Она очень талантлива. Без таланта, без умения чувствовать, так красиво исполнить произведение не получится.

- Я ведь была первой скрипкой, - сказала она, окончив играть.

- Правда? – поразилась я.

- Мне после случившегося хотелось всем что-то доказать, - вздохнула она, - если до этого родители почти отчаялись увидеть меня на сцене, то после произошедшего я с остервенением стала заниматься. Я часами стояла со скрипкой в руках, а потом ещё играла на пианино. Я играла и играла, словно в ступоре, словно сомнамбула, не в силах остановиться. Но, встретив своего мужа, я попала к нему в оркестр. Потом, когда моего любимого не стало, я пошла преподавать. Не стала ждать, пока вокруг меня начнут плести интриги. Зачем? Я всегда была далека от этого... – и она опять заиграла, на этот раз «Колыбельную» Шопена.

Мне стало так жаль эту бедную женщину. Теперь мне стало понятно, почему она отняла у Октябрины Михайловны Василинку. Ей не хватает детей.

Тем временем вернулся Дима. Он облокотился о рояль, слушая музыку, Анфиса Сергеевна тоже переместилась в гостиную, только Макс и Иван Николаевич маячили поодаль.

А Дима меж тем странно озирался. Что это с ним?

- Что с тобой? – вдруг спросила Нуцико, резко оборвав игру.

- Ничего, порядок, - ответил Дима, вновь оглянувшись.

Но расспросить его мы не успели, внезапно дверь распахнулась, и в гостиную вошли люди с оружием в руках. Я аж подпрыгнула. И через минуту мне всё стало ясно, когда я увидела господина Пляцикас. Долго шли!

Наверное, выяснял, кто же это на него напал.

- Доброго вам дня, - сквозь зубы сказал он, - как жизнь? – произнёс он с непередаваемым ехидством.

- Лучше всех! – хохотнул Дима, сложив руки на груди.

- Вы это, - кивнул он ему, - держите руки на виду, и лишних движений не делайте, знаю я ваши фокусы.

Я задумчиво посмотрела на его сине-лиловое лицо, опухшее, словно от избыточных возлияний. Хорошо же его Димка приложил!

Неудивительно, что тот нервничает, Димка, если что-нибудь метнёт, то окажешься в ближайшее время в травматологии.

- Я к вам с миром пришёл, - вкрадчиво сказал бандит.

- С миром к людям ходят с тортом в авоське, - язвительно хмыкнула я, ухмыляясь, пока этот греческий нарушитель закона переводил слово «авоська» на родной язык.

- Хватит вам зубоскалить и упражняться в остроумии на чужом языке! – вдруг разозлился он, - я, в отличие от некоторых, - он покосился на Диму, - ни на кого бросаться не намерен! Только хочу забрать своё! А вам, - кивнул он Диме, - я смотрю, делать нечего! Фантастически богатый и невероятно влиятельный молодой человек, а подобно выкидываете! Какого чёрта, а? Или вы всё своё состояние, таким образом, нажили?

- Как себя чувствуете? – язвительно-сладким голосом поинтересовался Дима, - голова не болит?

- Как бы у кого другого сейчас не заболела, - пробормотал Пляцикас, а потом отвлёкся на спустившихся со второго этажа своих соглядатаев.

Он их внимательно выслушал, а потом перевёл взгляд на нас.

- В ваших спальнях ничего не обнаружено, - сквозь зубы сказал он, - лучше отдайте сами, а то начнём обыск по всему дому!

Я невольно сжала челюсти! Значит, они уже и местоположение комнат в доме знают!? Не иначе, следили?

- Обыскивайте, - спокойно ответил Дима, - в доме давно ничего нет! Я не такой дурак, чтобы хранить подобные вещи в доме! Более того, эти драгоценности вам не принадлежат!

- Чего!? – заорал Пляцикас, - я их купил! Ты меня сейчас в чём обвиняешь? Что я их украл? Как это у вас, русских – а не пошёл куда-то там? Вообщем, ты понял, куда идти следует! Я их купил!

- Послать и я могу, - сощурился Дима, - да только теперь ты сделать ничего не сможешь! Даже если ты их и честно купил, во что верится с трудом, спешу тебя огорчить – они краденые. Ты купил краденое. Я уже связался с правоохранительными органами, с хозяевами драгоценностей, и отдал шкатулку, куда следует. Так что можешь, сколько угодно, обыскивать.

- Да я тебя! – позеленел Пляцикас, схватившись за оружие.

- Опять Вика лезет, куда не надо, - простонала Анфиса Сергеевна.

- На этот раз я не при делах, - поспешила откреститься я от Димкиных выходок.

- Молчать! – вскричал Пляцикас, повернувшись ко мне, - хватит разговаривать на незнакомом языке! – и этого мига Диме хватило.

Пляцикас на секунду застыл, а потом повалился на пол, как куль с мукой.

- Трубка с иголками, - показал Дима нечто, похожее на сигарету, и добавил, - а в иголках снотворное.

Я открыла рот и закрыла, откуда-то сверху раздался грохот и звон битого стекла, а Дима молниеносно запихнул нас с Нуцико под рояль. Краем глаза я успела заметить, что Макс, Анфиса Сергеевна и Иван Николаевич закатились под диван.

Повсюду забегали ноги в грубых ботинках чёрного цвета, без конца откуда-то летело стекло, слышались выстрелы, а потом всё закончилось.

- На стекольщике разоришься, - пробормотала я, а Макс тем временем показал мне кулак из-под дивана.

Я тут же в ответ показала язык, а Дима жест с кулаком куда более неприличнее. Макс вытаращил глаза и провёл ребром ладони по горлу, над моим ухом раздался щелчок и Макс лишился чувств.

- Ну, что ты творишь? – простонала я, повернувшись к Диме.

- Сам виноват, - парировал тот, убирая приспособление в карман, - зато теперь меньше языком молоть будет. Пока-а-а припухлость с языка сойдёт!

Я возмущённо фыркнула, да только этим и ограничилась.

Следующий час мы объясняли греческим стражам порядка, что случилось. Как оказалось, Димка заметил шабуршание во дворике и поспешил вызвать полицию. Те, как услышали, кто на нас собирается напасть, примчались быстрее ветра и разгромили всё вокруг.

- У нас с господином Пляцикас давно разногласия, - с хмурым видом пояснил пожилой следователь, - но пока взять его на месте преступления не удавалось.

- И сейчас не удастся, - зло воскликнул тот, успев прийти в себя, и, к своему изумлению и раздражению, обнаружил себя, закованного в наручники, а своих людей в неполном составе.

Но следователь проигнорировал его замечание, он потихоньку общался с Димой.

- Мне вас сам чёрт послал! – процедил Пляцикас, с неприязнью глядя на меня.

- А нечего людей убивать! – парировала я, - сами виноваты.

- Эти драгоценности я действительно купил! – прошипел он разъярённо, ёрзая на стуле, - признаюсь, купли через «левые» пути, но купил. Я такие вещи предпочитаю без лишних проблем покупать!

- А господин Лосев? – прищурилась я, а Пляцикас сначала открыл рот, а потом закрыл.

- Не понимаю, о чём вы, - сухим тоном произнёс он, но по выражению его лица было прекрасно видно – врёт, как сивый мерин.

- Ну-ну, - язвительно скривилась я, - можете, сколько угодно, друг милый, говорить, что ничего не понимаете, но я лично труп у вас в лодке нашла! Не думайте, что за это вам ответить не придётся!

Он буквально окатил меня ледяным взглядом, а я скрипнула зубами. Пляцикас растерянно посмотрел на свои руки, закованные в наручники, потом бросил тяжёлый взгляд на меня.

Он был задумчив. Слегка покусав нижнюю губу, он вновь взглянул на меня, чуть качнув головой.

- Я очень люблю дорогие и красивые вещи, - негромко сказал он, обращаясь ко мне, - я готов тратить на них деньги. Однажды, разговаривая с одним немцем, я поведал ему о своей страсти к антиквариату и изысканным драгоценностям, а он сказал, что знает одну женщину, которая как раз сбывает такие вещицы. И он дал мне её координаты. Она оказалась гречанкой, я с ней легко договорился, она оказалась связана с аукционным бизнесом, и она звонит мне всякий раз, когда появляется что-то стоящее. И я даже предположить не мог, что всё, что она мне продала, краденое. Хотя должен был предположить после истории с этим русским бизнесменом...

- Вот мы и подобрались к главному, - кивнула я, - так что насчёт Лосева?

- Она позвонила мне вчера, - вздохнул он, - была чрезвычайно взволнована, плакала, говорила, что не понимает, что делать. Что ей не к кому обратиться... – он опять умолк.