— Здесь! Кумулятивные заряды!

Ханс хотел ответить и в тот же момент увидел солдата, ползущего по куче щебня, сбоку от прорвавшегося Т-34. Танк тяжело переваливался и покачивался с боку на бок.

Снова разрывы. Дым, пыль, камни.

Из башни блеснула вспышка пламени пулеметной очереди. Кто-то пронзительно и протяжно закричал. Блондин хотел позвать:

— Петер! Петер!

Раздалось несколько взрывов подряд. Пулемет из башни продолжал стрелять. Двигатель ревел с завыванием, гусеницы ползли, перемалывая все под собой, и тут столб пламени сорвал крышу башни.

— Черт, Цыпленок! — кричал и смеялся Эрнст. — Это Петер его подбил!

Он стрелял из автомата, не переставая смеяться и ругаться:

— Сюда, ко мне, вы, псы! Сейчас я отыграюсь на вашей заднице!

Прохоровка.

Второй Т-34 приближался слева. Его пушка изрыгнула огонь. Эрнст перестал ругаться, смеяться и втянул голову. Брызнули камни. Его русский автомат превратился в погнутые железяки и размочаленные щепки. Он посмотрел и выругался:

— Так же ни на что не годен, как и наши!

Парень-Парень вытаскивал хрипло кричавшего Фляжку из-под обвалившейся стены. Перед ними выскочили русские пехотинцы. Блондин замер. Парень-Парень бросил Фляжку и, словно пьяный, неверными шагами попытался укрыться за остатками стены. И как раз сюда Т-34 повернул башню. Из башни сверкнуло, гусеницы лязгнули, Фляжка вскрикнул. Танк дернулся, немного повернул и двинулся прямо на раненого.

— Стреляй! — крикнул Блондин. — Стреляй!

Фляжка попытался ползти. Гусеницы нависли у него над спиной. Снова этот сумасшедший отчаянный крик! Гусеницы настигли его, прокатились, размололи, раздавили. Верхняя часть туловища приподнялась. Голова темно-красная, круглая, большая.

Блондин зажмурился, чтобы не видеть, как останки Фляжки лопнут, словно воздушный шар.

«Где наши „Тигры“? Где?»

Пауль стрелял по Т-34. Тот продолжал ехать. «Поздно! Слишком поздно! — отчаянно ругался Блондин, — поздно для Фляжки». И снова Петер выпрыгнул из укрытия. Он бежал медленно, пригнувшись. В каждой руке — по кумулятивному заряду. К нему приближалась дорожка пыльных фонтанчиков. Но прежде чем она его настигла, он исчез за каменными обломками. Танк наехал на стену. Пауль ударил из пулемета по русским стрелкам, появившимся в дыму и пыли. Танк снова дернулся и попытался повернуть в сторону позиции Пауля. Гусеницы натянулись, толкнули перед собой кучу щебня, поднялись по ней, ствол пушки задрался далеко вверх. В этот момент Петер подскочил к борту танка. Укрепил один заряд. Пригнулся, укрепил другой, пригнулся опять и схватился одной рукой за бедро, а другой хотел опереться о борт танка, упал на колени, повернулся, попытался отскочить от стальной коробки. Он перекатился на бок, волоча ногу, увидел машущего рукой Эрнста, перебрался через обломок стены, обессиленный, остался лежать за ней. Он улыбался. Т-34 сотряс взрыв, и сразу после него — второй! Открылась крышка люка, показались голова и плечи. Пауль дал очередь. Танкист провалился в башню и исчез в дыму и вспышках пламени.

У Петера на лице застыла улыбка. Получилось! Получилось подбить второй танк. Он тянул воздух сквозь сжатые зубы, улыбался, видел, как Эрнст вдруг широко открыл глаза, замер в отчаянии. Петер уже не слышал, как гусеницы подминали за ним стену. Третий Т-34 чуть позже был подбит «Тигром». Перед развалинами остались стоять шесть русских танков. Три прорвавшихся дымили. Воняло нефтяной гарью.

Они нашли Парня-Парня между развалинами стен. Он лежал с изрешеченной спиной. Между руинами встали два штурмовых орудия. Третье штурмовое орудие — слева и четвертое штурмовое орудие — справа с секторами обстрела в направлении равнины.

Вторая атака танков последовала двадцатью минутами позже. На этот раз русские прорвались. Подбитые штурмовые орудия остались стоять между развалин. При подсчете подбитых Т-34 Блондин сбился на одиннадцати, так как русская пехота подошла очень близко. Видимость была плохая. По лощине ползли клубы дыма от подбитых танков, окутывали развалины и холмы. Дымка, клубы густого черного дыма, поднятая взрывами пыль, и постоянно появляющаяся из них пехота.

Блондин увидел русских только тогда, когда взорвались ручные гранаты и их осколки застучали о камни, за которыми он укрывался. Русские опять атаковали плотными кучками. Тем хуже для них, что они до сих пор не могут оставить эту дурную привычку. С плотной кучкой всегда легче расправиться, чем с солдатами, соблюдающими во время атаки большой интервал друг от друга. Их упрямство смешно или удивительно. Они доходят до определенного места. И всегда, после того как эту кучку людей сметает пулеметным огнем, появляется новая.

Неисчерпаемый арсенал людей. Что случилось с танками? Опять гренадерам приходится подбивать атакующие боевые машины с самого близкого расстояния. После грохота ручных гранат, после автоматных очередей — отвратительный лязг ударов саперными лопатками. Самое бесчеловечное из бесчеловечного! Если один линкор топит другой, то в первую очередь тонет корабль, во-вторых, уже думают о паре тысяч человек команды, а в-третьих — об обстоятельствах их смерти: сгорели, задохнулись, утонули. Подводная лодка топит торговый пароход, оценивающийся цифрами тоннажа. Истребитель сбивает вражеский истребитель или бомбардировщик. Всегда на первом месте — машина и ее тип. Только когда пилот видит своего противника, висящего на парашюте, он начинает думать о людях. За количество сбитых машин дают орден. Не за двадцать пилотов, бортрадистов или бортстрелков, сгоревших в своих самолетах, изуродованных до неузнаваемости во время удара о землю. То же самое у артиллеристов или танкистов. Так или иначе, подбивают много Т-34. Так или иначе, рисуют белые круги на стволах пушек. Считают уничтоженные машины, а не людей. И только в пехотном ближнем бою все по-другому. Там человек идет на человека. Там люди друг друга бьют, колют, стреляют. Естественно, за это тоже награждают орденами. Но не за количество солдат противника, которых кто-то один застрелил, забил или заколол, а за участие. Он там участвовал, был в экономколичестве ближних боев, за это полагаются такие-то и такие-то ордена. «Видеть белки глаз противника» — так гласит официальное глупое выражение. В солдатскую книжку вносят не половину и не целые ближние бои, а для упрощения — дни ближних боев! Кто хоть раз видел удары лопаткой, как они наполовину перерубают шею, плечо или ключицу, кто слышал свист и хряск лезвия лопаты, врубающейся в мясо, вскрики и булькающий хрип пораженных, тот знает, что значит «видеть белки глаз противника», тот никогда не забудет, что он забил насмерть человека!

Блондин сосредоточился, собрался и стрелял точно. Выложил перед собой две ручные гранаты, чтобы их можно было сразу пустить в дело. Вставил новую обойму и высматривал сквозь пыль и дым новые ряды атакующих. «Ждать, подпускать поближе, еще ближе, чтобы их можно было видеть и сразу в них попасть. Вот сейчас. Выстрел! Голову в сторону, ждать. Снова появляются русские. Укрыться от осколков гранаты, голову выше. Стреляй и меняй позицию!»

После того как у Эрнста кончились патроны, он ударил прикладом русского по голове. Дерево разлетелось в щепки. Достал пистолет, выстрелил, споткнулся, собрался, заспешил назад. Блондин продолжал стрелять.

— Все, мой дорогой. Надо сматываться. Дело дурно пахнет.

Блондин выстрелил между двумя русскими. Они прыгнули в разные стороны. Один набежал на пистолетный выстрел Эрнста. Слева трое вскочили на остатки стены. Эрнст и Блондин выстрелили. Русский остановился, пошатнулся, поднял автомат перед бедром Блондина. Тот отскочил ему за спину. Почти вертикальный удар лопатки оставил страшный след. Эрнст крикнул:

— Сзади!

И Блондин из наклона нанес удар по кривой снизу вверх, почувствовал сопротивление и услышал вскрик. Он выдернул ручную гранату, прыгнул назад через стену, повернулся вокруг, ударился о каменную глыбу, увидел, как пули высекают фонтанчики пыли из стены, заметил остатки следующей стены, проследил, как через нее перекатывается Эрнст, вытащил вторую гранату, побежал, споткнулся, прыгнул боком через остатки стены, схватил ртом воздух, услышал тяжелые частые удары у себя в груди.