— Так, — ответил Поп. — Налейте мне тоже.

На город опустилась ночь. Алкоголь закончился. Илья спал в кресле. При свете свечи Шувалов прочитал записи в тетради.

— Будет жить, — одобрительно сказал Матвей. — Кто за водярой пойдет?

Пошли Ленин с Гришей. Матвей дал им один пистолет и заставил одеть бронежилеты. Ждали молча, только свеча изредка потрескивала на столе. Послышались оружейные выстрелы. Через несколько минут Матвей услышал приближающийся звук шагов — равномерное хлопанье больших подошв по асфальту. Шувалов схватил автомат и подскочил к окну. Диск луны заливал улицу мертвенно бледным светом. Огромными шагами по дороге бежал Гриша. В рюкзаке за его спиной звенели бутылки.

— Открой дверь, — приказал Шувалов Философу.

Из-за угла появились преследователи. Разношерстная компания с рожами уголовников. Все вооружены охотничьими ружьями. Матвей выматерился, вспомнив, что в начале его улицы находился магазин «Рыбалка и охота». Шувалов снял с предохранителя «Калашников» и перевел в режим автоматической стрельбы. В комнату вбежал Гриша. Лицо перекосилось от испуга и напряжения. Он тяжело дышал, согнувшись пополам и держась руками за грудь.

— Ленина убили, — выдохнул Гриша. — Мы выходили из магазина и тут они… Сразу начали стрелять! Мне в грудь попали, а Ленину в башку!

— Кто сможет вести «скорую»? — спросил Матвей.

— Я могу, — отозвался Поп.

— Забирай Илью и заводи мотор. Гриша, Философ, быстро собрали хавку, примус, керосин и в машину. Быстро! Быстро!

Шувалов смотрел в окно. Преследователи Гриши начали обходить дворы. Внутрь заходили пять человек, еще четверо оставались на улице.

«Скорая» завелась с третьей попытки. Компания загрузилась в машину, по приказу Шувалова все легли на грязный пол. Матвей зафиксировал гаечным ключом левую створку задних дверей.

— По команде быстро выезжаешь и налево, — приказал Шувалов Попу. — Гриша держи меня за пояс.

Матвей встал в задней части автомобиля, направив автомат в сторону движения машины. В арке парадной показались фигуры. Матвей выждал пару секунд, запуская в каменный туннель как можно больше людей, затем надавил на спусковой крючок, стреляя поверх крыши «скорой». Мощный грохот автомата разорвал тишину двора. Люди, как поломанные куклы, валились на асфальт. Матвей вдыхал сернистый запах пороха.

— Погнали, Поп! — крикнул Шувалов и лег на пол машины, выставив автомат в открытую дверь.

«Скорая», перекатываясь по трупам, выехала на улицу и покатила в сторону автовокзала. Шувалов короткими очередями обстреливал притаившихся в тени домов людей. Через пару километров Матвей сменил Попа за рулем. Он выехал на трассу Е-95. «Лучше в лесу посидеть, чем в этом гадюшнике», — думал Матвей.

Выезжая из города, Шувалов осматривал улицы — ни в одном доме не горел свет, разгромленные магазины оскалились разбитыми стеклами витрин, на улицах появились мертвецы — они лежали кучей тряпья на тротуарах. Одинокие фигуры шли в темноте неизвестно куда. Матвей объехал женщину, пьяно бредущую по проезжей части. Впереди показались первые столетние сосны.

Шувалов подъехал к сто пятнадцатому километру трассы. Он свернул в лес. Ныряя в ямы, огибая стволы деревьев, Матвей, как можно дальше отогнал машину от дороги. Наломав пушистые ветви елей, беженцы замаскировали микроавтобус. Матвей пробил ножом дыру в жестяной крыше машины, разжег примус и поставил на него кастрюлю с талым снегом. Пар и дыхание людей быстро нагрели салон «скорой». Шувалов открыл литровую бутылку водки, выпил с горла и пустил бутылку по кругу. Все слишком устали, чтобы готовить еду. Когда водка закончилась, беженцы, прижавшись друг к другу, уснули на полу «скорой».

Они очнулись от стука в корпус машины.

— Открой калитку, — приказал Шувалов Грише, снимая автомат с предохранителя.

Григорий, лежа, распахнул ногой задние двери. Матвей увидел стволы пяти автоматов, нацеленных в салон машины. Бойцы были в касках и бронежилетах, одетых поверх камуфляжной формы.

— Сдаемся! — крикнул Матвей, выбросив из машины «Калашников» и незаметно снял с предохранителя пистолет, лежавший в кобуре за спиной.

— Выползайте с поднятыми руками! — грозно выкрикнул знакомый Матвею голос.

— Даня, это я! Твой кореш Матвей. Не стреляй — они со мной. — Матвей вышел из машины, бойцы опустили оружие. В некоторых из них Шувалов узнал своих сослуживцев по расформированному отделу.

Данил вел «скорую» через лес по грунтовой дороге. Увидев впереди мощный ствол дерева, загораживающий проезд, Данил вынул из нагрудного кармана камуфляжа рацию и отрывисто произнес кодовое слово. Натянулась замаскированная цепь, и верхушка дерева начала медленно подниматься, ставя ствол в вертикальное положение. Через километр операция с преградой повторилась. Спустя час езды автомобиль пересек лесную реку по деревянному мосту. Река раздваивалась на два рукава и быстро бежала вдоль частокола, охватывая кольцом поселение родноверов. «Скорая» въехала в поселок, огражденный трехметровым забором, который опутывала колючая проволока. Возле двустворчатых ворот дежурили люди с автоматами. Под пышными кронами вековых сосен гармонично расположились деревянные срубы и длинные дощатые бараки. В центре поселения Матвей заметил окруженное валунами капище с бронзовыми в свете солнца, грубо высеченными идолами.

— И сколько вас здесь? — спросил Шувалов Данила.

— Около двухсот человек, не считая детей.

Данил свернул направо, на грунтовую дорогу, идущую вдоль частокола. Дорога имела двусторонние скаты с водоотводящими канавами по бокам. Данил углубился в поселок и припарковал «скорую» возле участка на возвышенности с двумя домами и длинным сараем. Насколько мог видеть Матвей, участки родноверов не ограждались заборами. Условные границы создавал кустарник, деревья, естественные неровности и детали ландшафта. Из дома вышли приемные родители Данила — Никифор и Марфа.

Беженцев поселили в небольшом срубе по соседству с домом Никифора. Матвей занимался развитием Ильи. Поп часто беседовал с Никифором и Марфой на религиозные темы. Философ с Гришей целыми днями лазили по лесу.

В неторопливой, степенной жизни протек месяц. Поселение родноверов укрыл снег. Над домами, поднимаясь к небу, струился сизый печной дым. Родноверы очистили от снега капище и выкопали всех идолов. Посреди расчищенной и разровненной площадки, на том месте, где стояло изображение бога Рода, мастера ставили сруб из сухих сосновых бревен. Тишину леса нарушал ритмичный стук топоров.

Матвей решил съездить в город на разведку. Он зашел в дом Никифора. Марфа сказала, что Данил в кузне.

— Что это за новаторское строительство на месте капища? — спросил Матвей.

— Тебе Данил все расскажет, — ответила Марфа и поспешно скрылась в доме.

Шувалов пошел в кузню. Через открытую дверь длинного сруба слышался глухой стук киянки. Матвей, пригнув голову, вошел в помещение. Справа расположился потухший горн и массивная наковальня, на стенах висели кузнечные инструменты. Данил сидел на корточках возле двустворчатых ворот и обрабатывал стамеской толстое бревно. Матвей подошел ближе. Данил вырубал идола. Лицо истукана было копией лица Данила.

— Решил себя запечатлеть для истории? — усмехнулся Матвей.

— Да. Довожу последние штрихи.

Прислонившись к стене, стояли два истукана. От них шел сильный запах смолы. В изображениях Матвей узнал лица Никифора и Марфы.

— И что это значит? — спросил он.

Данил отложил киянку со стамеской, сел на бревно. Помолчал немного, собираясь с мыслями, потом сказал:

— Миру нужны новые боги. Слишком много людей умерло в злости, страданиях и растерянности. Из их душ может родиться новое Зло. Чтобы этого не произошло, нужны новые боги.

— Ты хочешь сказать, — не мог поверить своим догадкам Матвей, — что ты, Никифор, Марфа — собираетесь стать богами?

— Не только мы. Еще Глава Рода, жрецы, воины, женщины, старики. Мы всю жизнь готовились к этому.