Акрид чуть дернулся; имя это было ему явно знакомо. Как я и полагал.
– Верига?! Ну это ты сам придумал, признайся! Он даже бросил обнимать меня – настолько услышанное ему не понравилось.
Тут было самое время оскорбиться.
– Никто во всей Галактике не скажет, что я хоть раз дал кому‑то липовую информацию. Пожалуйста, проверяй – только проверка тебе будет стоить ровно столько, сколько я заплатил за то, что отдаю тебе даром. Плюс еще время.
– Ну ладно, ладно… И сколько же, ты полагал, сможешь заплатить за семена, если бы тебе удалось получить их?
– Я знаю, сколько предложу: триста кусков. Галларов, понятно. А может, и еще больше, это уже там будет видно, буду торговаться до последнего.
– Хорошие цифры называешь!.. – пробормотал он, кажется, даже не понимая, что говорит – просто, чтобы не затух разговор.
Было ясно видно, как крутились его мысли. Он спросил о цене вовсе не потому, конечно, что собирался мне заплатить хоть конт; ему хотелось знать, какую цену сможет назначить он сам, – а это свидетельствовало о том, что он и по сей день если не владел семенами, то, во всяком случае, знал, где они находятся – или могут находиться, то есть обладал именно той информацией, которую мне и следовало у него получить. Таким было первое завихрение мыслей в его мозгу. Но существовало еще и второе: из моей пьяной болтовни он выудил слова о том, что человек я не бедный, о том же говорила и моя готовность отдать за семена триста тысяч галларов. У меня, разумеется, таких денег никогда не было (я считал это громадной несправедливостью со стороны судьбы), однако он‑то об этом не знал. И поверил мне потому, что хотел поверить. Как сказал какой‑то умник в далеком прошлом: если хотите, чтобы вам поверили, ложь должна быть громадной. Или в этом роде, за точность не ручаюсь. Эта ложь была большой – и мой собеседник в нее уверовал.
Успев достаточно разобраться в нем, я понимал, что он не успокоится, пока не вынет из меня и деньги. Значит, в ближайшие минуты я мог еще не опасаться за свою жизнь. Но следовало быть настороже: из двух задач он захочет первой решить ту, что ближе. А я был куда ближе к нему, чем семена. Но почему он не клюнул на кристеллу? А я на это сильно рассчитывал…
Да нет, я поторопился с выводом: он клюнул. Просто оставил это напоследок.
– Скажи, милый, а это… Ну ты говорил: то, что зашифровано на кристелле… Это у тебя с собой?
– Неужели же я где‑то оставлю? С нею я никогда не расстаюсь.
– И все же я тебе не верю. Признайся: о кристелле ты все выдумал!
– Да?! Тогда что, по‑твоему, вот это? И я вытащил коробочку (в герметичном мешочке) из кармана и потряс ею в воздухе.
– Что же это, если не кристелла, а?
Он выхватил ее у меня из рук с ловкостью карманника.
– Умный мальчик, – похвалил он меня. – Ну а теперь скажи: ты и на самом деле хочешь купить для себя семена уракары?
Его вопрос, судя по моей реакции, дошел до моего сознания не сразу; во всяком случае, у него были все основания сделать такой вывод. Потому что я ответил лишь через полминуты:
– Купить? Ах да, купить… Семена? Да, конечно. Я завтра же вернусь на Рынок и найду там, обязательно найду… Не может ведь быть, чтобы они там не продавались: говорят, там можно купить все, чего душа пожелает. А моей душе нужны эти семена… Да, конечно, хочу! Я весь вечер только и говорю тебе об этом! Как только найду – куплю немедленно! А могу и поменять на кристеллу.
– Ну если у тебя есть чем заплатить…
– Разве я тебе не говорил, что есть! Еще как есть!
– Да говорил, а только сказать можно, что угодно, а вот доказать…
Кажется, было уже время делать контрвыпад, но я почему‑то не ощущал себя настолько собранным, чтобы превратить энергию своих чакр в излучение нужной частоты и таким способом создать в его организме из имевшихся там осколков молекулы новых соединений – те, что заставят его подчиняться мне, а не тому, кто его зомбировал. Все‑таки я был не в лучшей форме. И надо было тянуть время.
– Ты что думаешь: я вру? Да?
– Нет, что ты, мне такое и в голову не приходило. Но, видишь ли, наш мир так устроен… Пока ты тут разъезжаешь, что‑нибудь могло ведь произойти: твой банк мог накрыться, или кто‑то влез в твой счет и увел оттуда все до крошки, или… да мало ли что! У меня есть то, что тебе нужно, но ты уж извини – дружба, как говорится, дружбой, но хотелось бы убедиться, что этими деньгами ты располагаешь и сейчас. Это ведь легко проверить: у тебя ведь все в мике, ты сам только что сказал. Не соврал?
Он вдруг заговорил лениво, даже с какой‑то неохотой, словно просто по обязанности: полагал, что я уже настолько в его власти, что выполню все, каким бы тоном он ни разговаривал.
– Доказать тебе? В одну минуту! Сейчас же скачаю прямо на твой мик – дай только твой ЛК…
Он колебался не более двух секунд, затем продиктовал мне номер – медленно, внятно. Я закрыл глаза, готовясь к передаче на его мик, вытянул руки, положил их на стол, один бокал при этом упал, но хозяин даже не обратил на это внимания: он тоже опустил веки, чтобы увидеть то, что я сейчас сброшу на его мик.
– Давай же! – Голос его пресекся от волнения, и ему пришлось повторить, на сей раз более членораздельно. – Ну! Да не спи! Вот беда еще на мою голову…
Но я действительно засыпал – и не только потому, что хотел произвести на него нужное впечатление. Видно, его зелья оказались крепче, чем мне показалось вначале, и сейчас приходилось всерьез бороться за сохранение моего "я" в нужной форме. Он схватил меня за плечи, основательно встряхнул:
– Ну!
Я медленно, через силу пробормотал:
– Передаю…
Кажется, я не ошибся ни в одном знаке. Хотя память моя из кристаллической структуры ощутимо превращалась в желе, и я сомневался, что смог бы воспроизвести этот ряд еще раз – это пришлось бы делать, если бы код оказался неверным. Но память не подвела, ключ сработал, и банковский счет, необходимый, чтобы окончательно убедить Акрида в правильности его расчетов, возник на мониторе во всей его красе, а точнее – в красе той суммы, которая там значилась. Даже в том состоянии отупения, в котором я находился, я понял: его проняло, такого количества нулей он явно не ожидал. Он медленно перевел глаза на меня, на лице его была торжествующая ухмылка. Он не удержался от того, чтобы не высказать торжества вслух:
– А ты, оказывается, и впрямь не самый бедный мальчик в Галактике! – Сделав многозначительную паузу, закончил: – Был! А теперь спи спокойно: все твои заботы беру на себя.
И, сохраняя на лице все ту же усмешку, снова повернулся к компьютеру, чтобы закончить столь успешно начатую операцию: перебросить деньги с моего счета на свой собственный.
Можно было атаковать его уже сейчас, но я – человек слабый, и мне тоже хотелось пережить мгновение торжества. Так что я лишь приготовился к активным действиям: собрал всю грязь, накопившуюся во мне за последние часы, в плотный комок и усилием воли вышвырнул его вниз – куда‑то в недра планеты. Ушел дурман, ушло состояние слабости, и я почувствовал себя готовым к бою. Но помедлил еще несколько мгновений.
Эти несколько секунд понадобились мику, чтобы, выполняя заложенную в него программу, вместо рапорта о переводе денег вывесить на мониторе издевательский плакатик:
Нищим не подаем!
Похоже, Акрид не сразу уразумел – что именно произошло. А когда до него наконец дошло – он повернулся ко мне, одновременно вскочив так, что стул упал (без особого шума, правда: палуба салона была затянута пушистым ковром). Оскалился:
– Шутки шутишь? Ты покойник. Покойник! В плечевой кобуре у него скучал без работы дистант – правда, далеко не последней модели, но вполне пригодный для убийства. Акрид вытаскивал его медленно, словно смакуя каждое движение. При этом он не отводил взгляда от меня, ожидая, когда в моих глазах появится выражение страха. И, похоже, дождался; оскал на его лице перешел в презрительную ухмылку:
– Что – забздел, подонок?
