С утра сарафанное радио передало, что у Маши родилась девочка, и на этом хорошие события и новости на сегодня закончились. Наташку забрали на анализы, опять пришлось сдавать кровь из вены и проходить через остальные, не менее противные процедуры. Потом ее осмотрел лечащий врач, ничего вразумительного не сказал, но про выписку и словом не обмолвился. На завтрак была овсянка, да к тому же почти без соли. Если бы не бутерброд с крохотным кусочком масла — можно было бы смело объявлять разгрузочный день. Вместо нормального чая дали мутный кофейный напиток, отдающий вениками и тараканами. Анюта, глядя на безуспешные попытки Натальи влить в себя это пойло, хитро ей подмигнула и отставила ее кружку в сторону. В палате их дожидалась прохладная минералка и яблочный сок, переданные мужем Ани. Уж куда лучше, чем эта мерзкая субстанция!

Потом к Наталье едва не пустили Дашку, мотивируя это тем, что в инфекционное доступ посетителям запрещен, и неважно, что Наталья там просто занимает свободную койку. Но от Дарьи просто так отбиться не удавалось никому, и после пятнадцати минут громкого качания прав, к ней все-таки вызвали Наташку. Подруги выбрали себе тихое место на крохотном диванчике в больничном холле и принялись обмениваться впечатлениями.

— И с какого перепуга ты сюда попала?

— Да ты вчера, когда ушла, я еще минут десять с Ланкой посидела, и тут меня как закрутило! Перед глазами все серебряное и черное, в ушах «вечерний звон» — все по полной программе. Ланка сразу принялась в скорую звонить, меня и забрали. Кстати, чего ты вчера так быстро слиняла? Я думала, ты у нас посидишь…

— Наташка, ты прости меня, но у вас в квартире гнильцой попахивает.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Твоя Ланка фальшива насквозь. И она прекрасно поняла, что я это почувствовала.

— Знаешь, Дашка, по-моему, ты очень здорово ошибаешься: с чего ты взяла, что она «фальшива насквозь»? После тебя мне никто столько добра в жизни не сделал, сколько Ланка. Я не могу понять то, что ты говоришь, честно!

— Наташка, я не хочу тебе навязывать свое мнение, поверь! Просто мне крайне не понравился этот человечек, вот и все. Да и по поводу добра, отношений и прочей сентиментальной пурги: а то, сколько ты ей всего хорошего делаешь, ты не считала?

— Да о чем ты?

— За последний месяц твоя Лана полностью повесила своего сына на тебя. Ты его кормишь, задницу ему вытираешь, помимо всего прочего занимаешься стиркой, готовкой, уборкой. Рассказываешь Костику сказки на ночь, срываешься на каждый его писк. Да, забыла, еще носишься по рынкам и закупаешь продукты и всяческую бытовуху, типа стирального порошка и полироли для мебели. Не слишком ли много для одного человека, да еще и с отекающими ногами и весьма приличным по поводу соответствующего положения весом? Тебе бы отдыхать побольше, да по парку гулять, а не вертеться в домашней тюрьме, как белке в колесе. И что, твоя Ланка об этом хотя бы задумывается?

— Но она же занята, она деньги зарабатывает. А то, на что бы мы все жили?

— Как я помню твои рассказы, она в основном мотается по всяким вечеринкам, часто приходит домой в дупель пьяная, и, в общем, ведет весьма вольготный образ жизни. В чем состоит источник ее денежных доходов — отдельная тема для беседы. Кстати, что-то меня смущает ее переводческий профиль. Ты никогда не думала о том, что финны если не знают русского языка, то, по крайней мере, знают английский, а уж таких переводчиков в Москве как собак нерезаных?

— Да как-то не заморачивалась на эту тему.

— А зря, ты пораскинь мозгами. Я бы охотнее поверила в то, что она переводит книги с финского или какую-нибудь документацию правового характера. А устный переводчик — ну ты меня извини, не вписывается она в этот образ. И насчет ее обучения в МГИМО — вилами по воде писано. Это весьма серьезное заведение, у меня в свое время была возможность туда устроиться, но я родителям сразу сказала, что это не для меня. Там вкалывать приходится — будь здоров, не то, что в нашем халявном институте.

— А откуда бы она тогда финский язык выучила?

— А кто тебе сказал, что она его знает?

— Подожди, ты хочешь сказать, что…

— Я ничего не «хочу сказать», если я хочу — я говорю. И все, что хотела, я тебе уже сказала. А делать выводы — это уже твоя работа. Если захочешь, конечно. Я-то для себя уже все точки над ё расставила.

— Дашка, а ты уверена, что она мне врет?

— Слушай, давай, закроем эту тему. Если я права, и твоя Ланка бессовестная врунья, то я бы хотела, чтобы ты в этом убедилась сама, без моих подсказок. Если же я ошибаюсь, то Ланка — это ангел во плоти, явившийся тебе на помощь в минуту трудных испытаний, и я тогда торжественно посыплю голову пеплом в знак моих ужасных и нелепых подозрений на ее непорочный счет. А сейчас больше ни слова о твоей сестрице, а то ей Богу уйду домой. Здесь у вас и так кошмарно, как в чулане у Стивена Кинга, не хватало мне еще из твоих уст выслушать очередную порцию фантастики о жизни этой девушки.

— Ладно, больше не будем.

— Эй, ты что, обиделась? Не стоит, ты же меня знаешь: я ни тебе, ни кому-либо еще из твоего окружения зла не желаю. Но вот уж иметь свое мнение о них мне никто не запретит. В следующий раз ты из меня больше ни слова не вытянешь, обещаю!

— Дашка, я не обиделась — я задумалась. Как-то это все неожиданно так…

— Ладно, думай себе на здоровье, кто же возражает. А еще лучше побыстрей линяй отсюда, у меня от вашего богоугодного заведения мурашки по спине прыгают размером в слона.

— Да я сама не в восторге. Особенно когда услышала, что врачи «будут делать вид, что меня лечат». Как тебе, не хило?

— Просто супер. И сколько ты после этого собираешься здесь торчать?

— Да еще денек-два побуду, а потом начну попытки ретировки.

— В чем твоя коренная ошибка по жизни — ты все время «пытаешься». Не пытайся — а просто делай. Захочешь уйти отсюда — уходи, и дело с концом.

— А мои документы?

— Страховой полис тебе должны отдать по первому требованию, даже сейчас можешь этим заняться. А вся остальная писанина тебя не трогает. Паспорт хоть при тебе?

— Да, в тумбочке лежит.

— Ну, хоть это радует. Ладно, держи мешок со всякой лабудой, надеюсь, что тебе понравится. Тут фрукты, молочные продукты и карбонат двух сортов. Да, на самом дне бутылка настоящего кагора. Крайне полезная вещь, особенно будущим мамам. Не сможешь сама осилить, в крайнем случае, соседок угостишь. Только не забудь после этого зубы почистить, а то перед эскулапами засветишься. Оно здорово в деснах застревает, да и на зубах сразу же соответствующий налет появляется.

— А ты чего? Уже уходишь? Подожди!

— Да нет, побегу я от тебя, вон толстый охранник в нашу сторону движется, сейчас выгонять будет. О, ну что я говорила! Ладушки, целую в обе щечки, не раскисай! До скорого!

— До скорого!

Ураган по имени «Даша» исчез столь же стремительно, как и появился. Наталья шла по коридору, прижимая к себе пакет с гостинцами, и все размышляла над ее странной неприязнью к Ланке. И ведь Ланке она тоже не глянулась! Вот дают, такая взаимонепереносимость, что хоть сигареты от них в этот момент прикуривай! И все-таки: неужели ее водят за нос? Но зачем тогда этот спектакль? Нет, в голове это просто не укладывается. Все, она перестает об этом думать раз и навсегда. Если не доверять самым близким людям — то зачем же тогда жить?

Из роддома она вернулась домой через четыре дня, да и то, пришлось вырываться почти что со скандалом. Хорошо хоть по совету Дашки она вовремя забрала из регистратуры свой страховой полис. Как и следовало ожидать, ничего криминального у нее не обнаружили. Хотя в выписном эпикризе настрочили кучу всяческой дряни, о чем Наталья узнала только дома, развернув выданный ей на руки лист и ради любопытства разбирая каракули лечащего врача. Возмущалась по поводу людского коварства Наталья недолго: Ланка, не долго думая, просто взяла эпикриз и картинно разорвала его в мелкие клочочки. Чтобы не раздражал своим видом.