Матотаупа и Харка обошли небольшую высотку и направились по тому проходу, по которому в прошлую ночь забрались сюда. Приближаясь к опушке леса, они стали осторожнее. Матотаупа указал мальчику на дерево у самого края леса.

Харка понял его и, хватаясь за сучья, полез наверх. Он облюбовал место, где листва совершенно скрывала его, и увидел, как отец спрятался в кустарнике.

Надо было ждать.

Если бы были луки и стрелы, то охота не представляла бы трудностей. Но у Матотаупы не было ничего, кроме ножа, который Харка захватил при побеге из лагеря. Правда, у Харки была подаренная Рэдом двустволка и он умел из нее стрелять. Но заряды нужно было беречь и, к тому же звук выстрела выдал бы их местопребывание. Так что и ружьем воспользоваться было нельзя. Отец надеялся справиться с оленем ножом, и, конечно, великий охотник, человек, задушивший гризли, сумеет это сделать.

Быстро светало, и Харка забыл о мучившем его голоде и не ощущал холода: он различил внизу отчетливые следы оленей, которые проходили здесь по утрам на водопой. В лесу было тихо, и ничто не говорило о приближении животных.

Харка долго прислушивался, и вдруг донеслось похрустывание веточек. Звуки слышались где-то совсем недалеко от лесной поляны, на краю которой притаились Харка и его отец. Сердце мальчика радостно забилось.

А небо уже стало совсем светлым, солнечные лучи заиграли на вершинах гор, и только склоны оставались в тени.

Олень показался. Это не был огромный вапити, это был белохвостый олень с широко разветвленными, загнутыми назад рогами. Харка насчитал двенадцать отростков на этих рогах.

Животное не чуяло опасности, оно спокойно шло своим обычным путем через лес. Под деревом, на котором сидел Харка, олень на секунду остановился, задрал кверху морду, посмотрел по сторонам, принюхался. Ничто его не тревожило, и он пошел дальше, к тихо журчащему ручью. И вот он уже около куста, за которым притаился Матотаупа. Решительный момент охоты наступил.

Индеец выскочил из-за куста, чтобы вскочить на спину оленя, но животное успело заметить опасность и в одно мгновение было на лугу. Матотаупа бросился за ним.

Олень пересек лужайку. В несколько прыжков Матотаупа настиг его, и как только животное чуть замедлило бег перед зеленой стеной леса, индеец сделал невероятный прыжок, перемахнул через оленя, ухватил его левой рукой за левый рог. Правой он занес нож для удара.

Харка затаил дыхание.

Матотаупа, приложив все силы, запрокинул голову оленя назад. Животное вздыбилось, но прежде чем ему удалось вырваться, нож вонзился в его горло.

Олень рухнул на землю.

Крик восторга готов был вырваться у мальчика, но он сдержал себя. И Матотаупа выразил свое ликование только кивком головы. Когда жертва вытянулась у его ног, он вытащил нож из шеи зверя и поднял его вверх. Лучи солнца, наконец достигшие поляны, озарили победителя.

Харка быстро спустился с дерева и подбежал к отцу. Они обменялись взглядами, и этого было достаточно, чтобы поделиться друг с другом радостью. Добыча была богатая. Матотаупа принялся свежевать тушу. Харка не мог ему помочь, потому что нож у них был один. Но зато мальчик по знаку отца, чтобы утолить голод, стал пить оленью кровь, чего раньше никогда не делал. Отец вырезал печень и сердце, и они тут же съели их. Харка испытывал такое удовольствие, как будто никогда не ел ничего более вкусного. Да и немудрено, ведь уже три дня они не ели ничего, кроме листьев и кореньев. Когда пиршество было закончено, отец сказал:

— Ну, пора двигаться в наше убежище к лошадям.

Он отрезал голову оленя, дал стечь крови и передал ее Харке. Тушу оленя взвалил себе на спину.

Ноша давила на плечи Матотаупе, и на лбу у него выступили капли пота. Дни голода и тяжелых переживаний надломили его силы. Но он стыдился своей слабости перед самим собой и не сдавался. Не хотел он, чтобы и сын видел его усталость, и, не останавливаясь, с огромным усилием заставлял себя переставлять ноги, думая, что вот-вот свалится. И только когда они добрались до входа в долину, Матотаупа остановился, сбросил ношу и сел на траву. Мальчик тоже сел, обхватил руками колени и принялся рассматривать причудливые отростки рогов.

— Эти рога, отец, хорошая вещь. Они могут послужить оружием.

— Ты прав. Мы подумаем, как их лучше использовать. Нам очень пригодятся эти острые отростки. Надо только найти подходящие деревца и сделать древки. Ты сможешь еще что-нибудь нести?

— Смогу.

— Надо поискать и лыка, чтобы прикрепить отростки к древкам.

— Но ведь для этого можно использовать жилы оленя.

— Жилы мне потребуются для лука.

— Но для лука нужны еще и стрелы. Нужны наконечники к стрелам. Может быть, мы сумеем сделать их из костей или из камня?

— Посмотрим. Лучше бы из камня. Надо поискать подходящие…

Они сидели на берегу ручейка, который начинался в их убежище и, перевалив через скалу, протекал здесь, у лесной опушки. Харка повернулся к воде, лег на живот, склонился над ручьем и принялся рассматривать на дне камушки. И ему скоро удалось найти подходящий кусок кремня.

— Этот хорош, — сказал Матотаупа. — Таких камней тут можно набрать.

Харка пошел вдоль ручья, и в какие-нибудь полчаса он насобирал целую пригоршню камней, которые годились для наконечников стрел. Кроме того, ему удалось найти один довольно длинный камень с острым краем. Он отдал его отцу. Тот осмотрел его и попробовал действовать острым краем, как лезвием.

— Из него получится хороший нож. Хау. А может быть, он и был когда-нибудь ножом.

Он вернул сыну камень и поднялся.

— Отдохни немного. Я пойду вырежу древко для копья, надо и рукоятку для ножа сделать, стрелы… Поищу я и лыка. Тогда нам удастся сделать и палицу.

Харка очень устал и был рад, что представилась возможность отдохнуть. Он лег, положил голову на руки и какое-то время наблюдал за отцом, но скоро веки его сомкнулись и он заснул.

Когда Харка проснулся, рядом лежали сделанные из дуба два древка для копий, два лука, много стрел и палица с гибкой рукояткой.

— Это все мы возьмем с собой, — сказал Матотаупа, когда заметил, что мальчик проснулся.

Харка кивнул головой. Стрелы и древки для копий он связал лыком вместе, чтобы удобнее было нести. И снова начался трудный путь. Матотаупа тащил тушу, а Харка — все заготовки. И тут он даже пожалел, что взял с собой ружье.

Была уже глубокая ночь, когда они достигли входа в свое убежище. Камни, перегородившие вход, были не тронуты, и кони стояли у ручья, прижавшись друг к другу. До рассвета оставалось уже совсем немного, и отец с сыном решили заняться приготовлением завтрака. Матотаупа срезал ветку, сделал из нее вертел и вырезал из туши два куска мяса. Харка побил куски мяса камнем, чтобы они стали помягче, и заодно попробовал острие нового ножа. Держать его было неудобно, но резал он хорошо, и Харка быстро разделал мясо на тонкие полоски, а потом принялся расправляться с ними зубами. И Матотаупа, глядя на сына, принялся есть. Так они и не поджарили мяса. Насытившись и попив воды, они уснули и проспали до полудня.

Проснувшись, они почувствовали себя новыми людьми, готовыми приняться за любую работу. Матотаупа снял с оленя шкуру и разделал тушу, потом вырезал жилы для двух луков. Отделив от черепа рога, он стал очищать от мяса кости, которые предстояло как следует обработать. Харка часть мяса разрезал на длинные полосы для высушивания, остальное мясо надо было завернуть в шкуру оленя и закопать про запас. Это была женская работа, и невольно образы Уиноны и Унчиды снова возникли перед мальчиком. Правда, теперь они уже не представлялись такими печальными, как вчера. Светило солнце, мальчик был сыт, и все уже представлялось ему не таким мрачным и безнадежным. Он думал, что их пребывание здесь — это посланное духами испытание, и они выдержат его, они докажут всему поселку, что Матотаупа не изменник и жрец напрасно его обвинил. Великие охотники и отважные воины, они вернутся домой и будут торжественно приняты в поселке.