Прилипко был и фельдшером (врача по штату не полагалось), и заведующим столом кают-компании. Он слыл страстным поборником чистоты. Врач соединения Епифан Иванович Гелеква не раз ставил его в пример другим медикам.
Иван Моисеевич и в походе, и на стоянке корабля в базе находил время, чтобы поговорить с коммунистами, давал им партийные поручения, поддерживал их инициативу. Словом, во главе партийной организации тральщика [20] стоял человек твердой закалки, энергичный, тесно связанный с личным составом.
Комсомольскую организацию тральщика возглавлял старшина 2-й статьи Анатолий Агафонов. Он был отличным специалистом, опытным младшим командиром. На корабле пользовался большим авторитетом.
Партийно- политическая работа, которую вели среди личного состава комиссар и все мы, коммунисты и комсомольцы, приобрела теперь большую, чем прежде, целеустремленность и конкретность. Она способствовала сплочению и боевой закалке экипажа. [21]
В конвоях
Мы занимались контрольным тралением севастопольских фарватеров, когда неожиданно поступил приказ: следовать в Одессу.
Новое задание было как нельзя кстати. Дело в том, что каждодневная наша работа - контрольное траление и дозор - кое-кому казалась однообразной. На политических информациях, в беседах с краснофлотцами и старшинами все чаще высказывались просьбы:
- Пошлите на сухопутный фронт.
В те дни в главной базе флота формировались отряды морской пехоты для защиты Одессы. Желающих влиться в эти отряды у нас на корабле, как и в целом на флоте, было много. Нашлись краснофлотцы, которые еще до призыва на военную службу получили стрелковую подготовку в кружках Осовиахима. Как-то обратился ко мне краснофлотец Петренко и, показывая диплом о своих стрелковых достижениях, стал с жаром доказывать:
- Я же готовый снайпер, товарищ командир. А вы держите меня здесь. Нерационально это, на сухопутном фронте я больше пользы принесу Родине.
Стремление членов экипажа уйти на сушу меня огорчало. Ведь мы так любили свой тральщик, так гордились его добрым именем. Однако все наши доводы - важно и [22] тралить, и нести дозорную службу - мало кого убеждали.
Но вот стало известно о боевом походе в Одессу, и разговоры о зачислении в морскую пехоту прекратились.
- Пойдете в составе конвоя, - сказал мне командир ОВРа контр-адмирал В. Г. Фадеев. - Выход назначен на завтра. Времени остается мало, но постарайтесь хорошо подготовить корабль. А сейчас вместе с комиссаром отправляйтесь в штаб флота на инструктаж.
Штабной газик доставил нас на флагманский командный пункт, или ФКП, как мы сокращенно называли его. Находился он в глубоких подземных штольнях на берегу Южной бухты.
Инструктаж был коротким, деловым. Эскадренному миноносцу «Бойкий» и тральщику «Щит» предстоит конвоировать в Одессу пассажирские теплоходы «Крым» и «Абхазия», следующие с войсками и боеприпасами на борту. Конвой возглавляет командир эсминца капитан-лейтенант Г. Ф. Годлевский, я - его заместитель.
Георгий Федорович мой давний друг, мы с ним вместе учились на курсах комсостава в Севастополе. Хотя потом и служили в разных соединениях, наша дружба не ослабевала. Годлевский был хорошим моряком. И не случайно ему доверили командовать одним из новых эсминцев.
Должен сказать, что дружба двух командиров как-то незаметно сблизила и экипажи кораблей. Обычно при возвращении из похода я запрашивал сигнальный пост, находится ли в базе эсминец «Бойкий» и где он стоит. У меня была договоренность с Годлевским по возможности швартоваться лагом к «Бойкому», а командир БЧ-V эсминца З. А. Видуэцкий имел указание Георгия Федоровича снабжать «Щит» паром, электричеством и даже сжатым воздухом. Этому были рады наши машинисты, мотористы и электрики, так как получали возможность вместо несения вахты у вспомогательных механизмов заняться[23] текущим ремонтом технических средств. А если вечером на эсминце крутили кинокартину, наши краснофлотцы и старшины были желанными гостями в более просторных, чем у нас, кубриках «Бойкого». С началом войны «Щит» и «Бойкий» часто ходили вместе на боевые задания.
Начальник конвойной службы штаба флота капитан 2 ранга А. И. Ильичев информировал нас о том, что обстановка под Одессой, как и на всем Южном фронте, сложилась исключительно тяжелая. Вражеские войска, прорвав фронт на участке 30-й стрелковой дивизии, обошли правый фланг и вышли к дальним подступам к Одессе. В городе и его окрестностях объявлено осадное положение. Черноморский флот направляет туда отряды моряков. Мобилизуются транспорты, необходимые для доставки в Одессу войск, продовольствия и боеприпасов, а также для эвакуации из города раненых, населения и промышленного оборудования.
- Подходы к Одессе с моря минированы, - предупредил нас Ильичев. - Поэтому будьте осторожны, следуйте точно по обозначенному на карте фарватеру.
Мы с Годлевским обговорили вопросы взаимодействия кораблей. Георгий Федорович напомнил мне, что «Щит» ведет наблюдение за морем и воздухом главным образом с кормовых курсовых углов. Я получил от него также указание с выходом в море поддерживать радиосвязь с эсминцем и транспортами, но в эфир выходить лишь в случае крайней необходимости, в дневное время внимательно следить за флажными сигналами эсминца.
Вернувшись на тральщик, мы с комиссаром собрали в кают-компании командиров боевых частей, секретарей партийной и комсомольской организаций корабля. Я ознакомил их с боевой задачей, с обстановкой в районе перехода, подчеркнул, что успех конвоирования судов во многом будет зависеть от бдительного наблюдения, меткого [24] огня по воздушным целям, максимально быстрого маневра корабля, от четких, точных и хладнокровных действий каждого члена экипажа на своем посту. Никита Павлович говорил о примерности коммунистов и комсомольцев как при подготовке к походу, так и в море, о собранности, распорядительности и решительности командиров боевых частей и служб.
А полчаса спустя боевая задача была доведена до всего личного состава. Это сделали командиры подразделений.
Времени до выхода в море оставалось мало. Но комиссар успел все же собрать агитаторов, рассказал им об особенностях похода, определил тематику бесед, обеспечил кубрики свежими газетами. Беседы накоротке проводились почти с каждым коммунистом и комсомольцем.
У входа в дизельный отсек замечаю группу краснофлотцев. В центре - молодой коммунист Агафонов, секретарь комсомольского бюро корабля. Он не только объясняет задачу, поставленную в целом перед экипажем, но и говорит, каких усилий, какой четкости и бдительности потребует эта задача от каждого комсомольца. Сам он по специальности моторист, потому и беседа получается предметной, деловой. Включаюсь и я в разговор. Мотористы заверяют: «Боевое задание выполним: Одесса получит подкрепление!»
Базу оставляем днем 24 августа с таким расчетом, чтобы наиболее опасный район (от Тендровской косы до Одессы) пройти в темное время суток. Идем строем кильватера. Головным следует эсминец, за ним - теплоходы, а «Щит» замыкает колонну. Стараемся прижаться ближе к берегу. Около него меньшая вероятность встречи с подводными лодками противника. Да и аэродром неподалеку - в случае налета вражеских самолетов наши летчики-истребители помогут, выручат.
Рядом со мной, в выносном штурманском посту, - [25] штурман лейтенант О. А. Чуйко. В боевых походах Олег Александрович не пользуется штурманской рубкой, расположенной под мостиком.
- В выносном надежнее, - говорит он.
Выносной пост находится на правом крыле ходового мостика, в крохотном, фанерном помещении, предназначавшемся для имущества сигнальщиков. Здесь нелегко, особенно при качке, вести прокладку, делать записи в навигационном журнале, но зато во время налетов вражеских самолетов штурману легче ориентироваться при изменении скорости и курса корабля, быстрее можно брать пеленги и наносить их на карту.
С мостика привычно оглядываю тральщик. Ловлю себя на мысли, что он становится универсальным кораблем. Отныне помимо траления, постановки мин и несения боевых дозоров «Щит» будет использоваться и в качестве конвойного корабля. Хорошо, что в первые же дни войны его удалось несколько усилить зенитными орудиями и пулеметами. Теперь мы можем вести противоборство с вражескими самолетами. И все же зенитных и противолодочных средств у нас маловато.
