* * *

В конце февраля — начале марта 6-я немецкая и 3-я румынская армии в составе тридцати четырех дивизий предприняли активные действия, стремясь воспрепятствовать подходу войск 3-го Украинского фронта к реке Ингулец и ее форсированию. По замыслу противника этот рубеж должен был стать одним из основных на николаевско-одесском направлении. А именно сюда по указанию Ставки Верховного Главнокомандования и был направлен удар нашей 6-й армии.

Родион Яковлевич Малиновский, выполняя поставленную фронту задачу, решил провести сперва Березнеговато-Снигиревскую наступательную операцию. Операция началась 6 марта. Суть ее состояла в том, чтобы с плацдармов южнее Кривого Рога в общем направлении на Новый Буг расколоть фронт 6-й фашистской армии, ввести в прорыв подвижную кавалерийскую группу генерала И. А. Плиева и, развернув ее потом на юг, ударить по тылам вражеских войск, действовавших восточнее Николаева.

В условиях весенней распутицы кавалеристы Плиева представляли очень грозную силу. Пожалуй, ни одно механизированное подразделение врага не могло противостоять лихим конникам в сложившейся ситуации.

Наша дивизия имела задачу форсировать Ингулец, овладеть селом Софиевка и наступать дальше, на Равнополье.

В ночь на 2 марта удалось найти брод и незаметно преодолеть реку, броском продвинуться на 200–300 метров и под сильным огнем противника закрепиться на правом берегу Ингульца.

В следующую ночь по этому же броду переправился первый батальон 610-го полка...

Враг принял спешные меры по укреплению своей обороны и, яростно контратакуя, стремился сбросить наши батальоны в реку.

И снова создалось своего рода равновесие сил. Все дивизии 6-й армии по нескольку раз атаковали врага, но [149] оставались на занятых позициях: немцы имели перевес и в живой силе, и в технике. К тому же наши орудия застряли в районе Шолохово и на реке Базавлук.

У нас в дивизии главная трудность состояла в том, что не хватало боеприпасов. По густой, похожей на раскисший студень грязи не смогли дотянуться до передовых частей обозы. Автотранспорт фактически остановился.

Поэтому были приняты срочные меры по доставке боеприпасов, изыскивались новые средства для их транспортировки.

Кроме офицеров тыла ответственными за доставку снарядов, мин, патронов стали заместитель начальника политотдела дивизии майор В. В. Пронин и агитатор майор П. Ф. Рожек.

На призыв коммунистов активно откликнулись местные жители.

— Мы свои земли знаем, привычны к распутице, — говорили они. И многие граждане стали добровольными помощниками воинов. Они привели сохранившихся при оккупации колхозных лошадей, волов и даже коров. Благодаря этому мы смогли доставить войскам хотя бы часть потребной нормы...

Успеху операции сопутствовали действия правого крыла фронта. После упорных боев именно там была прорвана оборона противника, и в прорыв, пришпорив коней, ушли плиевцы. 8 марта конники ударили в тыл войскам, действовавшим перед нашим фронтом в районе Березнеговатое, Снигиревка. Гитлеровцы были вынуждены маневрировать частями, сняли некоторые из них с передовых позиций.

Тогда и перешла в наступление наша 6-я армия.

10 марта 610-й и 619-й полки сбили противника в районе Орлово и, преследуя его, заняли Натальино, Благодатное и Петровский, выйдя к вечеру на рубеж Равнополье, Ново-Братский.

Здесь противник встретил нас сильным фронтальным огнем из Александровки и фланговым огнем слева, с северной окраины Ново-Павловки. Чтобы сбить его с этого рубежа, мы в течение трех дней по два-три раза атаковали врага, но только 13 марта части дивизии отбросили немцев и с ходу преодолели реку Висунь в районе села Калузское. К вечеру мы вышли на рубеж северо-восточнее окраины сел Новоселки, Романовка. [150]

...Останавливаясь на промежуточных рубежах, враг, Как правило, не занимал залитые водой, очень грязные лощины, а только наблюдал за ними с более сухих мест. Не думали фашисты, что именно эти балки станут основными дорогами для советских воинов в те дни...

Дождь вперемешку со снегом не только ухудшал видимость, что в данном случае было нам на руку, но и создавал колоссальные трудности для продвижения...

И все-таки 14 марта, обойдя по лощинам передовые части противника, дивизия ударила во фланг и заняла Новоселки — большой укрепленный узел врага. Затем таким же путем, снова зайдя во фланг оборонявшимся гитлеровцам, действуя вместе с 244-й стрелковой дивизией, мы заставили немцев отступить от поселка Березнеговатое...

Быстрому преследованию врага мешала погода: три дня лил дождь со снегом. И снова непроходимая грязь задержала на полтора-двое суток даже полковые орудия.

Боеприпасы доставлялись в мешках, которые навьючивали на лошадей, волов и... коров. Переносить мешки помогали жители. Питались же солдаты в основном за счет местных ресурсов и захваченных трофеев.

Обо всем этом хорошо знал командир 66-го стрелкового корпуса Д. А. Куприянов, и все же он поставил перед дивизией новую задачу. Нам предстояло обойти с юга Ново-Александровку, овладеть Большой Белозеркой и станцией Грейгово, к исходу дня форсировать Ингул у села Пересадовка и захватить плацдарм на западном берегу. Таким образом, за день надо было пройти с боями более сорока километров. Это была явно невыполнимая задача. Но воины, напрягая последние силы, все-таки шли вперед.

Утром, подходя к селу Красный Став, мы услышали сильную ружейно-автоматную перестрелку. Оказалось, что передовая разведка скрытно вошла в село, обнаружила там спящих немцев и захватила их врасплох. Многих взяли в плен, вражеский гарнизон был разбит.

Особую смелость и смекалку проявил при этом сержант 619-го полка Георгий Дементьев. Он по оврагу пробрался в тыл врага, затем в сумерках подполз к стогу, из которого бил станковый пулемет, и забросал его гранатами. Дементьев уничтожил десять фашистских захватчиков, а восемь раненых гитлеровцев подняли руки... [151]

...Вечером 16 марта дивизия заняла железнодорожную станцию Грейгово, и я распорядился, чтобы уставшим, промокшим солдатам была дана передышка.

Попавшие в огненные тиски между наступающими с фронта советскими частями и конниками Плиева, действовавшими у них в тылу, немецкие подразделения бессмысленно метались из стороны в сторону. Ситуация сложилась такая, что целые батальоны противника в сплошной мгле предвесенних снегопадов вплотную подходили к нашим частям. Только на расстоянии нескольких метров выяснялось, что встретились противоборствующие стороны. Чаще враг сдавался, но иногда оказывал яростное сопротивление, нередко схватки доходили до рукопашной.

Преследуя гитлеровцев, части нашей дивизии к полудню 17 марта подошли к Ингулу.

— Сосед слева — 243-я дивизия отстала более чем на три километра, — доложил начальник штаба Колесников.

— Что справа? — спросил я.

— Справа наших стрелков нет, но должны быть конники.

В это время два батальона немецкой пехоты буквально цепью шли к северу, стремясь выйти к мосту через Ингул у села Михайловка. Попали же они как раз в разрыв между 203-й и 243-й дивизиями, а затем вышли в тыл нашим полкам.

Неожиданно поднявшийся ветер быстро изменил погоду: снегопад прекратился, и в сероватой весенней мари мы увидели примерно в полутора километрах фашистские цепи, идущие слева прямо на НП дивизии.

На наблюдательном пункте в то время не было даже охраны. Отсутствовала связь с командиром корпуса, с соседом слева...

«Через полчаса фашисты смогут пройти через НП дивизии и создать угрозу быстрого охвата всех полков с тыла... — думал я. — А потом — мосту Михайловки, и они выйдут из окружения...»

Положение создалось критическое.

— Товарищ генерал, разрешите отправиться в 243-ю дивизию и передать вашу просьбу, чтобы их полк атаковал врага, — обратился ко мне начальник оперативного отделения.

Это действительно был в тот момент единственный выход. Но пока офицер доберется, пока объяснит обстановку, [152] пока соседний полк запросит разрешение атаковать, пока получит команду... Сколько уйдет времени! Мысленно прикинув все это, я отклонил предложение и решил сам отправиться к соседу.