26. Визит к верблюду

Так, замочек мы одолели. Осторожно выходим. Все тихо.

А башня, оказывается, совсем рядом. И выглядит куда внушительнее, чем в памяти Пата. Людей не видно. Ну, это ведь не город; бездельников, гуляк тут нет.

Тем не менее я иду осторожно. Бесшумно. И на ходу посылаю сигнал далеко‑далеко. На Теллус. В мой дом. Вратарю. Приказ: отсрочить отзыв на два часа.

Сигнал принят. Квитанция получена. Можно спокойно двигаться дальше.

Только куда? К башне? Еще куда‑нибудь?

Напрягая все чувства до предела, можно достаточно четко ощутить и оценить обстановку на подступах к башне. Грустная картина. Подступы защищены всеми известными – и, похоже, даже неизвестными мне средствами. Это не означает, что туда проникнуть нельзя. Можно, но только после специальной подготовки. Она требует времени. Время уходит. Отставить башню.

Правее, в отдалении, хотя и не очень большом, – корпуса без окон. Странные очертания. Очередной архитектурный супермодерн? Или содержание этих строений требует именно такой формы? Вроде трехгорбого и двухголового верблюда. Если так, то интересно взглянуть на это содержание. Хотя бы одним глазом. Пусть даже третьим.

А как там с защитой?

А защита там обычная. Ну, лазерные сетки. Ну, датчики емкости. Видеокамеры, конечно. Только и всего? Вперед.

Вход. Двое охраняют его. Не очень бдительно: похоже, никто не ждет серьезной угрозы.

Собственно, им ничто и не грозит. Ничто плохое. Я просто и легко, как мышка в кладовую, проникаю в сознание одного, потом другого. И они безотрывно всматриваются каждый в свою сторону – но не туда, где я спокойно прохожу в дверь.

Ну‑ка – третьим глазом: где здесь служебные тропы – чтобы двигаться, не поднимая тревоги? Ясно вижу. Пересек неширокое пространство между входом и внутренней стеной. Здесь защита серьезнее. Десять минут, целых десять, ушли на то, чтобы понять ее и нейтрализовать на время, а потом и отпереть неширокую, но по ощущениям – неподъемного веса дверь.

Я остановился на пороге. Хотя никто меня не держал. Кроме разве что некоторых соображений, а еще больше – ощущений.

Подсознание внятно предупредило: дальше ни шагу. Там что‑то не так.

Третий глаз показал: открывшийся ему длиннейший, переменной высоты и ширины зал защищен четырнадцатью различными системами. Каждую из них можно нейтрализовать. Но все вместе они потребуют не менее двух часов времени.

Придется ограничиться обозрением с порога. Попробуем разобраться.

Вход – со стороны «верблюжьего хвоста», по которому я и прошел. Дальше – первый сзади горб. В нем – на две трети высоты – вертикальные колонны, шесть или семь, как молекула бензола; каждая наверху имеет горловину с раструбом, уходящим в потолок. Ощущения не могут объяснить мне, из чего они сделаны. Это не металл. Не пластик. Не камень. Не бетон. Сплошные отрицания. Агрегат создан из отрицаний. Или – из какого‑то поля? И потому приближаться к нему не рекомендуется?

Уже интересно. Жаль, что колонны почти целиком загораживают все, расположенное дальше. Третьему глазу приходится работать на пределе. Он давно слезился бы от рези – но его не снабдили нужными железками. Ну, хоть что‑нибудь!

Достаточно ясно: внизу, под полом, – трубопровод от колонн ко второму горбу. Там – но уже смутно – видна полусфера. Нет, скорее половина эллипсоида. Бетон, металл, еще что‑то. Внутрь, загляни внутрь!.. Что? В общих чертах это больше всего напоминает плазменный генератор – хотя сходство, конечно, ничего не значит. К третьему горбу уходит… ну, это знакомо: заглубленный электрокабель, рассчитанный на – не берусь сразу сказать, на какую мощность. На очень большую. Дальше трудно различить хоть что‑то. Но электромагнитное поле можно ощутить даже здесь.

…Будильник в моей голове сигналит: приближается цейтнот.

Пора уносить ноги. Для первого раза получилось неплохо. Правда, далеко не вся информация понятна. Скорее наоборот. Но дома, где моя копия пребывает сейчас в недрах Вратаря, у нее будет время обдумать и разобраться.

Охрана внизу по‑прежнему не видит меня в упор.

Вышел на вольный воздух. Пройдя примерно половину расстояния до дома, вызвал Вратаря на связь – скинуть полученную информацию.

Не удалось: сигнал не прошел. Это бывает. Космос есть космос. Завтра.

Вот и здание, где место Пата Пахтора под одеялом занимает фантом.

Я вошел беспрепятственно.

Обратный процесс: медленное, осторожное откатывание двери…

Но главное‑то я установил: это Улар. Конечная станция. Глубокие проверки позади. Значит – начнем медленное очеловечивание Пата Пахтора; так я называю этот процесс. Пусть ему останется на этот раз немного больше информации, какой обладаю я; немножко больше логики и сообразительности. Это не помешает ему жить своею жизнью…

(Снова черное облачко на секунду затмевает сияющий на картинке диск видеолуны.)

… зато это расширение способностей Пата позволит мне хоть час в сутки находиться в курсе событий и, возможно, предпринимать такие вот кратковременные вылазки.

Фантом растворяется, место под одеялом занимаю я, в самое последнее мгновение: сейчас я снова перестану существовать в открытой форме.

Что за чушь они там пороли: время в первой форме, во второй, третьей… Время есть время, всегда одно, подобное самому себе, а у них выходит…

Сон… сон… сон. Меня больше нет.

27. Будничный день

Пат проснулся с таким ощущением, как будто не только отоспался за все те недосыпы, что накопились за последние недели и месяцы, но даже немного устал от сонного бездействия. Хотелось поскорее вскочить, привести себя в порядок и начать что‑нибудь делать. Все равно что. Что скажут.

Однако так вот взять и вскочить он поостерегся: кто знает, может, здесь порядки такие, что до общего сигнала подниматься нельзя; разные ведь бывают порядки, и не так уж редко – такие, что разумными их никак не назовешь. И все равно они остаются порядками. Совсем так, как плохая погода – все равно погода, а не пирожки с роленью, что нигде не пекут так, как на Кантре.

Вместо этого он стал вспоминать – что же ему такое снилось этой ночью.

Но только зря напрягался: мелькали в памяти какие‑то обрывки непонятно чего, происходившего неизвестно где и когда. А пока вспоминал, подошло и время подъема. Сирена, которой его пугали, оказалась вовсе не такой уж неприятной. Совсем даже наоборот: просто кто‑то как бы внутри него четко проговорил: «Ты выспался, вставай, день начался!» И теперь можно с облегчением откинуть одеяло.

Привычно помахал руками для разогрева тела. Мытье‑бритье. Одеться. По старой привычке проверить: все ли на месте, не уволок ли ночью кто‑нибудь что‑то из имущества? Хорошо знал Пат, что нет у него ничего такого, на что польстился бы любитель чужого добра. Но все же проверил – для душевного спокойствия на весь предстоящий день.

Голос внутри вежливо произнес: «Просим не опаздывать на завтрак».

Вот еще! Пат и на работу не любил опаздывать, а уж на кормежку – да никогда в жизни!

Вышел в коридор, где уже были и другие люди. Пошел, куда все шли, на ходу узнавая вчерашних попутчиков, здороваясь – на жест отвечал жестом, на слово – словом. Слова все были, конечно, на феделине – федеральном языке общения. Иначе тут никто никого не мог бы понять: народу набралось – даже по виду ясно было – из самых разных галактических краев. Но все – свой брат, работяги.

В столовую Пат поторапливался, обгоняя одного и другого. Опыт напоминал: мест в таких заведениях обычно оказывается меньше, чем приходит проголодавшихся. Но спешил зря: стульев всем хватило. Даже странно, однако приятно. Три длинных стола, за каждым – пять против пяти. На раздачу идешь сам, там берешь посуду – и тебе накладывают. Иди на место и ешь.

Поел. Не сказать, чтобы какие‑то разносолы были; какая‑то каша – не каша, пальчики облизывать не станешь, зато сытно. И есть чем запить. Не сладкое, но приятное, хотя и непривычное. Ладно. Денег за это не стали брать – во всяком случае, в этот раз. А и захотели бы – откуда бы они взялись, деньги? Для того сюда и приехали, чтобы их заработать, как обещано; у кого деньги были, тот и сейчас сидит в родном доме, родном мире…