* * * Ой, в присутствии топят печи, Дым идет из высоких труб. Ой, себя мне утешить нечем, Потому что солдат мне люб. Над присутствием все в тумане, Горько катятся слезы из глаз. Бьют часы моих тяжких страданий, Что ни миг — то двенадцать раз. Бьют и в доме часы двенадцать, Спать пора в этот час ночной, А глаза мои все слезятся, Все мой рекрут передо мной. Плачьте, птички, со мною вместе, Не унять нам его тоску. Все ж с какой-нибудь доброй вестью К моему летите дружку. Птички, птички, сделайте милость, Полетите, дождавшись дня. С той поры, как в него влюбилась, Отвернулись все от меня. Дождь идет и пройдет когда-то, Может, высохнет в лужах вода. Что же я полюбила солдата, Погубила себя навсегда. БАШМАКИ БЕЗ КАБЛУКОВ Башмаки без каблуков В моде, как когда-то, Нынче в моде — женихов Забирать в солдаты. Забирают молодых, Статных да пригожих, Утешал меня жених, — Дескать, бог поможет. Бог помог, и милый мой В дом свой воротился. Но ко мне он ни ногой. Может, ходит он к другой, Может, загордился. ПОГОДА СОВСЕМ ПЛОХА Погода совсем плоха. Гуляешь — и то не в охоту, Служить моего жениха Послали в девятую роту. Пришел он, мой дорогой. Там стали кричать, ругаться, Он заскучал, и домой Ему захотелось податься. Вернулся мой дорогой, Теперь ему прятаться нужно, Теперь у меня он трефной, Сбежал он от царской службы. Все вроде сходило с рук, Но как-то его, беднягу, Выследил Полещук: Показывай, мол, бумагу! Нахмурился мой дорогой: «Теперь пропаду я безвинно, Ведь нету бумаги другой, Кроме рубля с полтиной». Бумагу взял Полещук И, в шапку деньги ховая, «Сиди, — сказал Полещук, — А я тебя знать не знаю!» Терплю я немало мук, Спасая его, бедолагу. Повадился к нам Полещук Ходить, проверять бумагу. * * * И вам придется несладко сейчас, Хоть ваши отцы богаты, Теперь уже скоро потянут и вас, И вы попадете в солдаты [1]. Пускай твой отец хоть богач, хоть купец, Теперь без почтенья былого Тебе придется несолоных щец Хлебнуть из котла полкового. Охотников лямку тянуть за вас Теперь уже не найдется, И плача слушать дурацкий приказ Вам уж самим придется. В домах богачей, как в дому бедняка, Кто-то заплачет тоскливо. Богач бедняка, как свояк свояка, Поймет хоть во время призыва. Не плакали вы о своих сыновьях. Вы, богачи, откупались, И в дни, когда плакали в наших домах, В ваших домах смеялись. Когда мы наших любимых сынков Из дому провожали, Когда их вели, как на бойню быков, Вы этого не замечали. Бог вас хранит от тюрьмы и сумы, Но, хоть единое, все же Горе, которое знали лишь мы, И вам достанется тоже. Сынки ваши сладкое вспомнят житье, Когда без былого почтенья Фельдфебель разбудит их криком «В ружье!» И поведет на ученье. Бог упаси, не стращаю я вас, Но будьте немного потише. Сами читайте — вот он, указ, По милости царской вышел. Не то что я радуюсь вашей беде, Я вам не желаю несчастья. Но общее горе всегда и везде Людей утешает отчасти. * * * Старикам скажите, чтоб не ждали, Что в казенном доме их сынков С тощими невестами венчали. Не спросив согласья женихов. Нас в казарме окрутили ловко С помощью казенного писца, И жена по имени Винтовка Путь со мной разделит до конца. Я смирился со своей судьбою, Делать нечего — что есть, то есть. После свадьбы с молодой женою Повезут меня куда, бог весть. * * * — Что вы делаете, братья? Что вы делаете, братья? — Службу служим в царской рати, Службу служим в царской рати! Наша кровь — царю водица, А куда это годится? — Трудно ли служить в пехоте, Где, солдаты, вы живете? — Мы живем в казарме, братья, В каменной казарме, братья! Здесь со стен течет водица, Жизнь такая не годится. — Ночью где вы спите, братья? Вы на чем лежите, братья? — На неструганых полатях! На неструганых полатях! Ни раздеться, ни укрыться. Разве этак спать годится? — Ну, а если в брюхе пусто? Ну, а если в брюхе пусто? — Хлеб едим да щи с капустой, Черный хлеб да щи с капустой, Хлеб да щи — одна водица! Это, братья, не годится! — Как несете службу, братья, Как несете службу, братья? — Офицеру — чистим платье, Чистим сапоги и платье, Чистим мы, а он бранится, Эта жизнь куда годится? вернуться Эта песня сложена после реформы 1874 года о всеобщей воинской повинности, которая вселяла тщетные надежды на то, что будут устранены злоупотребления глав общин, назначавших юношей в рекруты, Такое положение давало возможность откупаться от рекрутчины или нанимать бедняков, чтобы те шли в солдаты вместо сынков богачей. |
