Пожаров выступил от Ильтедже 1 мая, в 4 часа по полудни, и к вечеру сделав 20 1/2 верст, ночевал с колонной у колодца Байляр, где, в виду большого безводного пространства, поил верблюдов. Вследствие этого он тронулся с ночлега довольно поздно, так что колонна Гродекова, выступившая от Ильтедже 2 мая, подходя к Байляру часов в 9 утра, видела арьергард 2-й колонны в версте колодца. 2 мая Пожаров в Кизыл-ахире опять поил людей, лошадей, баранов и верблюдов и выступив далее, ночевал в безводном пространстве, а Гродеков ночевал в Байляре. Вечером, часов в 8, к этому колодцу пришла кавалерия с начальником отряда. Здесь Ломакин решил предпринять усиленную рекогносцировку по направлению к Ак-чеганаку, кратчайшим путем по маловодному пути чрез Мендали, с кавалерией, ракетной командой, горным взводом одним полевым орудием и пятью ротами пехоты. Обоз же под прикрытием четырех рот и одного орудия, должен был двигаться чрез Табан-су и Итыбай тоже к Ак-чеганаку. Сообщив это предположение начальнику 3-й колонны Гродекову, он, с кавалерией, двинулся к колодцу Кизыл-ахиру, куда прибыл в полночь с 2 на 3 мая, где и ночевал, а 4-го вечером прибыл в Байчагир. Обогнав на пути 2-ю колонну, начальник отряда сообщил Пожарову, что для производства усиленной рекогносцировки, из его колонны назначаются две роты и одно полевое орудие, и что придя в Байчагир, он должен будет, отделить наиболее сильных верблюдов, по 15 на роту, с патронами, водою и сухарями на 5 дней, двинуться чрез Мендали и Итыбай к Ак-чеганаку, куда идет и вся колонна Скобелева; остальных же своих верблюдов, наиболее слабых, под прикрытием одной роты, оставить у колодца Байчагир. В то же время Скобелеву послано было приказание оставить у Байчагира всех слабых верблюдов и взяв с собою по 15 верблюдов на роту, с патронами, водою и сухарями на 5 дней, двигаться на Итыбай. Сам начальник отряда с кавалериею решил двинуться к Ак-чеганаку чрез Табан-су и Итыбай. Третья же колонна, забрав у Байчагира все оставленные первою и второю колоннами войска и тяжести, должна была двигаться к Ак-чеганаку по тому же пути, как и кавалерия, возможно скорее.
Теперь колодцы Мендали и Табан-су[209] представляли для отряда первостепенное значение, и возможно быстрейшее занятие их являлось делом самым необходимым. Здесь, по словам всех проводников, колонны должны были в последний раз до Ак-чеганака (Кизыл-гумбет), где находится более ста колодцев, запастись водою для людей на три дня караванного хода, так как в Итыбае вода горько-соленая, для людей вредная, а в колодцах Гуннан-урус, лежащих на расстоянии часа пути от Итыбая, влево от дороги, хотя воды и очень много, но она одинакова с итыбайской. Проводники говорили, что в Итыбае и в Гуннане-урусе вода такая же, как и в колодцах Он-каунды. В Каундах вода действительно отвратительная, но ее пили; следовательно, можно было, в случае нужды, пить и итыбайскую и гуннан-урусскую воду; но для сбережения здоровья людей, этого нужно было стараться избегнуть, и вот почему занятие Табан-су и Мендали являлось делом необходимым. Если бы в Мендали и Табан-су оказалось достаточно воды, то отряд мог считать себя вполне обеспеченным от пагубных последствий порчи хивинцами колодцев, лежащих от них далее к востоку, и движение колонн уже не могло бы быть остановлено. Если бы даже в Мендали и Табан-су воды оказалось мало, а колодцы Итыбай и Гуннан-урус испорчены, то и это не повлияло бы на возможность достижения хивинского оазиса, потому что в Гуннан-урусе и в Итыбае несколько колодцев и они не глубоки, так что очистка их могла бы быть произведена весьма скоро.
4 мая из Байчагира кавалерия тронулась к Табан-су, а Скобелев выступил на Мендали; в тот же день прибыли в Байчагир: Пожаров около полудня и Гродеков в 11 часов ночи. Движение всех колонн к Байчагиру было весьма тяжелое: жара стояла до 40° R. и люди по такой жаре сделали от 40 до 50 верст.
Ровно в полночь с 4 на 5 мая Пожаров выступил на Мендали, по той же дороге, по которой пошел Скобелев. Так как пространство от Байчагира до Ак-чеганака надо было пройти как можно скорее, то Гродеков назначил выступление своей колонны в три часа утра 5 мая. Люди, пройдя на кануне 45 верст и бодрствуя уже в продолжение двух ночей, у колодца Байчагир спали так крепко, что многих солдат надо было не только расталкивать, но даже ставить на ноги. В четыре часа третья колонна выступила, оставив у Байчагира роту ширванского полка, для поения некоторой части верблюдов и баранов. Пройдя верст 15, Гродеков получил с нарочным киргизом от начальника отряда, из Табан-су, записку (от 4 мая) такого содержания: «От трех перехваченных мною киргиз я получил сведение, что оренбургский отряд дня три-четыре не выходил еще из Ургу. По этому я решился остановиться в Табан-су и Алане, где буду ожидать новых известий об оренбургском отряде, для чего и послал к Веревкину нарочных. Переходите скорее с колонною и со всеми вьюками в Табан-су и Алан; там много воды и, говорят, хороший корм. Пять рот от Мендали я тоже требую сюда. Если Пожаров не вышел еще туда из Байчагира, передайте ему мое приказание идти сюда»
Получив приведенное приказание, Гродеков остановился на привале, и вечером, часов в семь, прибыл к колодцу Табан-су, не доходя которого видел колонну Пожарова, уже свернувшую с пути на Итыбай и следовавшую на Алан.
С половины пути от Байчагира до Алана начинаются пески; самый колодезь Табан-су окружен большими песчаными холмами. В Табан-су оказался только один колодезь. Прежде их было три, но, по словам проводников, два из них засыпаны песками. Вода в колодце горько-соленая, отвратительная на вкус, нисколько не утоляет жажду и, содержав в себе большое количество глауберовой соли, расстраивает желудки не только у людей, но и у всех животных.
Гродеков, видя, что люди сильно устали на этом переходе по пескам и что они не спали почти трое суток, решился ночевать у колодцев Табан-су, тем более, что рота ширванского полка, оставленная у Байчагира, еще не подошла, да и ночь была темная, а до Алана предстоял тяжелый путь тоже по пескам.
В 8 часов вечера, когда уже было совершенно темно, из колонны Скобелева в Табан-су прибыл нарочный, с запиской, адресованной на имя начальника отряда и помеченной 5 мая, 2 1/2 часа пополудни. Скобелев доносил, что в этот день он имел дело с киргизами под Итыбаем; что в этом деле ранены два офицера и два нижних чина и контужены два офицера и четыре казака; что киргизы оставили на месте 10 трупов и 176 верблюдов с имуществом, кибитками и хлебом. Не. успел Гродеков прочитать это донесение, как прибыл другой нарочный, от генерала Веревкина, с бумагою от 21 апреля (с урочища Каска-джул), служащею ответом на рапорт Ломакина, посланный из Киндерли 7 апреля. Этою бумагою Веревкин уведомлял, что он около 1 мая прибудет на Ургу и примерно около 5 или 6 мая предполагает двинуться вдоль восточного берега высохшего Айбугирского залива по направлению на Кунград[210]. Согласно тому мангишлакский отряд должен также идти на Ургу; если же к 5 мая, паче чаяния, отряд прибыть на Ургу не успеет, то к этому сроку Ломакин должен прислать к Веревкину на Ургу известие: где будет находиться мангишлакский отряд. Затем, что касается снабжения кавказских войск продовольствием, то ему, Веревкину, известно, что сделано распоряжение о перевозке на Эмбу и далее в Ургу месячного запаса на 1,500 человек и 600 лошадей, но к какому сроку прибудет этот запас по назначению, он не знает. «Из запасов же, имеющихся при вверенном мне отряде, говорилось в той бумаге, уделено ничего быть не может».
Приняв во внимание эту последнюю, весьма странную, приписку, а также и то, что в отряде оставалось сухарей всего только на несколько дней; что до Куня-ургенча, где можно добыть довольствие, ближе, чем до Кунграда; что от киргиз, дравшихся у Итыбая, получено было сведение. что Кафар Караджигитов и Капаур Калбин ожидают русских у Айбугира, и что вследствие этого последнего обстоятельства посланное Скобелеву приказание идти на Алан может быть сочтено кочевниками за отступление, Гродеков испрашивал разрешения двинуться к Итыбаю, а первой колонне продолжать движение к Айбугиру. В ожидании разрешения, Гродеков послал в Итыбай копию своего донесения для сведения и приказал своей колонне быть готовою к выступлению в 2 часа пополуночи 6 мая.
