Большая часть исторических песен конечно же не может сравниться с «Беовульфом» или «Деором». Но среди них есть две, выразительность и яркость которых не уступают эпическим памятникам более раннего времени. Это «Битва при Мэлдоне» и «Битва при Брунанбурге». Первая рассказывает о высадке датчан в устье р. Пенды и столкновении с войском уэссекского элдормена Бюрхтнота. Начало песни утеряно, и она открывается сценой подготовки англичан к сражению. Бюрхтнот отклоняет требование викингов заплатить выкуп за мир, но сражение начаться не может, так как из-за высокого уровня воды в реке викинги не могут перейти на берег, занятый англичанами. Скандинавы пытаются подняться на мост, но англы защищают его столь отважно, что нападающие вынуждены отступить и просить Бюрхтнота дать им перейти реку, чтобы начать битву. Элдормен пропускает их. В ожесточенном бою гибнет Бюрхтнот, часть дружинников бежит с поля боя, обрекая остальных, верных памяти вождя, на смерть. «Англосаксонская хроника» так рассказывает об этом событии: «В тот год Анлаф (его обычно отождествляют с Олавом Трюггвасоном.—Е. М.) пришел с 93 кораблями к Фолькестану и разграбил всю округу, а затем направился в Сандвич и оттуда в Ипсвич и, опустошив их, двинулся в Мэлдон. А злдормен Брихтнот выступил против них со своим войском и сражался с ними; и они убили там элдормена и оставили за собой поле битвы…» «И в этот год было решено впервые заплатить дань датчанам из-за великого ужаса, который они вызывали по всему побережью», — добавляет другой список «Англосаксонской хроники»3. Краткий и сухой отчет хроники дополняется другими источниками, из которых мы узнаем, что Бюрхтнот был покровителем монастыря в Эли, где он и был похоронен вскоре после сражения. Это дало основания предполагать, что один из монахов этого "монастыря являлся свидетелем, а может быть, и участником битвы и написал поэму4.

«Битва при Брунанбурге» рассказывает, напротив, о блистательной победе короля Этельстана над соединенными силами датчан и скоттов. В ней последовательно описан ход сражения от высадки викингов до их бегства на корабли5.

Посвященные драматическим моментам многовековой борьбы со скандинавами, исторические песни воплощают героический конфликт в его наиболее чистом виде: прямом военном столкновении двух противоборствующих сил, подробное описание которого и составляет сюжет песни. Однако сражение, хотя ему и посвящена большая часть текста песен, не исчерпывает содержание конфликта. Это скорее внешняя форма его проявления, видимая, событийная его сторона. Более существенным в поэтической интерпретации является конфликт между героическими нормами поведения Бюрхтнота, Этельстана и обыденной, практической моралью, рационалистическим восприятием событий. Об этом говорят как отношение автора песен к рассказываемому, так и само построение песен.

Место изображаемого в песне эпизода в ходе реальной борьбы с датчанами малосущественно для, его поэтической героизации: наряду с действительно важным, во многом определившим ход исторического развития сражением при Брунанбурге в основу песен ложатся такие события, как коронация короля Эдгара (умер в 975 г.), пленение Альфреда, не имевшие большого исторического значения, да и сражение при Мэлдоне не имело сколько-нибудь важных последствий: получив выкуп, скандинавы покинули Англию. Принципиальная важность события — не в его роли для судьбы народа или страны, как в традиционном героическом эпосе: та или иная победа или поражение не соотнесены с общим ходом борьбы с викингами; значение события оценивается лишь в такой категории «героического мира», как слава и честь:

В это лето

Этельстан державный, кольцедробитель,

и брат его, наследник, Эадмунд, в битве добыли славу и честь всевечную мечами в сече под Брунанбургом…

(Битва при Брунанбурге, 1–5).

И одержавший блистательную победу Этельстан, и потерпевший разгром и погибший на поле боя Бюрхтнот стяжали себе славу; увековечению этой славы — а отнюдь не простому описанию события — и посвящены песни. Поэтому каждый из этих эпизодов в борьбе со скандинавами изображается как самостоятельное, завершающееся само в себе событие, а не как одно из длинной цепи событий. Для автора каждой из песен ее собственный сюжет самоценен.

Наиболее полно сущность конфликта раскрывается в центральном эпизоде песни «Битва при Мэлдоне». Бегство некоторых дружинников Бюрхтнота после его гибели, бесспорно, кульминационный момент песни, после которого действие уже неудержимо стремится к своему завершению — разгрому английского войска. Бегство с поля боя сыновей Одды и вслед за ними некоторых других определяет трагическую развязку сюжета, и именно в этом месте повествования — в речах оставшихся верными своему долгу воинов — конфликт определяется наиболее ярко:

…Часто кричали мы за чашей меда,

славой на лавах клялись-хвалились,

да не услышу в людях слов стыдных,

когда государь наш пал на поле,—

в тех застольях стойкостью ратной пускай же каждый покажет свою отвагу. будто я бегал от корабельщиков… теперь должны мы друг друга ободрять и драться рука, и доколе плечом к плечу, копья не притупилисьдоколе мечом владеет острия годны.

(Битва при Мэлдоне, 212–215, 220–221, 233–237).

В речах Эльфвине, Оффы, Леофсуну воплощается героический идеал поведения воина, который был двумя веками раньше провозглашен Виглафом:

…уж лучше мне в пламени навеки сгинуть,

владыку спасая,

чем ждать в укрытье!

(Беовульф, 2650–2651)

Сыновья Одды, напротив, рационалистически трезво оценивают свои силы и возможные последствия бескомпромиссного следования героической этике:

Годвине и Годвиг,

о гордости не радея,

спиной повернулись,

в лесную чащу бежали,

под сень дерев от сечи спасенья ради, больше их было, беглых,

чем подобало…

(Битва при Мэлдоне, 192–195).

Их прагматизму противопоставлен не признающий никаких препятствий и компромиссов героический долг. Следованием ему определяется все поведение Бюрхтнота, начиная с переговоров с посланцем викингов, который предлагает позорную, с точки зрения Бюрхтнота, сделку — выплату дани вместо сражения. Гордое негодование Бюрхтнота обнаруживает образ мыслей и этику, близкие нормам героического общества:

…не бесчестный со своим ополченьем за владенья Этельреда,

здесь военачальник встал, государя нашего,

он биться будет за людей и наделы… на этой границе.

(Битва при Мэлдоне, 51–54).

Между тем это была распространенная практика, и в хрониках и анналах постоянно упоминается о нападениях викингов, которые были предотвращены не оружием, а золотом6. И после поражения при Мэлдоне Этельред выплатил Олаву большую сумму денег, после чего войско датчан покинуло Уэссекс. Бюрхтнот последовательно и неуклонно следует героической морали, обрекая тем самым себя на гибель. Его этика противостоит как низменным побуждениям викингов — их вполне устроит мирная сделка (об этом говорит их посланец), — так и трусливому поведению сыновей Одды, больше пекущихся о своей безопасности, чем о славе, и готовых ценой бесчестья спасти свою жизнь.

В центре внимания авторов «Битвы при Мэлдоне» и «Битвы при Брунанбурге» стоит основная этическая категория героического мира — категория долга7, и именно ее трактовка и воплощение в исторических песнях позволяют говорить об их мире как мире героическом. Противопоставление мужества и трусости, пренебрежения опасностью и заботы о благополучии возникает с первых строк поэмы, когда распоряжения Бюрхтнота перед битвой обнаруживают, что «труса не празднует ратный начальник» (6), — своего рода скрытое, еще только намечаемое противопоставление. Выраженное традиционными образами и формулами описание сборов к битве, включение афористических высказываний о поведении воина в битве — все подготавливает восприятие героического действия, развертывающегося в соответствии с нормами идеального эпического мира. Более того, как Гуннар, предчувствуя гибельность своей поездки к Атли, рубит челны (или не привязывает корабли), чтобы отрезать себе путь к отступлению, так и Бюрхтнот перед началом битвы.