспыхнул сильнее, и ребёнок перестал плакать. Я упал на колени.

– Нахрена вам это?! Зачем?

– Он инопланетянин. А мы боимся инопланетян. Кто знает, что они захотят от нас, – произнёс кто-то из толпы.