Революционный броненосец шел в Феодосию. Обгоняя его, из российского посольства в Румынии летели в Петербург телеграммы: «Потемкин» ушел, направляясь на юго-восток», «Русские моряки отказались сдать оружие и передать корабли властям, даже при условии, что с ними поступят, как с иностранными дезертирами…»{364} Неопределенность намерений команды броненосца еще более усиливала растерянность и страх царских властей.
Николай II требовал немедленно «снестись с болгарским и румынским правительствами с целью запрещения ими снабжения указанных судов («Потемкина» и миноноски № 267. - Б. Г.) как углем, так и провизией в портах обоих государств, а также недопущения съезда команды на берег» {365}.
Положение на «Потемкине» стало тяжелым» Из провизии осталось четыре мешка сухарей. Угля было на одни сутки, пресную воду даже для питья приходилось добывать опреснителем. Машинные котлы питались забортной водой и обросли солью, причем действовали только два из них. Их постоянно чистили, иначе корабль мог потерять ход. Кочегары и машинисты до предела были измучены непрерывной работой. Бедственное положение броненосца использовали контрреволюционеры. Они говорили матросам, что скоро котлы совсем выйдут из строя и тогда потемкинцев возьмут голыми руками. Кондуктуры убеждали матросов в необходимости, пока не поздно, идти сдаваться [132] в Румынию. Социал-демократы прилагали все усилия, чтобы поднять настроение команды{366}. Такова была обстановка на броненосце ко времени завершения перехода Констанца - Феодосия.
А тем временем царское правительство продолжало принимать меры к подавлению восстания потемкинцев. Еще 18 июня управляющий морским министерством Ф. К. Авелан приказал адмиралу Г. П. Чухнину сообщить по всему побережью о выходе «Потемкина» из Одессы. 20 июня царь Николай II записал в дневнике: «Черт знает, что происходит в Черноморском флоте. Три дня тому назад команда «Георгия Победоносца» присоединилась к «Потемкину», но скоро опомнилась, просила командира и офицеров вернуться и, раскаявшись, выдала 68 зачинщиков. «Потемкин» очутился сегодня перед Констанцей в Румынии. На «Пруте» тоже были беспорядки, прекращенные по приходе транспорта в Севастополь. Лишь бы удалось удержать в повиновении остальные команды эскадры! Зато надо будет крепко наказать начальников и жестоко мятежников» {367}.
21 июня наместник царя на Кавказе направил в Анапу, Новороссийск, Поти и Сухум войска, чтобы не допустить высадки потемкинцев. В Екатеринодаре был усилен вооруженный резерв {368}.
Николай II, узнав о приходе «Потемкина» в Феодосию, направил Г. П. Чухнину телеграмму с требованиями «прекратить шатания «Потемкина» по портам» и «покончить с этим невыносимым положением» {369}.
22 июня в 8 часов утра вице-адмирал А. X. Кригер с эскадрой в составе броненосцев «Двенадцать Апостолов», «Ростислав», «Три Святителя» и шести миноносцев прибыл в Одессу и, уведя с собой усмиренный «Георгий», в 15 часов вышел обратно в Севастополь, оставив в Одессе на случай нового появления «Потемкина» миноноски № 272 и 273 {370}.
Пока эскадра следовала в Севастополь, командующий флотом Г. П. Чухнии получил телеграмму морского министра: «Потемкин» требует уголь и воду от городского управления Феодосии под угрозою бомбардировки города при отказе. Необходимо принять самые энергичные меры за невозможностью допускать подобный образ действий мятежного корабля. Если нужно, утопите «Потемкин». Авелан»{371}.
Не успела эскадра войти в Северную бухту, адмирал [133] Г. П. Чухнин потребовал Кригера к себе и вручил ему срочное секретное предписание № 678 с приказом вести эскадру в Феодосию и уговорить «Потемкин» сдаться, а в противном случае - утопить торпедной атакой или в артиллерийском бою. Учитывая общее настроение черноморцев, Чухнин в предписании специально отметил: «Само собой разумеется, что, подходя к Феодосии, вверенная Вам эскадра должна быть в полной готовности к боевым действиям. При перемене обстоятельств или безуспешности всех указанных мер предоставляю Вам свободу действий, смотря по обстоятельствам…» Видимо, и сам командующий флотом не очень-то верил в успех экспедиции. Перед выходом эскадры он обратился к командам с «патриотической» речью и призывом «исполнить свой долг». Матросы ответили ему молчанием. Однако, несмотря на явное сочувствие команд потемкинцам, Чухнин приказал Кригеру вести эскадру в Феодосию. 23 июня в 14 часов из Севастополя вышли броненосцы «Ростислав», «Георгий Победоносец», «Двенадцать Апостолов», «Три Святителя», крейсер «Память Меркурия», минный крейсер «Казарский», контрминоносцы «Завидный», «Свирепый», «Сметливый», «Строгий» и миноноска № 270 {372}. Но мятежный броненосец в Феодосии они уже не застали.
Поход «Потемкина» в Феодосию обычно рассматривают главным образом в связи с расстрелом матросов при попытке захватить уголь. Однако для изучения проблемы революции и вооруженного восстания события в этом порту следует рассматривать еще и с точки зрения связи военных восстаний с борьбой пролетариата.
«Потемкин» пришел в Феодосию в седьмом часу утра 22 июня. В 8 часов на гафеле матросы торжественно подняли революционное знамя. Однако потемкинцы решили оставить и Андреевский флаг как знак национальной принадлежности корабля и символ героической истории российского флота. Броненосец украсили флажками расцвечивания {373}.
Все эти дни жители Феодосии напряженно всматривались в горизонт, надеясь увидеть восставший броненосец. И как только он появился из-за мыса Святого Ильи, толпа народа хлынула в порт. Рабочие спешили приветствовать героев революции {374}.
Едва «Потемкин» остановился на рейде, к нему подошел катер с морским офицером. Матросы пригласили [134] катер к трапу. Они торопились начать переговоры о покупке угля и провизии. Но катер развернулся и ушел в гавань. Тогда группа матросов во главе с А. П. Березовским высадилась на берег. Городскому голове Л. А. Дуранте отправили приглашение явиться на «Потемкин». Для лечения больных матросов пригласили врача. Л. А. Дуранте, его заместитель А. Я. Крым, гласный городской думы С. С. Крым, полицейский исправник, портовый чиновник и городской врач Муралевич в 9 часов прибыли на броненосец. Городскому голове вручили список необходимых материалов. Л. А. Дуранте обещал немедленно все исполнить и доложил о требованиях матросов военному командованию {375}.
Городские и военные власти собрались на совещание. Начальник гарнизона и начальник жандармского управления старались уговорить городского голову и гласных «не срамить Феодосии и не исполнять никаких требований мятежников». Но Л. А. Дуранте и гласный С. С. Крым были крупными домовладельцами, как и другие члены управы. Под угрозой бомбардировки, опасаясь за свое имущество, они настаивали на удовлетворении требований потемкинцев. Кроме того, у здания управы собралась огромная толпа рабочих и либерально настроенных жителей города, которые категорически требовали выполнить все заказы матросов{376}.
Военным властям пришлось пойти на компромисс - разрешить доставку на «Потемкин» некоторой части провизии. Одновременно послали срочные телеграммы таврическому губернатору и командиру 7-го армейского корпуса, в состав которого входил гарнизон Феодосии, с запросом о возможности снабжения броненосца провизией и углем. Губернатор ответил, что решение вопроса он предоставляет городским властям. Но командующий гарнизоном генерал-майор Ф. С. Плешков получил приказ «никаких требований мятежников не исполнять». Гражданским властям пришлось подчиниться. Однако еще до завершения телеграфных переговоров они около полудня успели отправить на «Потемкин» часть заказанной провизии: хлеб, муку, мясо и четырех живых быков. Воды привезли мало, так как стояла сильная засуха и самому городу воды не хватало. Уголь обещали доставить позднее. Матросы решили ждать до вечера, а в случае невыполнения их [135] требований направить военным властям ультиматум{377}.
С той же шаландой, которая привезла провизию, на «Потемкин» приехал корреспондент одной из французских газет. Матросы встретили его очень приветливо, показали ему корабль и разрешили сделать несколько фотографических снимков {378}.
