Черные брови молодого бога сошлись на переносице, челюсти сжались. Потемневший взор грозил разнести вдребезги к величайшему прискорбию Мелиора какой-нибудь редкий предмет (вазу, блюдо, статуэтку или панно из стекла и минералов), делавший коридор замка походящим на великолепный музей, где все со вкусом, к месту, гармонично и сочетаемо.

Принц глубоко вздохнул, борясь со вспышкой чудовищного гнева. С тех пор, как соединились две сути Лейма, Бога Романтики и чудовищного Алого Бога он чувствовал себя цельным и сильным, но и гневаться стал чаще. Любовь к Элии стала балансиром и ориентиром для принца, радостью для обеих сторон его ныне столь многогранной натуры. Но и ревность временами накатывала просто чудовищной силы. Молодой бог не всегда мог сразу справиться с ней и, пожалуй, начинал кое в чем понимать Нрэна, готового убивать каждого, претендующего на внимание принцессы. Но почему тот так терзает себя, когда Элия к нему благосклонна, оставалось для Лейма большой загадкой, не поддающейся логическому обоснованию, разрешению и доказательству.

- Не ревнуй, милый, это всего лишь работа, я не собираюсь соблазнять этих лордов, ну, может быть, пококетничаю немножко, не более того, - нежно шепнула богиня.

- Боюсь, любимая, я не в состоянии спокойно наблюдать за твоей работой, - признал Лейм, малость успокоенный лаской принцессы.

- Какой ты у меня стал грозный, с ума сойти, - хихикнула Элия, закидывая руки за шею принца, зарываясь пальчиками в его густые черные волосы. - Ну раз так, во избежание ненужного кровопролития, предлагаю тебе отказаться от появления на сем развлекательном общественном мероприятии, закончить вычисления для Рика, а позднее заглянуть в мою спальню.

- А Нрэн? - уточнил принц, вполне уловивший не только, с кем беседовала богиня до его вызова, но и о чем.

- А Нрэн по заданию Источника сегодня отправляется в Граммен, - богиня Элия показала Лейму кончик языка.

- Или дело действительно срочное, или он еще больший идиот, чем я думал, - выпалил принц, обрадовавшись за себя и в очередной раз подивившись выходкам старшего брата.

- Ты забыл про третий вариант, - рассмеялась принцесса, пощекотав ноготками шею возлюбленного. - То и другое одновременно!

- Не учел, - признал Лейм, прижимая Элию к себе. Он потерся носом о ее щеку, нежно поцеловал в розовую раковину ушка.

- Эй, ну совсем совесть потеряли! - возмущенно завопил Джей, наткнувшись в коридоре на родственников. - Или в нишу залезайте, раз уж из коридора выйти терпения не хватает,или третьим пригласите!

Принц, обожавший перемещаться по закоулкам, потайным лестницам и самым малолюдным переходам даже в родном замке по совершенно легальному поводу,вырулил из бокового коридора и моментально уперся в милующуюся парочку. Одуванчик светлых волос бога встопорщился как иглы разозленного дикобраза, кончик острого носа возмущенно сморщился.

- В следующий раз - непременно! -рассмеялась принцесса, исчезая из коридора.

Джей преувеличенно скорбно вздохнул, пнул сапогом слегка, до мелодичного звона, столик с тонкостенной вазой золотого фарфора, и разочарованно протянул:

- Она ведь шутила, да?

- Нисколько. Но, разумеется, Элия имела в виду нишу, - Лейм улыбнулся столь хищно, что циничного, бесящегося тем сильнее, чем могущественнее опасность, принца передернуло от невольного озноба.

Принцесса перенеслась в коридор перед покоями Нрэна, постучала и удивленно вскинула бровь, ибо вместо слуги, как оно полагается, а следовательно возведено в ранг незыблемого правила, открыл ей сам принц.

- Я освободилась, дорогой.

- Я отбываю. Через час меня ждут в крепости, - отвел глаза бог, чтобы Элия не видела его слабости.

- Маловато времени, - пожалела принцесса, шагнув в прихожую Нрэна и плотно прикрывая за собой дверь. Отпускать безумного кузена без толики ласки сразу после того, как пришлось приводить в чувство Тэодера, Элия не хотела. В последний раз, когда у Бога Войны поехала от разлуки крыша, дело едва не обернулось войной с Мэсслендом.

Богиня прижалась к мужчине, пальцы ловко расстегнули застежки камзола, скользнули под плотную ткань, дальше, минуя рубашку, к горячей плоти. Одна рука погладила, слегка царапая грудь, вторая, щелкнула замком массивной золотой пряжки брюк.

- Что ты делаешь? - разом охрипнув, просипел Нрэн, дрожа, как дикий жеребец, ловко стреноженный ковбоем.

- Намереваюсь тебя изнасиловать, - с некоторым недоумением пожав плечами, как это до мужчины не доходят столь очевидные вещи, объяснила принцесса. - Собираешься сопротивляться?

- А-о-гхм...не-е-е-т, - выдохнул принц, золотые глаза засветились безумным огнем расплавленной лавы.

Руки его сами по себе потянулись к Элии, резко рванули ворот блузы, жаркий, жадный рот, оторвавшись от уст принцессы, скользнул вниз по ложбинке между двумя восхитительными сокровищами. Ногти Элии прочертили два комплекта глубоких борозд на груди и ягодицах Нрэна, вырвав у него стон-мольбу: - Да-а-а, сильнее, прошу, сильнее.

Богиня полоснула еще раз, еще, еще. Мужчина зашелся криком, содрогаясь в экстазе, рухнул на колени, увлекая за собой Элию. Намотав собранные в хвост волосы Нрэна, Элия заставила его нагнуть лицо и целовала, кусала, целовала упрямый рот мужчины.

Никогда еще тонкие соломенного оттенка дорожки с простым геометрическим узором темно-зеленого цвета не знали столь вопиющего нарушения всех правил приличия. Имей бедняжки хоть толику интеллекта, они непременно стали б багровыми от стыда или рассыпались в прах, принимая на себя разгоряченные страстью тела богов. От элегантного синего костюма и блузки Элии и походной амуниции Нрэна остались жалкие клочья.

Худощавое тело принца металось на полу, выгибалось, приподнимая оседлавшую его богиню, билось в блаженном забытье, принимая ласки и боль. О, Элия знала, знала, чего он жаждал, и щедро дарила ему бездну жестокой, чувственной страсти. Кровь сочилась и тут же высыхала в глубоких царапинах и укусах. Восхитительные метки ее прикосновений оставались на нем, даруя облегчение, расслабляя узлы тяжелейшего напряжения плоти и оставляя память, которая будет еще несколько суток напоминать о том, что все это было не бредом и сном, а блаженной реальностью. Сильнее.... Еще сильнее... наслаждение и дразнящие уколы боли ... наслаждение-боль...

Реальность вернулась резко, Элия отстранилась, слизнув напоследок тоненькую струйку крови из самой глубокой царапины, и шепнула:

- Если поторопишься и позволишь мне чуть-чуть поколдовать с твоей одеждой, ты успеешь вовремя, дорогой.

- Да, - все еще дурной от едва-едва приглушенного желания, принц судорожно вздохнул.

Закружился магический звездный вихрь, и любовники оказались одеты. Элия в нежно-голубое, расшитое синим и белым жемчугом платье с воздушными, перевитыми жемчужными нитями рукавами, Нрэн в костюм - брат-близнец порванного. Но только с виду. Новая бежевая рубашка куда плотнее прежнего облекла его торс.

- Так? - уточнила Элия голосом искусительницы.

- Ты знаешь, - глухо согласился принц, втянув воздух.

Именно такую рубашку он надел бы и сам. Ткань присыхала к заживающим на глазах ранам. Ночью, когда придет пора раздеваться, он безжалостно рванет ее и может быть разбередит хоть одну царапину вновь, почувствует намек на боль и с новой силой вспомнит минуты блаженства.

- Возвращайся, - подавая кузену меч со стойки из ниши в коридоре, именно тот, который он собирался взять с собой, улыбнулась принцесса.

Оружие в руках возлюбленной. Бурной волной едва-едва поутихшее возбуждение захлестнула его вновь. Не будь сталь скрыта в ножнах, Нрэн не уверен смог бы вообще сделать или сказать хоть что-то, не начав умолять о продолжении, позабыв о долге. Элия и клинки, смертоносно-прекрасные лезвия в изящных женских пальцах - эта тема была из самых возбуждающих грез принца.

Руки бога рефлекторно сомкнулись на мече, а Элия, не дожидаясь ответа, исчезла из прихожей принца.