Тем не менее битва продолжалась на улицах города. Мамлюки, выйдя из Проклятой башни, захватили квартал Св. Романа и гигантскую катапульту, которую там установили пизанцы. После яростной схватки был занят квартал Тевтонского ордена, и рыцари Св. Томаса{685} пали на подступах к церкви Св. Леонарда. Ворота Св. Николая и Св. Антония, башня Легата были захвачены в свою очередь, что открыло проход длинным колоннам войск Аль-Ашрафа. Город был потерян; нечего было даже и думать о дальнейшем сопротивлении в королевском замке, бурге или замке госпитальеров: последние защитники отступили к порту, и маршал госпитальеров, Матье де Клермон, несмотря на рану, вместе с братьями ордена продолжал оборонять подступы к гавани, чтобы позволить спастись как можно большему числу христиан. Все до единого из последних госпитальеров и их отважный предводитель сгинули на улице Генуэзцев.
К несчастью, эвакуация проходила с большими трудностями. Конечно, на рейде стояла огромная флотилия, но волнение на море помешало кораблям войти в порт: одни лишь лодки могли подплыть к пристани, что привело к катастрофе: тогда как раненым королю Кипра и его брату (которых упрекали в том, что они покинули Акру в первых рядах, поскольку Генрих отплыл сразу после падения генуэзского квартала) Отто де Грансону и остальным рыцарям удалось добраться до кораблей, паника охватила толпу, бросившуюся штурмовать лодки: шлюпка, где находился патриарх Николай, душа защиты города{686}, а также многие другие пошли ко дну под тяжестью беглецов. В самом городе мамлюки убивали доминиканцев, которые в ожидании мученической смерти распевали «Salve Regina», францисканцев, монахов и мирян. Скоро бойня докатилась и до людей, которые ждали в порту посадки на корабли. Лишь те из них, кто добежал до резиденции тамплиеров, представлявшей собой настоящую крепость по соседству с гаванью, смог избежать гибели или рабства. В то время как маршал ордена Пьер де Севрей{687} и его рыцари обороняли это мощно укрепленное здание с пятью башнями, христианские корабли продолжали принимать на борт население. После долгих дней осады мамлюки предложили тамплиерам капитулировать, обещая отпустить всех, кто находился в замке. Буйство небольшой группы мусульман, впущенных за стены замка — осквернение часовни, насилие над женщинами — привело к разрыву этого соглашения. Второй договор был также нарушен нападавшими, а Пьер де Севрей предательски убит. Тогда оставшиеся в живых вновь взялись за оружие, и, несмотря на подкопы, из-за которых рушились их укрепления, сопротивлялись до конца: во время штурма 28 мая замок, под который провели подкоп, обвалился, погребя под собой несколько тамплиеров и массу мамлюков.
Он все-таки пал, этот неуязвимый город, который отразил все нападения Бейбарса, вопреки поразительному сопротивлению, в ходе которого тамплиеры и госпитальеры искупили все свои прегрешения, порожденные гордыней или алчностью, вопреки присутствию Иерусалимского короля, вопреки всем усилиям папства, «которое с заботой снабдило этот град кораблями, воителями, деньгами: он пал за 44 дня»{688}. Вся остальная Святая Земля, как только ее достигла весть о гибели Акры, не смогла показать пример той же отваги. Кастелян Тира, Адам де Кафран, распорядился оставить эту вторую крепость королевства, ту самую, перед которой в 1187–1189 гг. отступил сам Саладин, а все старания франкских королей на протяжении двадцати лет овладеть ею были обречены на неудачу.
Несмотря на тройное кольцо стен, двенадцать огромных башен, замки, почти неприступное положение, Адам не верил в возможность защитить Тир, и «в ужасе» бежал в тот самый день, когда сарацины вошли в Акру: мамлюки заняли Тир 19 мая и взяли в плен тех, кого недостойный вождь бросил на произвол судьбы{689}. Командор тамплиеров Тибо Годен, ускользнувший из Акры, взял командование в Сидоне и сопротивлялся дольше, но, оставшись без помощи, приказал оставить город 14 июля. 21 июля предательски был захвачен Бейрут, несмотря на мусульманский протекторат, на который согласилась эта сеньория. Хайфа пала 30 июля, и монахи Кармиля, в свою очередь, приняли мученическую смерть под пение «Salve Regina»{690}. Из своих последних крепостей в Сирии, Тортосы и Шатель-Пелерена, тамплиеры ушли 3 и 14 августа 1291 г. Больше в Святой Земле не осталось иных франков, кроме рабов или перебежчиков, а тем, кто сумел спастись, пришлось пережить множество злоключений: некий немецкий тамплиер, Рожер Блюм, начал необычную карьеру, став изгоем, а затем, под именем Рожера де Флора, главарем каталанской компании, зятем болгарского царя и византийским вельможей (убит в 1305 г.); он ограбил франкских дам, которые попали на возглавляемый им корабль «Фокон», что вынудило его бежать (однако он увез с собой украденные деньги и драгоценности{691}).
Аль-Ашраф отправился праздновать победу в Дамаск, перед отъездом приказав умертвить тех пленников, кто не годился в рабы и не пожелал отречься; он повелел разрушить город Акру, замки Сидон и Шатель-Пелерен и отвезти в Каир врата собора Св. Креста, которые впоследствии украсили мечеть-усыпальницу султана Ан-Назира{692}. В следующие годы он начал подготовку к походу на армян (в 1292 г. он захватит крепость Хромглу) и, возможно, на Кипр; но эти планы были прерваны его смертью (султан был убит в 1293 г., и христиане сочли его кончину небесной карой).
Это новая гибель франкской Сирии, рухнувшей под единым ударом, бегство бесчисленных толп — все это напоминало события 1187 г. Запад был также охвачен оцепенением, вперемешку с гневом против предполагаемых виновников поражения — для одних, как например, автора «Исхода из Акры», им был король Иерусалимский Генрих II, для других — папство, которое пожертвовало Сирией в угоду своей сицилийской политике; моралисты полагали, что виной всему бесстыдство и пороки огромного торгового города; это заставило постаревшего Жуанвиля вспомнить о словах легата Эда де Шатору, предрекшего сорока годами ранее, что прегрешения эти будут омыты в крови горожан. Прочие возлагали ответственность на распри меж итальянцами, другие обличали братоубийственную войну тамплиеров и госпитальеров; в результате эти нападки, умело подготовленные легистами Филиппа Красивого, обратили всю ярость Запада против ордена тамплиеров, обвиненного в измене христианской вере{693}. Не отвлекаясь на то, чтобы определить, кто какую роль сыграл в поражении, папа Николай IV взялся подготовить крупную экспедицию, которая должна была остановить натиск мусульман (ибо Кипр уже трепетал) и отвоевать Акру со Святой Землей. Распри из-за Сицилии наконец были исчерпаны, и папа пригласил всех христианских государей принять крест, или же прислать денег, кораблей, воинов для того, чтобы спасти латинский Восток. Эдуард I, как обычно, встал во главе этого движения. Провинциальным соборам было наказано собраться и изучить вопрос о возвращении Святой Земли; а чтобы избежать междоусобиц, которые столь пагубно отразились на франкской Сирии, Николай IV предложил тамплиерам и госпитальерам (об этом речь уже заходила во время Лионского собора в 1274 г.) образовать единый орден (август 1291 г.). Наконец, было объявлено о полной блокаде Египта{694}.
Папа незамедлительно принял меры, чтобы спасти Кипр и Армению, которым грозила непосредственная опасность; в январе 1292 г. войска, посланные папством оказать подмогу Акре, получили приказ двигаться в Армению, чей царь послал на Запад францисканца Фому из Толентино (которому несколько лет спустя будет суждено стать мучеником возле Бомбея) с просьбой о помощи. Отто де Грансон отправился помочь армянам в их борьбе с мамлюками, тогда как папская эскадра взяла крус на восточное Средиземноморье, где должна была атаковать тюркский форт Канделор, а затем держать в страхе Александрию. Тем не менее крестовый поход так и не начался: Филипп Красивый в дорогу не пустился, так же поступил и Эдуард I, занятый борьбой с валлийцами и шотландцами. Более чем когда-либо татары были готовы к совместным военным действиям, но из-за кончины хана Аргуна их поддержка стала менее вероятной, а западноевропейцы посылали на Восток только незначительные отряды. Что же касается генуэзцев и венецианцев, то с 1292 г. они вновь начали воевать между собой.
