— Конечно хочу, г-н Ульянов!

— Не называйте меня «г-н Ульянов», милая Арина. Зовите меня по имени. Меня зовут Владимир.

— Пока для меня естественнее называть вас — г-н Ульянов. Всему свое время.

— А когда наступит мое время? — не унимался Ульянов. — Может быть в воскресенье в опере вы назовете меня по имени?

— До воскресенья еще надо дожить, — очень серьезно сказала Арина.

— Что такое? — встревожился Ульянов. — У вас дурные предчувствия?

— Мне не нравится окружающее вас общество, г-н Ульянов.

— Мне оно самому не нравится.

— Я о другом… Вы давно знаете этого Романа?

— По правде говоря, нет. Но я знаю, что он студент-юрист, мой единомышленник, очень способный юноша.

— Мне он почему-то не понравился.

— Возможно, он не понравился вам, потому что вы встретили его в этом отвратительном месте, — предположил Ульянов.

— Не в этом дело, но дай бог, чтобы я ошибалась.

— Ариночка, сегодня такая чудесная ночь! Не будем мучиться сомнениями. Нас ждет волшебный трактир!..

… И вот запряженные резвой парой сани уже мчатся по пустынному ночному Забалканскому проспекту и через Московские ворота вывозят наших молодых людей за пределы великого города.

Бедная петербургская окраина… Непролазная тьма. На фоне черного-черного неба все-таки чернеют смутные очертания Пулковского леса… Отдаленный унылый вой волков и тревожные крики неведомых лесных птиц… Холодно, неуютно, страшно…

И только в одном месте, на обочине уходящей на Москву дороги, горит одинокий газовый фонарь, а под ним стоит дом. Там не то трактир, не то просто изба — издали не разобрать. Туда и несут сани Владимира Ульянова и его прекрасную возлюбленную.

— Вам сюда, господа! — вежливо говорит питерский извозчик. — «Охотничий трактир». Раз фонарь горит, знать будут вам там рады. Коль хочете, я вас здесь обожду. А нет, так тоже не беда. Рассветет — воротитесь в город запросто.

— Ты уверен? — спросил Ульянов.

— Да я это место як свои пять, сударь! — почти обиделся мужик. — Я ж родом из Пулково, из крестьян буду. Вот увидите, господа, будет вам в трактире том и жаровня, и постель. А як рассветет, будет тут полно извозчиков и прочего люду.

Молодые люди отпустили извозчика и приблизились к трактиру, который вблизи, при свете фонаря выглядел несколько старомодным, но очень ухоженным и добротным. Извозчик назвал трактир «Охотничим», но вывеска над массивной дубовой дверью давала иное название — «Пулковский лес».

Изнутри слышалась дивная мелодия вальса, и, войдя в трактир, наши герои сразу увидели музыканта — благообразного седовласого человека, сидевшего у рояля. Это и был хозяин. В гостиной было очень уютно: весело горели дрова в камине, ярко светили многочисленные свечи, и стоял вкусный смешанный запах, обещавший одновременно и соления, и маринады, и копчености, и свежую выпечку.

— А вот и гости дорогие, наконец-то, пожаловали! — трактирщик с радушным видом поднялся навстречу влюбленным. — Давно вас дожидаемся… Лина! Жарь зайчатину! Молодые люди — голодные, прямо с саней!

— Слышу! — донесся с кухни веселый женский голос. — Уже ставлю.

— Садитесь, люди добрые, — продолжал хозяин. — А я пока подам вам холодные закуски и водку.

Он сходил на кухню и принес дивной красоты блюдо, на котором лежали украшенные маринованными овощами ломтики различных колбас, искусно приготовленных из лосиного и медвежьего мяса. Ульянов и Арина скинули шубы и сели за стол.

— Холодно, небось, нынче ночью в санях? — спросил хозяин, надевая меховую куртку. — Сейчас я схожу в погреб… Согреетесь.

Он принес добрую бутыль охотничей водки, самолично налил гостям по рюмочке и, оставив бутыль на столе, снова подсел к роялю.

— Что за чудесный трактир у вас, приятель? — спросил Ульянов, и это были первые слова, произнесенные им здесь. — День и ночь открыт! И вы как-будто бы нас ждали! И откуда вам известно, что мы приехали в санях? Что за чудеса?

— А на чем же вы еще приехали в такой час? — добродушно усмехнулся хозяин.

— Да, действительно, я задал не самый умный вопрос, — согласился Ульянов.

— Но остальные ваши вопросы заслуживают внимания, — вежливо сказал трактирщик. — Мы не работаем по ночам. Ночью мы открываем трактир, только когда ожидаем гостей.

Ульянов и Арина выпили по рюмочке и с удовольствием закусывали, но при последних словах трактирщика они невольно раскрыли рты от изумления.

— Бог наградил меня даром, — продолжал хозяин, — из-за которого мой трактир часто называют волшебным. Этот дар трудно назвать ясновидением: он имеет слишком узкие пределы. Зато в этих пределах мой дар работает безотказно. Говоря коротко, я всегда знаю заранее, если ночью к нам кто-либо пожалует. И в такие ночи мы с Линой зажигаем фонарь, открываем наш трактир и готовимся к встрече гостей. Излишне говорить, что по ночам к нам заходят только влюбленные.

Вышла Лина, поприветствовала гостей и поставила на стол блюдо с жареной зайчатиной. Ульянов поблагодарил, затем наполнил четыре рюмки и пригласил хозяев выпить вместе с гостями.

Трактирщик и Лина сели за стол. Арина спросила:

— Вы — волшебник, добрый человек?

— Даже Нострадамус не был волшебником, милая девушка, — улыбнулся странный трактирщик. — А куда уж мне до него.

— А как ваше имя? — спросила Арина.

— С тех пор как я появился в этих краях, люди называют меня Иваном-лесовиком, а мое настоящее имя вам, молодые люди, ничего не скажет.

Они выпили.

— Существует поверье, — продолжал Иван-лесовик, — что когда влюбленные останавливаются ночью в моем трактире, они должны сказать друг другу что-то очень важное, а если они этого не сделают, то судьба может не предоставить им другого шанса… Простые люди с Московской стороны и из Пулково верят в это.

Пораженная Арина внимательно слушала, а не веривший ни в бога, ни в черта Ульянов с аппетитом уплетал зайчатину, оказавшуюся дьявольски вкусной.

Лина ушла на кухню, а Иван-лесовик снова сел за рояль. Молодые люди остались одни за столом. Ульянов почувствовал, что именно сейчас он должен сказать Арине самое главное, быть может даже предложить ей руку и сердце. И он очень хотел это сделать, но мешала вновь появившаяся робость, которая охватывала его почему-то только при общении с Ариной. Смелый и принципиальный человек, будущий лидер одного из самых жестких и агрессивных политических течений, организатор государственного переворота в крупнейшей стране мира, Владимир Ульянов не познал личного счастья из-за нерешительности в общении со скромной петербургской девушкой. Тихо зазвучал вальс, но наш герой, вместо того чтобы пригласить Арину потанцевать, начал нести какую-то чепуху.

— Вы никогда не рассказывали мне о своей семье, Арина. У вас есть еще какие-нибудь родственники, помимо вашей достойной матушки?

Собственно говоря, это даже не была чепуха, но сейчас от него требовалось совсем другое.

— Мой отец умер пять лет тому назад, — отвечала Арина. — Я — младший ребенок в семье. Моя сестра умерла в раннем детстве от воспаления легких. Я ее даже не помню. Мой старший брат живет в Москве. Он служит писарем у одного московского адвоката. Иногда мы с матушкой получаем от него письма.

Лина принесла самовар, сливовое варенье и целую гору ароматных булочек с корицей. Молодые люди долго пили чай, при этом Арина забавно переливала чай в блюдце и подолгу на него дула. Потом девушка изьявила желание потанцевать, и они кружились в вальсах до утра.

Извозчик не обманул. Как только рассвело, кругом забурлила жизнь, и наши герои без проблем вернулись в город. Ульянов проводил Арину до дома. Она жила у Сенной площади, в том самом доме, где располагался знаменитый пивной бар «Старая застава». «Любимый бар Чигорина», — совершенно не к месту вспомнил Ульянов.

Он заметил, что Арина грустна, но ни о чем не стал спрашивать. Они договорились, что он возьмет билеты в оперу и заедет за ней в воскресенье.

— Берегите себя в эти дни, г-н Ульянов, — внезапно сказала Арина.