Сгущались тучи и над Таманским полуостровом. Враг сосредоточивал свои войска на Керченском полуострове и вот-вот мог форсировать пролив. Сюда он перебросил и высвободившуюся под Севастополем авиацию. Только на двух аэродромах — Багерево и Марфовка — разведчики нашего полка обнаружили 60 истребителей и 90 бомбардировщиков. С учетом базирования самолетов и на других аэродромах Крыма соотношение сил в воздухе на таманском направлении составляло 1: 2 в пользу гитлеровцев[39].

Активность действий авиации противника над Таманским полуостровом, Новороссийском и Туапсе росла буквально не по дням, а по часам. Воздушные бои велись то в одном, то в другом районе, и в каждом из них обе стороны несли немалые потери.

В 7-м полку самым старшим из летчиков был командир 3-й эскадрильи майор М. Н. Климов. Вместе со своими молодыми пилотами он летал на задания и смело сражался, как правило, с превосходящими силами врага. Так было и 8 августа. Со стороны моря на порт Анапа на высоте 1000 — 1500 метров шли 12 Ю-88, а вслед за ними 11 Хе-111, сопровождаемых 12 Ме-109. Первой в воздух поднялась шестерка «яков» М. Н. Климова, вслед за ней — восьмерка «мигов» Е. М. Рыжова, а затем уже взлетел и я на «яке» вместе с четверкой «лаггов» эскадрильи К. Н. Никонова.

19 против 33 — силы явно неравные. Тем не менее группы последовательно вступали в бой. И так получилось, что на долю шестерки майора Климова выпала схватка с «мессерами». Ей было особенно тяжело. В то же время две другие наши группы атаковали бомбардировщиков.

Их мы перехватили уже на ближних подступах к Анапе, нарушили строй и две машины с первых же атак сбили. Однако отразить налет не удалось: хотя враг сбросил бомбы беспорядочно, многие из них упали на здравницы и жилые кварталы города.

Уже при отходе противника от цели с аэродрома Витязевская подоспела на помощь атакующим группа ЛаГГ-3 из 805-го авиаполка. Началось преследование разрозненных групп и одиночных неприятельских самолетов. В это время, добивая с ведомым старшим лейтенантом М. И. Звягинцевым «хейнкеля», услышал в наушниках голос М. Н. Климова:

— Ранен, иду на посадку,

Уже потом, на земле, начальник штаба полка майор Владимир Васильевич Аверин доложит:

— Я запретил посадку всем самолетам, предоставив полосу майору Климову. Вижу, планирует, но как-то неровно, не по-климовски. Подумалось, что не просто ранен, а тяжело. Не долетая до аэродрома 300 — 400 метров, с высоты примерно 100 метров неуправляемый самолет упал и разбился.

К вечеру врач полка доложил, что действительно Макар Никифорович в бою был тяжело ранен в голову и при заходе на посадку потерял сознание и погиб.

Не менее напряженные воздушные бои развернулись на подступах к Новороссийску 10 августа. Враг трижды пытался прорваться к порту. В общей сложности в налетах участвовало 59 бомбардировщиков, сопровождаемых 20 истребителями. И каждый раз истребители нашего 7-го и 62-го авиаполков встречали их на подступах к цели. Вылетая с аэродрома Мысхако, летчики соседнего полка вступали в бой первыми, мы же, наращивая силы, развивали их успех. Противника, связанного боем с истребителями 62-го авиаполка, нам удавалось атаковывать в большинстве случаев внезапно. Опытные воздушные бойцы капитан К. Н. Никонов, старшие лейтенанты Е. М. Рыжов, В. Л. Редько и М. И. Звягинцев при подходе к Новороссийску набирали большую высоту и на скорости атаковали вражеских бомбардировщиков.

Ведущих надежно прикрывали ведомые лейтенанты В. А. Лунин, К. К. Надточий, младшие лейтенанты Е. А. Панов и П. П. Коваль.

Совместными усилиями двух полков все три налета противника удалось отразить. В воздушных боях было сбито шесть Хе-111 и три Ме-109, мы потеряли два ЛаГГ-3.

Участвуя в отражении второго налета, я заметил, как неподалеку падали на землю два вражеских бомбардировщика и наш ЛаГГ-3. Бой есть бой, немало уже довелось повидать сбитых самолетов. Только вот чтобы так — три одновременно… Оказалось, как потом рассказал мне командир 62-го авиаполка майор В. И. Васильев, на этот раз произошло нечто необычное.

Младший лейтенант Михаил Борисов с ведомым сержантом Василием Холявко поднялись в воздух с Мысхако по тревоге. Ведущий сбил одного Хе-111, но в одной из последующих атак и его самолет был подбит. Свою горящую машину Борисов направил на рядом летевший «хейнкель» и таранным ударом сразил врага. Оба самолета стали падать. Здесь-то и произошел редчайший случай: самолет Борисова врезался в летевший ниже другой «хейнкель» и тот тоже рухнул на землю. Двойной таран — такого у нас еще не было! В том бою Михаил Алексеевич Борисов погиб. Ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

Введя в сражение свежие резервы, противник продолжал наступление на новороссийском направлении. После захвата 10 августа Майкопа он предпринял яростные атаки на туапсинском направлении. Начались бои и под Темрюком. Кольцо вокруг наших войск на Таманском полуострове сжималось.

Поздно вечером 11 августа меня пригласил к себе начальник анапской морской пограничной школы, он же начальник гарнизона города. Вызов был необычным, и я, пока добирался до места, все ломал голову над его причинами. Наконец прибыл, представился. Поздоровавшись, капитан 2 ранга сказал:

— С вами будет беседовать крупный военачальник.

Невольно волнуясь, в ожидании вызова почему-то решил, что разговор обязательно будет неприятный и надо быть готовым ко всему. Ведь только. три дня назад противник отбомбился по Анапе, в порту сгорели сейнер и два понтона.

Открылась дверь, и вошел заместитель наркома ВМФ адмирал И. С. Исаков. Лицо уставшее, под глазами синева — видно, как нелегко и руководителям в такой обстановке.

— Вы ужинали, товарищ Денисов? — спросил адмирал глуховатым голосом.

— Так точно! — заверил я, хотя на самом деле и пообедал-то на скорую руку.

— Ну и ладно. Тогда пойдемте со мной, доложите то, о чем попрошу.

Оказалось, что адмирала интересовали подробности о воздушной обстановке на Таманском полуострове и состоянии полка.

Я доложил, что противник полностью господствует в воздухе, почти безнаказанно бомбит любой наш объект на Таманском полуострове, а его истребители днем гоняются буквально за каждой автомашиной. Все наше внимание сейчас сосредоточено на прикрытии Новороссийска, и выполнять другие задачи практически нечем.

Адмирал внимательно выслушал, меня, а когда узнал, что из оставшихся в полку 13 самолетов в строю лишь 9, с сожалением произнес:

— Да, похоже, воюете вы на одном энтузиазме. Кстати, утверждаете, что «мессеры» гоняются за каждой автомашиной. А ведь мне утром непременно надо ехать в станицу Гостагаевская в штаб армии на совещание. Что посоветуете? спросил он.

— Советую, товарищ адмирал, выезжать затемно, а если поедете с рассветом, то вас надо обязательно прикрыть хотя бы парой истребителей.

Выехал адмирал за два часа до рассвета, то есть почти сразу, как только мы расстались. Меры предосторожности помогли ему благополучно доехать до Гостагаевской. А вот 4 октября 1942 года он не поберегся и был тяжело ранен его автомашину на дороге близ Туапсе атаковал Ме-109…

К вылетам на прикрытие Новороссийска, редко обходившимся без воздушного боя, добавилась новая задача — сопровождение Ил-2, наносящих удары по наступающим войскам и технике противника. Но и «ильюшиных» в 18-м штурмовом авиаполку осталось мало. 18 августа для штурмовки танков противника, двигавшихся по дороге Ильинская — Холмская — Абинская, смогли поднять только три Ил-2. Их прикрывали три МиГ-3, два ЛаГГ-3 и один Як-1 нашего полка во главе со старшим лейтенантом Владимиром Редько. «Илы» уже отработали и стали отходить от цели, как появились двенадцать Ю-87, следующие в сторону наших обороняющихся войск.

Редько приказал двум ЛаГГ-3 прикрывать штурмовиков, а сам на «яке» с тремя «мигами» ринулся в атаку. Он сбил одного «юнкерса», а следующего атаковал младший лейтенант Петр Коваль и тоже добился победы. Противник, видимо, был уверен, что наших истребителей здесь не будет, и действовал без прикрытия, за что и поплатился двумя сбитыми самолетами, а остальные беспорядочно побросали бомбы и убрались ни с чем восвояси. Правда, был подбит и один МиГ-3, мотор у него остановился, и сержант Григорий Васильев вынужденно сел на фюзеляж, не долетев до своего аэродрома.