нужно было избрать самый мерзкий способ?

Гадко, низко, противно и… захватывающе. Самое обидное было в том, что Антон ещё чувствовал

кожей чужие прикосновения, жадные, грубые, возбуждающие. Неправильно! Это грязно, неестественно, пошло. Нет, гомофобом блондин никогда не был, но переходить в голубые ряды и в

мыслях не было. Сколько он себя помнил, ему всегда нравились женские линии и изгибы, запах, мягкость, голос — всё. Бурный секс с какой-нибудь крошкой не мог быть заменён чем-то другим. С

какой стати тогда он сам жался к здоровому мужику, тёрся об него, лез в штаны и готов был отдаться

прямо на лестничной клетке? И вчера он задёргался именно потому, что почувствовал собственное

возбуждение, необъяснимое, непонятное, пугающее. Оказавшись дома, парень ещё долго приходил в

себя, стоя под ледяным душем. Что всё это значит? Затягивающее нездоровое желание, животная

похоть, вожделение — почему? Савкин бесил его с самого первого дня встречи, его самоуверенность

чувствовалась в каждом жесте и взгляде, его насмешки доводили до белого каления, и Антон спешил

ответить тем же, что вызывало ухмылку на губах шатена. Злит, бесит, раздражает и притягивает, как

магнит. А та ночь, когда на его глазах эта крашеная пидорская сучка отсасывала у Савкина, никак не

хотела стираться из памяти. Затуманенный тёмный взгляд из-под полуопущенных век, поднимающаяся от напряжённого дыхания широкая грудь, пальцы, грубо сжимающие волосы, приоткрытый рот — Глеб выглядел фантастически, что совсем не укладывалось в голове школьника, никогда не воспринимающего мужчин, как объекты желания. И дело было вовсе не в том, трахают

тебя или ты, а в том, что изначально, в любой позиции, в любом проявлении, это слишком

неправильно и неестественно.

Спасением из этого засасывающего болота казалась почему-то Маша Кленова. Милая девочка с

добрыми глазами, которую хотелось оберегать и защищать. Рискнуть? Попробовать? Но ведь она не

конфета, которую можно полизать и выбросить, если не понравится. С любой другой Тимошин бы

так и поступил, но она... Совесть грызла изнутри, противно клацая зубами и шипя. Или

удовлетворить собственное тёмное желание, чтобы заглушить вспыхнувшую страсть? Один раз не…

да? Нет, даже одного раза хватило бы, чтобы почувствовать себя испорченным, испачканным и

использованным. Гордость не позволит.

Антон болезненно поморщился и поднялся с кровати. Весьма глупо тратить прекрасный воскресный

день на самокопания, ведь можно провести время более приятно. Взяв с тумбочки телефон и набирая

на ходу Дашу, он вышел из комнаты и заперся в ванной.

Даша — глоток свежего воздуха, способный заставить забыться.

***

— Подъём! — Глеб без стука ворвался в спальню Ани. Ник отпрянул от девушки, стреляя глазами, полными ярости, в прервавшего их студента. Девушка натянула повыше одеяло и засмеялась:

— Савушка, напомни, почему я разрешила тебе остаться на ночь?

— Потому что я любовь всей твоей жизни! — плюхнувшись с разбегу на кровать, шатен оскалился

во все тридцать два.

— Бля, — Алишеров мучительно простонал, — ты чудовище!

— Третьим возьмёте?

— Пошёл вон! Я не дам тебе прикоснуться к моей заднице! — старшеклассник чуть не упал на пол, дёрнувшись.

— А чего это ты так сразу распределил роли? — Савкин сощурился.

— По твоей похотливой физиономии понятно, что тебя волнует явно не Анькина задница!

— М, сладкий, ты такой проницательный!

— Глеб, вали отсюда! — Валеева хохотала, откинув голову на подушку.

— Неа, если я уйду, вы будете предаваться разврату. Не могу позволить.

— Отвали! — Никита, перегнувшись через практикантку, толкнул студента.

— Как грубо, сладкий.

— Ещё раз так меня назовёшь, и я тебя…

— Что? — в глазах шатена плясали чёртики.

— Убью!

— Какие школьники пошли наглые, — покачав головой, Савушка поднялся. — Хватит валяться, завтрак готов.

— Ты прелесть, милый, — Аня мягко улыбнулась.

— Любовь моя, всё для тебя.

— Я вам не мешаю? — злобное рычание брюнета вызвало дружный хохот двух друзей.

— Алишеров, успокойся уже, — рыжуха потрепала парня по волосам.

— Не парься, сладкий, ваши с Нюткой задницы от меня не пострадают. В поле моего зрения попал

другой объект.

— Я счастлив!

— Кто это? — Валеева приподнялась на локте.

— Всё тебе скажи.

— Глеб!

— Жду обоих на кухне через пять минут, — подмигнув, студент вышел из спальни.

— Он придурок, — Ник устало вздохнул.

— Ты просто не знаешь его. Вы с Антоном судите слишком поверхностно, не пытаясь узнать

человека.

— Ты решила испортить мне утро упоминанием о Тимошине?

— Не могу понять, почему вы так ненавидите друг друга?

— Я не ненавижу его, я его уважаю. Но не бывает двух правителей на одной земле.

— Сколько пафоса! — Аня усмехнулась. — Поднимайся, иначе он вернётся.

— Я этого не переживу!

Глеб с довольным лицом поджидал голубков на кухне.

— Молодцы, минута в минуту!

— Не хотелось снова делить с тобой постель, — Ник плюхнулся на стул и пододвинул ближе чашку

с кофе.

— Боишься, что не сдержишься и променяешь Нютку на меня?

— Меня сейчас вырвет, заткнись.

— Ты отвратителен, — Савкин закатил глаза.

— Я? Это мне говорит тот, кто пялит потных волосатых мужиков? — Алишеров скривился.

— Буэээ, — студента перекосило, — сладкий, как ты груб!

— Захлопнитесь оба! — Аня стояла возле окна, выпуская в форточку тонкие струйки сизого дыма.

— Пусть он не клеит меня!

— И не мечтай, самонадеянный пупсик, — шатен растянул губы в улыбке.

— Прекрати прицеплять мне пидорковатые клички!

— Мой юный гомофоб, успокойся и пей кофе, пока он не остыл.

— Если ты заткнёшься, я даже омлет съесть смогу, не проблевавшись.

— Солнышко, поучи этого грубого мужлана манерам, — нарочито писклявым ломанным голосом

студент обратился к подруге.

— Милый, если ты ещё раз так исковеркаешь свой голос, меня саму стошнит. Ты напоминаешь мне

этим Ярика.

— Кто такой Ярик? — Никита встрепенулся.

— А, это подстилка Глеба, — Валеева затушила сигарету и, подойдя к столу, устроилась на коленях

своего ученика.

— Зато сосёт отменно, — после слов Савкина школьник едва не выронил чашку из рук.

— Заткнись! Оставь грязные пидорские подробности при себе! Моя психика будет искалечена!

— Ты просто не пробовал.

— И не собираюсь! Подкатывай свои мохнатые яйца к кому-нибудь другому! Ань, спаси меня от

этого чудовища! — Ник уткнулся носом в плечо хохочущей девушки.

— Смотри, ты упустил такой шанс, — Глеб откинулся на спинку стула и закинул ногу на ногу. —

Второй раз предлагать не стану. Умолять будешь ведь.

— Заткнись! Сука, извращенец!

— Ой, не могу! — Аня заливалась смехом. — Савушка, прекрати шокировать ребёнка, имей совесть.

— Кто ребёнок? — старшеклассник ущипнул практикантку за задницу, и она, возмущённо

вскрикнув, пихнула его локтем в бок.

— Родной, лучше скажи, на кого ты нацелился на сей раз? Я его знаю? — оторвавшись от ученика, рыжая пристально посмотрела на друга.

— Нют, я не хочу говорить об этом, — Савкин мгновенно стал хмурым и сосредоточенным.

— Не даёт? — Алишеров злорадствовал.

— Если бы только в этом дело было, — криво усмехнувшись, шатен встал из-за стола. — Ребят, я к

Артёму поеду.

— Ещё одна подстилка?

— Ник, замолчи, — девушка шикнула. — Это его сын.

— Э? Как это?

— Не знаешь, как дети делаются? — студент немного наклонил голову и прищурился.

— Знаю, но ты же гомик!

— Эх, ты всё-таки хам. Ладно, бывайте, — кивнув, Глеб вышел в коридор, быстро обулся и, захлопнув за собой дверь, практически бегом спустился по лестнице, не дожидаясь лифта. Да, к