- Что за русалка? – удивился Иван Николаевич.

- Памятник, - пояснила я, - в виде русалки.

- Слышал что-то такое, - кивнул Макс, - будто там вандалы орудуют.

- Есть такое дело, - согласилась я, - постоянно над бедной водоплавающей надругательства совершают. Надеюсь, мы её в нормальном состоянии застанем.

И, позавтракав, мы отправились в Копенгаген.

На наше счастье, русалка была в нормальном облике, и даже с

головой, которую у неё вандалы как-то оторвали.

Мы сфотографировались рядом с ней, а потом я купила статуэток.

Сувениров пришлось покупать уйму, мне нужно было своим

коллегам, Максу и Ивану Николаевичу своим.

Помимо русалок мы взяли ещё стеклянные шары с содержимым – видами Дании – а потом заехали в здание, где должен проходить конкурс.

Я сдала документы, вернее, ксерокопии, подписала какие-то бланки, и мы покинули помещение.

День прошёл весьма плодотворно. Мы погуляли по городу, сходили в музей, а, точнее, по музеям.

Для начала я затащила их в Государственный музей, полюбоваться живописью, скульптурой, и прикладным искусством. А потом в музей к восковым фигурам, музей Луи Тюссо.

Уж не знаю, каким боком этот Луи к мадам Тюссо в Лондоне, потому что я не стала брать экскурсию, и выяснять нюансы.

Почему? Во-первых, экскурсии на датском и английском. Датский из нас не знает никто, и я бы замучилась переводить акцент горячего, скандинавского экскурсовода.

Сама я в экскурсоводы не записывалась.

Иван Николаевич молчал всю дорогу, только, когда мы вышли из музея французских импрессионистов, музея Ордрупгард, он сдавленно проговорил:

- Может, на рыбалку? – и в его голосе мелькнули жалобные нотки.

- Потом, - отмахнулась я, - у нас на повестке дня ещё один музей, и он вам понравится.

Да, в Национальном музее, кроме предметов старины, выставлено ещё и старинное оружие, и мужчины просто прилипли к этому отделу.

- Ну, что? – ехидно осведомилась я, когда мы оказались на улице, - и кто тут помешан на музеях?

- Отдел соответствующий, - усмехнулся Макс.

- Вы, как дети малые! – фыркнула я, и облокотилась о перила моста, - красота. Люблю Скандинавию.

- Ты была здесь? – спросил Макс.

- С Димой, - вздохнула я, - а родители меня каждое лето в

Эстонию возили. Там в море холодно даже летом, а мне

нравилось купаться.

- В ледяной воде? – заморгал Иван Николаевич.

- Ага, - по-детски воскликнула я, - старые автоматы, куда бросают монетки, розовая сирень, махровая-махровая, как пенная подушка. А какие там сладости! Марципаны, булочки с кремом, белый шоколад с черникой. Колорит, шпили, готика. Узкие улочки, порой между домами щель с полметра, мощёные, и витые, ведущие в гору. Красотища!

- Ты так рассказываешь, - протянул Макс.

- Вдохновенно, - хихикнула я, и добавила, - что-то мне скучно стало.

- Нет! – в панике выкрикнул Максим, - не говори больше ни слова!

- Почему? – удивился Иван Николаевич.

- Всякий раз, когда она говорит, что ей скучно, на неё трупы падают, как из рога изобилия. Я хочу отдыхать, и ловить лосося, а не бандитов.

И на этой оптимистичной ноте мы пошли по магазинам, а потом зашли перекусить в кафе.

Вот еда, похоже, их больше всего обрадовала.

Огромные бутерброды, высотой с секвойю, оригинальные салаты, и свинина. Бекон вообще был выше всяких похвал.

- Надо в магазин зайти, - простонала я, окончательно объевшись, причём до невозможности дышать, - в супермаркет. Купить чего-нибудь на ужин. А то неудобно.

- Неудобно штаны через голову надевать! – фыркнул Макс, - я вчера рояль антикварный таскал.

- Отстань со своим роялем, - буркнула я, - я обещала Беате купить еды, это раз, и мне нужна овсянка, это два. Я без каши не человек.

- Твоя жена – извращенка, - буркнул Иван Николаевич, и добавил с набитым ртом, - определённо, мне нравится датская кухня, вкуснейшие бутерброды.

- Дания вообще славится своими бутербродами, - улыбнулась я, с наслаждением принимаясь за новый бутерброд, - они тут порой огромные.

Нагулявшись, мы сели в мою машину, и поехали обратно в

Тоструп.

Я со своей громадной машиной здесь была, как бельмо на

глазу. В Дании вообще не принято так выделятся, и большинство ездят на велосипедах. Здесь вообще развита велосипедная трасса.

Но мне, честно говоря, плевать на привычки датчан, и пусть думают, что хотят, глядя на мой « Хаммер » ослепительно-алого цвета. Я люблю свою машину, и пересаживаться на малолитражку не намерена.

По пути мы заехали в супермаркет, и я наполнила до краёв две тележки, а потом мы вышли с горой пакетов, которые я погрузила в багажник, и мы тронулись.

Беата всегда держит двери открытыми, даже, когда уезжает.

На мой взгляд, невероятная беспечность. Но здесь минимум криминала, и потом, если грабитель и заберётся к ней, то, увидев бардак, он быстренько ретируется.

Найти что-либо здесь не представляется возможным, Беата мастер по прятанью вещей в самых неожиданных местах.

Но сегодня, затормозив около дома, и, войдя с пакетами в прихожею, я замерла.

На кухне, спиной ко мне, стоял молодой человек, и шарил в полке, около щитка.

Я недолго раздумывала, схватила мешок с чем-то, и огрела воришку по голове. Теперь с чистой совестью заставлю Беату запирать все двери на десять замков!

Парень повалился на паркет, а я застыла с остатками мешка в руках, который разорвался, и по всей кухне разлилось нечто, нещадно смердящее.

- Воняет, как из унитаза, - простонал Макс, появляясь сзади, и зажимая рот и нос рукой, - что тут произошло? Кто это?

- Это я тоже очень хотела бы знать, - пробормотала я, - шарил на полке, а я его огрела.

- Чем? – появился на кухне Иван Николаевич, - свежим содержимым деревенского туалета?

- Понятия не имею, что было в этом мешке, - вздохнула я, - но запах ужасный. Слушайте, поднимите его, и привяжите к стулу. А я полицию вызову.

Кое-как объяснив на английском, где произошло проникновении на частную территорию, я вернулась на кухню.

- Очнулся, - констатировал Макс, когда я переступила через порог.

- Что со мной? – пробормотал парень на английском, выдал

несколько других слов, явно на каком-то, неизвестном мне языке.

Потом его взгляд сфокусировался на моей скромной персоне.

- Вика! – сказал он, - давно хотел с тобой познакомиться.

- Вы знакомы? – удивился Макс, глядя на меня, - зачем ты тогда его огрела?

- И полицию вызвала? – воззрился на меня Иван Николаевич.

- Не надо полиции! – заморгал парень, - я не преступник.

- Да не знаю я его! – воскликнула я, и схватила скалку, - а ну говори, кто ты такой, и откуда знаешь моё имя?

- Так Беата рассказывала, - пожал плечами парень, - я её друг, Збигнев.

- Ах, Збигнев, - протянула я, опуская скалку, - действительно, Беатка говорила. Минуточку, - повернулась я к нему, - а чего ты у неё шаришься?

- Я не шарюсь, - ответил Збышек, - у неё всегда двери нараспашку. А Беата позвонила мне, и попросила навоза привезти, хочет садик удобрить. Я на ферме, где свиней разводят, менеджером работаю. Я привёз ей мешок, и решил кофе попить. Беата попросила меня подождать её, и найти что-нибудь съестное в холодильнике. Сварил кофе, ищу сахар, и вдруг, бац, и темнота.

- Понятно теперь, чем воняет, - протянула я, - боюсь, тебе придётся ей ещё навоз везти, я этот на твою голову вывалила.

- О Езус – Мария! – услышала я возглас Беаты, - чем так смердит? Збигнев! Ты где?

- Он тут, - крикнула я, и подруга вошла на кухню.

- А что тут происходит? Что за вакханалия? Ну и вонища! Меня сейчас вырвет! Збышек, ты дурак? Я собиралась навоз по клумбам раскладывать, а ты его по полу раскидал.

- Не вини его, - вздохнула я, - это я сделала.

- Навоз по кухне раскидала? – тонкие, выщипанные брови Беаты изогнулись дугой.

- Увидела твоего хахаля, роющегося в ящике, приняла за вора, и огрела мешком с навозом, некстати попавшим мне под руку. Ой, сейчас же полиция приедет!