Меган замедлила шаг — мешала поросль шелковицы и других диких ягодников. Шиповник больно колол ноги. Вскоре тропинка кончилась, и перед Меган возникла неодолимая преграда из кустов одичавшей смородины со спутанными ветками. Но ключ бил где-то совсем рядом. Меган чувствовала запах сырости и слышала, как вода журчит по камням. Шагнув к кустам, Меган вновь остановилась в нерешительности.

— На вашем месте я бы не стал пытаться.

Меган резко обернулась.

Этого незнакомца нельзя было назвать красивым, но мужественности ему было явно не занимать. Темные глаза пристально смотрели из-под чуть нависающих бровей. Такие лица любят лепить скульпторы. Крупные, резкие черты, минимум округлых линий — плоскости и углы. Свет и тень, и никаких полутонов — драматическая игра черного и белого. Он мог бы произвести впечатление подавляющей мрачности, если бы не волосы — неожиданно мягкие, выбеленные солнцем и вьющиеся кольцами. Он зачесывал их на косой пробор, так что челка падала на высокий и чистый лоб. Нос был слегка длинноват, чтобы считаться классическим, а рот — самый восхитительный из тех, что Меган доводилось видеть.

Он молчал, но уходить никуда не собирался. Просто стоял футах в десяти от нее и сверлил ее взглядом. Одетый в линялые джинсы, высокие сапоги и светло-бежевую потертую замшевую куртку, он был по-юношески строен и, если бы не седые пряди в волосах и кое-где прорезавшие лицо морщины, выглядел бы значительно моложе своих лет.

— Я не стала бы и пытаться, но как еще пройти к ручью? — выпалила Меган.

Сколько же ему лет? Сорок? В его взгляде угадывались мудрость и глубина, присущие человеку с опытом, как и цинизм, который тоже наживается с годами, являясь закономерным следствием долгой череды ошибок и разочарований.

Его глаза напомнили ей о том мужчине, которого она заметила за рулем голубого грузовика. Скорее всего перед ней был Натан Кинкейд. Поеживаясь под его довольно тяжелым взглядом, Меган молчала, хотя и чувствовала, что должна положить конец этой игре в гляделки. И она решилась:

— Кажется, погода улучшается. Если дождя не будет хотя бы пару дней, я приглашу сюда специалистов по ландшафтному дизайну. Хочу, чтобы они поработали над этим ручьем, так, чтобы летом он имел приличный вид.

— Специалистов по ландшафтному дизайну? — В его голосе звучало недоумение, смешанное с презрением.

— Я же сама не могу расчистить все эти заросли. Да и еще я хочу, чтобы по берегам ручья росли маргаритки и незабудки.

Меган пыталась понять, что он о ней думает. Хотя что мог о ней думать этот чужой человек, когда она сама не понимала, как это можно вот так, ни с того ни с сего затеять разговор с незнакомцем?

Он прищурился, и Меган почувствовала, что должна быть с ним начеку.

И вообще что он делает на ее пастбище?

Между тем незнакомец нарочито медленно смерил ее взглядом с головы до ног. В какой-то момент Меган испугалась не на шутку.

Кого он ей напоминал? Тигра. Голодного тигра. Меган поежилась. По телу побежал холодок: страх, смешанный с приятным волнением. Как в предвкушении опасного, но увлекательного приключения. Она расправила плечи и посмотрела ему в глаза.

Он скупо улыбнулся в ответ. Улыбка шла ему. Если тень улыбки могла быть такой обезоруживающей и теплой, то оставалось лишь гадать, каким жаром обдает настоящая, во весь рот. Да Меган растаяла бы сразу, не успев и бровью повести.

— Вы собираетесь купить усадьбу Ван Херлика?

— Не совсем, — сказала Меган. — Мне ее оставила в наследство мать.

Незнакомец понимающе кивнул:

— А, теперь ясно. Вы дочь Наоми, и вас зовут Меган, верно? — Не дав ей ответить, он продолжил говорить с неожиданно нежными, добрыми интонациями: — Мне жаль, что Наоми так и не оправилась от инсульта. Она была хорошая женщина. Мы все ее любили и уважали.

— Спасибо.

Выражение его лица изменилось с такой же внезапностью, с которой он переменил разговор. Кивнув в сторону проволочной изгороди, протянутой между деревянными столбами, он сказал:

— Место огорожено. Вы пролезли через забор?

— Я не нашла калитку.

— Коровам там калитка ни к чему. — Незнакомец нагнулся, сорвал влажный стебелек и, закусив его, добавил: — Ограда нужна, чтобы они не разбегались.

— Никто мне не говорил, что здесь есть коровы. Я лично ни одной не видела.

Возможно, наличие коров объясняет присутствие этого человека на ее земле. Должно быть, он арендует участок, чтобы пасти коров.

— Я перегоняю их с пастбища на пастбище. Если их надолго оставить на одном месте, они вытопчут траву.

Он засунул руки в карманы.

Ломака. Позер. Однако Меган, сама того не желая, опустила взгляд. Обутые в высокие сапоги ноги казались мускулистыми, бедра — узкие. Под потертой замшевой курткой выступали мощные бицепсы. Развороту плеч позавидовал бы иной спортсмен. Крупный. Сильный. Властный. Такое совершенное тело. Что же скрывается внутри? Какой человек? Подняв взгляд, она встретилась с ним глазами. Он подошел ближе на шаг.

Меган отступила, чувствуя неловкость.

— Несколько коров могут все это вытоптать?

— Сто голов, не так уж мало. Миссис Эшвуд, если не ошибаюсь? Так вас теперь зовут? Я пытался вас найти. Послал письмо, но ответа не получил.

— Вы пытались найти меня?

— Кинкейд, — сказал он наконец, протянув ей руку. — Мне надо поговорить с вами насчет покупки земли, принадлежащей Наоми. Вот об этом было в письме.

— О покупке земли? Но мой нотариус, безусловно, сообщил вам о том, что я не намерена ничего продавать. Теперь земля моя. Я живу здесь.

Взгляды их встретились. Интересно, что было в его глазах: насмешка или приятное удивление?

— Вы? Горожанка? Дама из Нью-Йорка? Собираетесь жить здесь? — Склонив голову набок, он прищурился: — На этой земле надо работать, мадам. Ваша мама вам об этом не говорила?

Он осторожно подбирал слова, но его глаза откровенно насмехались над ней. И все же Меган чувствовала, что он не так уж плох, как его представил ей Нед Прайс. Когда он произносил имя Наоми, матери Меган, в голосе его было слишком много доброты для того закоренелого циника, каким рисовал Натана оценщик.

— Вы меня не поняли, — тихо сказала она. — Теперь это мой дом. А что касается ваших коров, здесь, кажется, довольно травы, так что этот вопрос мы могли бы решить с вами по-соседски. Но в любом случае скоро я заведу собственных коров.

И это правда. Меган была уверена, что видела где-то безрогих коров.

— Если окажется, что у вас переплата, я пошлю вам чек, — добавила она.

— Переплата? Какая еще переплата?

— По аренде. Если вы пасете здесь коров, то вы, конечно же, платили аренду? Мой нотариус ничего мне об этом не говорил, но, если у вас есть документы, мы сможем по крайней мере попытаться продолжить сотрудничество.

Натан сжал зубы.

Меган поежилась. На ее глазах из нормального цивилизованного человека он превратился в зверя. Еще чуть-чуть — и он зарычит. Затем он криво улыбнулся, и Меган с облегчением вздохнула.

— Я не плачу ренты, и у меня нет никаких документов, — спокойно заявил он. — Когда мне чего-то хочется, я иду и беру то, что считаю своим, будь то земля или что-либо другое. Мне неприятно вам об этом говорить, но у нас с вами разные представления о добрососедстве. Ни дюйма этого пастбища я не уступлю.

— Что вы хотите этим сказать? — запальчиво спросила Меган. — Пастбище принадлежит мне.

— Наоми продала мне эту землю. Если бы вы ответили на мое письмо, то я вам бы об этом сообщил в письменном виде.

От Меган не ускользнуло то, что он сказал «продала».

— Мой нотариус…

— Плевать мне на вашего нотариуса. Мы договаривались с Наоми. И только с ней…

— Моя мать никогда не продала бы ни пяди этой земли. Она принадлежала моему отцу, а до него — моим дедам и прадедам.

Натан вонзил каблук ботинка в мягкий грунт, словно хотел застолбить ту землю, на которой стоял.

— Но я отдал Наоми солидные деньги за всю территорию от фруктового сада до этого ручья.