Проснулась Наталья оттого, что что-то щекотало ее по носу. Машинально отмахнувшись, она перевернулась на другой бок, но и здесь покоя не было. Пришлось открывать глаза и соображать, где она, и что, собственно говоря, происходит.
Рядом с постелью стоял Пашка и держал в руках букет роз. Маленький и чахлый, из трех общипанных цветков, он казался жалкой пародией на вчерашнее великолепие, подаренное Андреем. Павел гордо улыбался, как первоклассник, ожидающий родительской похвалы за свою первую пятерку.
— Зачем это?
— Наташа, я еще раз хочу попросить у тебя прощения за свое поведение…
— Ты не понял. Зачем ты купил цветы, ведь ты никогда этого не делал?
— Я решил: раз я испортил твой букет, то мне его и возвращать. Вот, держи, с праздником тебя!
— Если не хочешь, чтобы этот веник полетел тебе в лицо, то иди, и подари его своей матери. А меня оставь в покое, ладно? Не надо ради меня поступаться своими принципами, ладно? Это слишком большая жертва с твоей стороны, а мне этого не нужно.
Плечи Павла затряслись, и он, закрыв лицо руками, с рыданиями выбежал из комнаты. Наталья откинулась на подушки. Почему-то сейчас ей не было его жалко. Ни капельки. Абсолютно. Он не имел права напоминать ей о том, чего она лишилась по его милости. Но оставаться здесь хотя бы еще на день после того, что произошло, было уже немыслимо. Наташа потянулась к телефону и набрала номер Дашки. Та сначала от всей души отругала ее за ранний звонок, но, узнав в чем дело, охотно согласилась помочь. Осталось собрать Мишку, самые необходимые вещи, и ехать.
На сборы ушло где-то около часа. Все это время Павел прорыдал на кухне в компании Зинаиды, тщетно пытающейся впихнуть в него валерьянку. Проснувшийся Мишка за компанию присоединился к нему, но так как не знал, из-за чего плачет, то плакал недолго. Пришлось сказать ему, что они с мамой сейчас поедут к тете Даше, где его ждет отличный подарок на день рождения, но если он будет плакать, то подарок от него убежит. Мишка успокоился на раз-два и пошел в прихожую обуваться. Чего-чего, а подарки он любил.
Когда они уже стояли в дверях, Павел выбежал из кухни с воплем: «Куда? Не пущу!» Наталья отодвинулась от него в сторону, одновременно прикрыв собой Мишку, и сказала: «Мы у Даши. Захочешь — звони. Но только когда успокоишься». Зинаида, бросил на Наталью взгляд, которым при желании можно было бы подорвать бензоколонку, попыталась было увести своего сына обратно, но он так и простоял, пока за Наташей не закрылась дверь.
Мишка, слава Богу, ничего не понял. Спросил только тихонько: «А что это папа плакал?» «Капризничал», — ответила ему Наталья. Этим объяснением Мишка остался вполне удовлетворен. Всю дорогу он беспокойно ерзал на сиденье, то и дело дергал маму за рукав и просил прочитать, что написано в залепившей стены вагона рекламе, жаловался на жару. Он не любил дальние поездки и скопление народа в общественном транспорте.
А Наталья даже радовалась тому, что ее маленький непоседа ежесекундно ее теребит и не дает остаться наедине со своими мыслями. Вот все и закончилось. А как все великолепно было в самом начале! Все улыбались друг другу, помогали, поддерживали. И так мерзко все оборвалось. Причем по ее вине. Ведь если бы не знакомство с Андреем, стремительная карьера и резко возросший в ее связи социальный статус, ее все растущее раздражение и недовольство Пашей… Это она разбила их семью. И ведь, казалось бы: для себя Наташка все решила еще до вчерашнего вечера. Но в мыслях все как-то откладывала момент окончательного объяснения с Павлом. Думала, они сядут за стол, поговорят, как взрослые люди, расстанутся если не друзьями, то уж хорошими знакомыми, точно. И что получилось? Мерзкий скандал, после которого Наталья чувствовала себя, будто на спор съела ведро помоев. Павел обидел ее, она в ответ еще сильнее обидела его. И все, мосты сожжены. Кажется, даже он это сегодня понял, потому-то так безутешно рыдал, наплевав на то, как это воспримет его мать и сама Наталья.
Когда они доехали до места, Мишке пришлось выдать машину, сделанную Андреем, иначе спокойно поговорить точно бы не получилось. Он остался наедине со своей новой бибикой, а подруги пошли на кухню, благо, что Дарья уже успела в ожидании их прихода заставить стол салатами и разной нарезкой. Праздник, все-таки, как ни крути. Разлили по бокалам настоящую «Хванчкару», чокнулись, пригубили рубиновый нектар…
— Ну что, окончательно бросила своего малахольного?
— Даша, ну я же тебя просила: не называй ты его так! А что касается всего остального — да, бросила. Не люблю, когда меня бьют, а из цветов делают живописное месиво на полу.
— Эта скотина осмелилась тебя ударить? Ну, ты дождалась! Говорили же тебе, уходи, нечего тебе там делать. Так ведь не слушаешь умных советов, гагара! Вот и дотянула.
— Ай, Дашка. Кстати, что касается повода к данной интермедии — так Пашка его просек со стопроцентной точностью. Я действительно сказала ему, что еду пьянствовать на работу, а сама в итоге оказалась с Андреем.
— Так он что, вернулся?
— Заскочил в Москву буквально на один день. Сегодня снова улетел, но уже ненадолго, на пару-тройку недель. Мы все с ним вчера обговорили, он пытается поскорее закончить свои дела там, чтобы уже разбираться с нашими баранами.
— И что, ты призналась, что была с любовником?
— Нет, конечно. Хотя на такое вдохновенное вранье меня пробило впервые. Я даже в чем-то поняла Ланку. Наплела с три короба, наехала на него, так Пашка мне в ноги упал и стал прощенья просить. Фу, не представляешь, как противно, когда взрослый мужик перед тобой унижается. Кошмарное зрелище. Ну, а сегодня он решил мне мои моральные затраты компенсировать, цветочки приволок. Тут уж я не сдержалась, гадостей ему наговорила. Вспоминать — и то мерзко. В итоге, у мужика полномерная истерика, с воплями, рыданиями и страданиями. А я здесь, у тебя.
— И что дальше думаешь?
— Буду искать квартиру. Вот только с Мишкой не знаю, как поступить. Придется его пока с собой таскать, и что самое страшное — даже на работу. Я как представлю, так вздрогну. Либо отпуск за свой счет. Не знаю, у меня сейчас не голова — а решето дырявое. Ни одной связной мысли. И думать ничего не хочу. Да ладно, что все обо мне, лучше рассказывай, как там у тебя на телевидении все прошло?
— Как прошло? Да все как надо! Со вторника выхожу на работу. Кстати, у тебя нет на примете знакомых, кто мог бы с экрана рассказать всей стране про свой первый сексуальный опыт вне брака? Мне тут человек шесть желательно найти, да еще один проект намечается…
— Боже, понеслось. Ты на телевидении еще суток не пробыла, но замашки у тебя уже те.
— Они у меня всегда такие были.
— Ты мне о другом расскажи. Как начальство, как коллеги?
— Да что начальство — прикольный мужик, в джинсах и футболке. Носится наравне со всей командой. Люди там, между нами девочками, совершенно ненормальные. Полы под ногами горят. Меня сразу за свою приняли, всучили папку с ближайшими проектами и сказали — вперед.
— Ну, хоть это радует.
— Слушай, если хочешь — можешь месяцок пока у меня перекантоваться. Меня все равно здесь не будет, разве что по ночам буду родное жилище навещать, да и то не всегда.
— Дашка, я же с тебя пример возьму!
— В чем это?
— В плане наглости. И на твое любезное предложение скажу: огромное спасибо, ты не представляешь, как меня этим выручишь!
— Ой-ой-ой, сколько реверансов! Да живи, сколько надо. Заодно у меня будет, кому свои новости вываливать. Я вдруг поняла, что если буду все держать в себе, как раньше, то просто взорвусь. Так что готовься к длительным ночным посидушкам и задушевным беседам.
— Тогда точно ухожу в отпуск. Иначе утром на работу не встану: спать люблю — ужас как! А сонный замдиректора — это позор всей фирмы, о чем мне в тот же день тактично намекнут.
У Натальи заверещал сотовый. Звонил Андрей, только что доехавший до своей гостиницы. Наталья вкратце рассказала, что у нее произошло, и предупредила, что на работе в ближайшее время он ее вряд ли застанет. На всякий случай, с Дашкиного разрешения, дала телефон ее квартиры и почтовый адрес в Интернете. На том пока и расстались.
