– Ну вот мы и встретились, красотка, – сказал он, голос чуточку дрожал, явно от возбуждения. – Я ведь предупреждал: от меня не уйдешь. Придется тебе с этим смириться. Только не надо бояться: ничего плохого я тебе не сделаю. Если, конечно, поведешь себя разумно… – Он говорил быстро, а его ладони уже вовсю шарили по ее телу и тоже говорили на своем языке, хорошо понятном ей. – Сейчас мы немножко поиграем в веселую игру, тебе будет приятно, а потом ты ответишь на все вопросы, какие я задам, и сохранишь здоровье, а может быть, и не только его…

Плотно притиснутая к нему, она своим телом чувствовала его плоть – если только это действительно было плотью, но сейчас не время было рассуждать на отвлеченные темы. Сильные удары его сердца передавались ей. И почему‑то именно это вдруг помогло Лючане прийти в себя. Хотя, может быть, главным оказался все‑таки стыд.

Стыдно стало оттого, что она растерялась в такой обстановке, в какой теряться никак не следовало – с ее опытом и умениями. Наверное, ее ослабила уверенность – или надежда – непременно встретить тут Ра и получить от него нужную помощь. И то, что вместо него оказался другой, невольно выбило Лючану из колеи. Но сейчас она поняла главное: то, что здесь очутился этот мужик, могло означать, что Ра сам попал в сложное положение и не только не может прийти ей на помощь, но, наоборот, сам нуждается в ее содействии. Она вновь ощутила себя самостоятельной единицей, независимым агентом, с которым даже очень сильному противнику справиться будет не так‑то просто, если вообще возможно.

А прижимавший ее к себе мужчина был, наверное, в эти мгновения слишком занят собственными переживаниями, предвкушением того, что должно было произойти в следующие секунды. Его руки уже насытились знакомством с ее спиной, ягодицами, бедрами и жаждали дальнейшей работы. Для того чтобы она стала возможной, надо было немного отстранить женщину от себя, создать пространство, в которое могли бы войти ладони. Не откладывая. Потому что он уже совершенно созрел для…

Он так и сделал. Создал пространство, достаточное для мгновенного удара, нанесенного ее коленом по ахиллесовой пяте любого мужчины, которая находится не в задней части стопы, как считали древние, но значительно выше.

Удар получился славным. Как на тренировке в зале. И был нанесен от души. Так что колено даже немного заболело. Но это ее не смутило.

– Сопляк, – сказала Лючана презрительно, глядя сверху вниз на невольно скорчившегося, упавшего на колени и прикрывающего ладонями больное, очень больное место. – Потренируйся на манекенах, ничтожество. А сейчас отдыхай, мне некогда тут проводить с тобой время.

Из всего связанного с умением медитировать она особенно запомнила одно: выход. Так что покинуть это пространство, оставив там незадачливого кавалера, не потребовало большого труда.

Ей не подумалось в тот миг, что выйти из медитации можно только туда, откуда ты в нее вошел. То есть – в запертую камеру. В первые мгновения, очутившись там, она испытала огорчение. Но одновременно ощутила, что чувствует себя намного лучше, чем перед путешествием в воображаемое пространство. Энергия словно прилила к ее телу. Помог ли ей каким‑то способом Ра, или она сама ухитрилась воспринять энергию в процессе медитации, а может быть, отобрала у того кобеля – так или иначе, Лючана снова почувствовала себя в рабочей форме.

Похоже было, что эта форма понадобится ей в самом недалеком будущем.

8

Ограбил я ее, беднягу, дочиста, обобрал и бросил там, словно разбойник с большой дороги, – вот какой была первая мысль, возникшая у меня, как только я пришел в себя в каюте корабля. Это меня несколько удивило: не в моих правилах жалеть побежденных противников; но тут же я успокоил себя, решив, что все в совершенном порядке, просто на сей раз противник оказался женщиной, а женщин мне всегда становится жаль, когда им не удается достичь своей цели, женщинам я изначально сочувствую. Хотя это, быть может, лишь одно из проявлений мужского высокомерия, которое, кстати, не позволяет мне ставить победу над представительницей нежного пола себе в заслугу. «Нежного» – это подумалось не без ухмылки. Окажись тогда у хрупкого создания пистолет в руках – уж она проявила бы всю свою нежность, всю обойму в упор и наверняка – в живот: на самом деле они бывают очень жестокими.

Но вскоре мысли встали на правильный курс, пройдя по нормальной ассоциативной цепочке: пистолет – оружие – операция – поиски и освобождение Лючаны. Стоп. Подробности, как говорится, письмом.

Начнем с оружия. Его у меня просто нет. Единственное, чем мы располагали – охотничьи иглометы с оптикой, – упокоилось сейчас где‑то на дне морском, на очень приличной глубине. Так что оружием можно было бы разжиться разве что в бою. А ввязываться в какой угодно бой с голыми руками мне не очень‑то хотелось. Потому что если местные обитатели ухитрились перехватить меня даже в медитационном пространстве, моем собственном, куда без моего приглашения вроде бы никто не мог проникнуть, если это оказалось им по силам, то, надо полагать, в любом оружии они недостатка не испытывали. Впрочем, все это пока на уровне предположений. Факт существует лишь один, зато неоспоримый: я безоружен.

Хотя как сказать. Если утверждение относительно того, что знание является силой, справедливо, а сила сама по себе уже является оружием, – то я в какой‑то степени вооружен. Потому что после романтической встречи в том пространстве какое‑то знание у меня появилось. Правда, информации я сумел получить весьма немного. Тем не менее и ее можно было принять за конец нити, которая, если действовать правильно, сможет привести к самому клубку, затем и размотать его, а в его середине должна оказаться моя благоверная.

Я сразу же установил себе предел: никаких замыслов, никаких других задач, кроме этой, перед собой не ставить. Вот когда окажемся вместе, тогда и подумаем над тем, станем ли резвиться тут или постараемся исчезнуть как можно быстрее хотя бы для того, чтобы потом откровенно высказать Иваносу все, что мы думаем о его поведении относительно нас. Сейчас я полагал, что именно этот, второй, вариант окажется для нас наиболее приемлемым. Но начинать обычно рекомендуется с начала, не пытаясь сразу заглянуть в ответ.

Итак, что мне стало известно нового и достоверного? Видимо, название места, в котором держали Лючану. Как эта дама сказала? «Главная база», вот как. Координаты я получить не успел: соблазнительница ускользнула. Но это и не столь важно. Эта самая база не может находиться далеко, наоборот, до нее должно быть всего ничего: достаточно оказалось вспомнить, с какой скоростью лодка, выудившая Лючану, двигалась и через какое время мне стало ясно, что ее куда‑то привезли. Детская арифметика. А дальше пусть работает техника.

– «Триолет»! Прошу начать поиск. Предмет: сооружение на… на дне моря. Район поиска: площадь радиусом в двадцать миль, расширяя радиус в случае необнаружения. Результат сообщить немедленно.

«Программа запрещает понижать уровень демаскировки».

Я ответил не сразу: тут было над чем подумать, следовало выбрать наименьшее зло из всех возможных. Сейчас мы были неощутимы для наблюдения извне; конечно, в мире существовала техника, способная обнаружить нас и в режиме невидимости, но вряд ли она успела добраться до Ардига хотя бы потому, что платить за нее приходится совершенно дикие деньги. Так что, пока мы вели себя тихо и скромно, опасности для нас вроде бы не возникало. Но стоит нам проявить малейшую активность, скажем, начать прослушивание окружающей среды, как достаточно чуткие следящие устройства смогут зафиксировать нас хотя бы как неопознанный объект, поглощающий звуки, а для опытного специалиста этого будет достаточно, чтобы взять пеленг – ну, и так далее. Я уже не говорю о радарном поиске и прочих методиках. Однако ничего не делая, мы ничего и не добьемся, да?

– Твои предложения?

«Могу выпустить кикер‑зонд».

Ага. Об этом я не подумал. Просто потому, что о нем забыл, а забыть – все равно что не знать. Быстро вспомним! Мик! Ага: ведет инструментальную разведку… Обладает свободой передвижения… Остронаправленная связь… информация аудио‑видео… Радиус устойчивой связи в пределах двенадцати миль на поверхности и до тысячи метров по глубине… Управление импульсное, передается лишь номер программы, какую следует выполнить в данный момент. Скорость движения: при погружении 8 узлов, на поверхности моря 20 узлов, в воздухе 125 узлов. Запас хода: на глубине четыре часа, на поверхности семь часов, в воздухе три часа тридцать минут… Встроенная программа самоуничтожения… Ладно, годится. Даже в худшем случае – если зонд обнаружат – наше местонахождение останется неизвестным, а поскольку при попытке захвата он взорвется, то и следов не оставит. А что‑нибудь да успеет сообщить мне.