- А как насчёт почты на Сиреневой, пятнадцать? – взволнованно спросила я, - там жила пожилая женщина. Вдова академика математических наук, в прошлом танцовщица, прикованная на старости лет к инвалидному креслу.

- Помню, - улыбнулась вдруг Юлия Николаевна, - наша старушка с придурью.

- Почему с придурью? – возмущённо спросила я.

- Да потому что. Как я вам уже сказала, старики очень наянные...

- Им просто тоскливо, - перебила я её.

- У каждого своё мнение, - пожала плечами Юлия Николаевна, - так вот что, эта Инна Петровна, едва завидит меня, тут же кофе тащит пить. И при этом информацией грузит. Ладно, кофе у них хороший, не то что та бурда растворимая, которую я обычно пью, и пирожные замечательные. У меня на такое денег нет, а старушка эта добрая, хорошая, только с придурью. Жалко мне её, если уж говорить честно.

- Почему вам её жалко? – навострила я уши.

- Дети у неё отвратительные, меркантильные, сынок старший вообще бандюган, не повезло ей, - и почтальонка замолчала, и нехотя добавила, - только последнее время она совсем с катушек скатилась, всё о какой-то лисичке твердила, плакала, говорила, что Поль не простил бы её за это.

- А что конкретно она рассказывала? – заинтересовано спросила я.

- Да я как-то мимо ушей пропускала, не особо заморачивалась. Я только поняла, что у неё был любимый человек, и она его потеряла. Она очень импульсивная особа, от того и оказалась в инвалидной коляске. Мне её жалко. А при чём тут Инна Петровна? – дошло до неё.

- А вы не знаете? – недоуменно спросила я, - она недавно умерла.

- Господи! – вырвалось у Юлии Николаевны, - как же это произошло? Почему? Отчего?

- Скатилась с лестницы на коляске, это официальная версия. Но я думаю, что её убили.

- Да кому это надо было? Если только её сынку, тот ещё субчик. Знаете, я почти уверена, что это он.

- А как же письма?

- Какие ещё письма? – недоуменно спросила Юлия Николаевна.

- Вы же ей письма приносили. Минуточку, - дошло вдруг до меня, - что-то тут не так. Мне Алевтина сказала, будто Инна Петровна спрашивала, откуда приходят письма. Зачем ей спрашивать, если она знает, что корреспонденцию носите вы? Что это значит? И кто врёт? Или вы что-то мутите, говоря, вы были в хороших отношениях с ней, пили вместе кофе, и всё такое, или я ничего не понимаю.

- А чего тут понимать? – она растерянно пожала плечами, - а вам не приходит в голову, что она могла просто сказать Алевтине, кто это принёс, не наша почтальонка? Она могла при разговоре с вами просто забыть, или опустить этот факт, посчитав его не значившим.

- Я поняла вас, - кивнула я головой.

- Только никаких писем не было, - сказала вдруг Юлия Николаевна, чем ввела меня в ступор.

- Вы в этом уверены? – только и смогла вымолвить я.

- Ей никогда письма не приходили, я как-то спросила её об этом, но она ответила, что ей некому писать, а рабочую почту ей привозит лично курьер из фирмы. У них такая договорённость.

- Откуда тогда письма? – задумчиво посмотрела я на пейзаж вокруг.

- А что за письма-то?

- Письма с угрозами, - внесла я ясность, - её кто-то пугал за неделю до смерти, и в этих письмах вёл отсчёт, вроде, осталось четыре дня, и так далее. Я сама видела эти листки, на что Алевтина мне ответила, что они пришли вместе с газетами.

- Я ничего подобного не приносила, - уверенно сказала Юлия Николаевна, - уж я бы запомнила, если бы были письма, ведь ей никто не писал, я бы обратила внимание.

Полученная информация заставила меня крепко задуматься, поблагодарив Юлию Николаевну, я отправилась домой, переодеться, и загнать машину в гараж.

И по закону мировой подлости, я, объезжая гигантский забор вокруг посёлка, угодила в грязь. Вернее, в грязную жижу, и отчаянно забуксовала.

Ругаясь, на чём свет стоит, я открыла дверцу, выпрыгнула из

салона, и попала ногами прямо в эту самую грязь.

- Чёртобесие! – мои ноги утопли в грязи, аж до щиколоток, и я рванула на сухое пространство. Но зацепилась за что-то ногой, споткнулась, и упала на землю.

Угодила носом в сухие листья, приподнялась, и вдруг услышала какое-то шабуршание. Стараясь не шуметь, я уселась на пожухлой траве, и вся обратилась во слух.

- Ты моя сладкая, - говорил явно парень, - давай, приходи ещё послезавтра. Родителей дома не будет. Ты сможешь вырваться?

- Постараюсь, - это уже был девчачий голос, - они меня убьют, если узнают обо всём.

- Никто ничего не узнает, жду тебя вечером.

Я услышала звук поцелуя, и решила ковать железо, пока горячо. Резко вскочила с места, и подлетела к милующейся парочке.

- Ребята, можно вас потревожить? – вкрадчиво осведомилась я.

- Мамочки! – взвизгнула вдруг девчонка, и рванула назад.

Но я ловко ухватила её за локоть, и усадила обратно на землю. Парнишка, в котором я узнала старшего сына своего соседа-банкира, так и остался стоять в заборе.

- Здравствуйте, Эвива, - растерянно сказал Антон, - Эвива, милая, только не выдавайте нас. Меня отец по стенке размажет, когда узнает об этом, вы же знаете, он меня женить хочет на англичанке.

- А ты не хочешь? – вкрадчиво осведомилась я.

- Да она дура чопорная, мне дороже Маши никого нет, - кивнул он хорошенькую рыжеволосую девчоночку с глазами кроткой лани, чайными, и мордочкой в веснушках.

- Мне плевать на ваши взаимоотношения, и я за любовь, меня другой вопрос волнует. Откуда здесь эта дырка в заборе? – сурово спросила я.

- Так это я проделал, - со вздохом сказал Антон, - чтобы Машка могла пройти.

- Понятно, - я плюхнулась рядом с ними, и внезапно разозлилась, - вы тут совсем спятили? Вы хоть знаете, что в посёлке произошло убийство?

- Знаем, - со вздохом кивнул Антон.

- Знаешь? Молодец! А какой дом за этой частью забора?

- Колесниковых, - нехотя ответил парень, растерянно глядя на

меня.

- Я вас обоих сейчас пришибу! – со злостью воскликнула я, - тут человека убили! Если бы не было этого хода, Алевтину бы не убили.

- Да откуда я знал? – испуганно воскликнул Антон.

- Ладно, забудь, - махнула я рукой, - если уж решили убить, то убили бы в другом месте.

- Слушайте, а правду говорят, что вы бандитов ловите? – с горящими глазами спросил Антон.

- Это кто тебе наболтал? – прищурила я глаза.

- Так все в посёлке говорят, - пожал он плечами, - такой трёп идёт.

- А ты заткни уши, и не слушай, - резко ответила я.

- Так отец нам все уши прожужжал, говорит, что вы больная на всю голову, - непосредственно сказал Антон.

- Скажи своему отцу, что это он больной на весь чердак, - встала я на ноги, - убивать людей нельзя! Так и передай.

- Лучше не буду, - со смехом сказал Антон, - зачем вам враг в его лице? Моя мачеха и так вас терпеть не может.

- Взаимно, а интересно было бы посмотреть на реакцию твоего предка, учитывая тот факт, как он бизнес себе делал в девяностых.

- Зачем вы говорите, чего не знаете? Он честно делал себе имя.

- Да все бандиты, которые по улицам с автоматами в девяностые бегали, теперь выставляют себя, как агнцев божьих. Я тебе этого не говорила.

- А я и не слышал, - развёл он руками, а я пошла к машине.

Критически оглядела лужу, засунув руки в карманы, и пришла к выводу, что нужно прицепить трос, и вытащить отсюда машину.

- У вас что-то случилось? – услышала я голос Антона, они с Машей подошли ко мне, - застряли?

- Эти чёртовы дожди, - со вздохом сказала я, - слушайте, братва, постойте тут минут пять. Я сейчас трос прикреплю, и вернулась на джипе, а то её кто-нибудь уведёт.

- Да без проблем, - пожал плечами Антон, я прицепила трос, и через дырку в заборе юркнула на территорию посёлка.

Бегом добежала до особняка, поднялась наверх, стаскивая с

себя грязные джинсы, влезла в чёрные брюки, и бросилась назад, уже на джипе.

Антон помог мне привязать трос к джипу, и я без проблем проехала в посёлок, поставила машину в гараж, а сама пошла переодеться в более уютную одежду.