А сколько надо затратить времени, чтобы овеществить каждую детальку? Даже чтобы прочесть роман, надо его прежде написать. Надо придумать фабулу, построить и прожить сюжет, выстрадать каждую строчку, каждое слово, напечатать каждую буковку, каждый знак. А это значит проделать миллион операций интеллектуальных и физических.

   Хорнунг уже сомневался, удастся ли ему сотворить простую весельную шлюпку. О более комфортабельном судне и речи не шло.

   - Кажется, кто-то сюда идет, - сказал чуткий Элзор.

   Хорнунг вскинулся, повел головой и вскоре действительно услышал приближающиеся шаги. Скрипела галька под чьими-то тяжелыми ступнями. А вскоре и земля стала вздрагивать от этой поступи. Создавалось впечатление, что идет великан или какой-нибудь древний ящер.

   И он вышел из-за торосов, которые были ему по пояс, в одежде, сшитой из шкур примерно сотни белых медведей. На широких его плечах умещались аж три головы. Бицепсы, трицепсы и прочие "...цепсы" огромными валунами ходили под смуглой кожей, продубленной морозами. Ноги его были подобны мощным колоннам. Даже, когда великан просто переминался на них, соображая, что ему делать с жалкими карликами, происходило небольшое землетрясение от двух до трех баллов (по шкале Рихтера). Великан, когда думал, то ковырял пальцем в носу центральной головы. Выглядело это так, как если бы обломок телеграфного столба пытался пролезть через слуховое окно на крыше многоэтажного дома.

   - Отец, сдается мне, мы попали в страну великанов - Гримтурсенов, жестоких и коварных, - сказал Элзор, - от матери я кое-что слышал об этой студеной стране. Ёе жители не всегда соблюдают законы гостеприимства.

   Между тем великан, задумчиво ковырявший в носу, вытащил из ноздри парочку коз, пустил их гулять по пляжу. Стряхнув слизь, рогатые побежали разыскивать корм, не удовлетворились скудным ягелем, побежали в глубь степи за сочной травой.

   - Не нравятся мне надавыши, - произнесла наконец средняя голова на языке великанов. От звука этого голоса ближайший айсберг треснул, от него откололся изрядный кусок и обрушился в воду. Левая голова перевела фразу на людской язык:

   - Центровой говорит, что вы ему не нравитесь.

   - Передай центровому, что мы сейчас отчалим, - сказал Хорнунг, надрывая глотку, чтобы перекричать шум ветра, - только лодку построим и уплывем...

   - Да чего с ними разговаривать, - прогромыхнула правая голова, особенно злобного вида, - замочить их, и вся недолга. Правая рука приподняла дубину - хорошо обработанный ствол дуба (дубина должна быть из дуба).

   - Правый говорит, что с вами пора кончать, - добросовестно перевел Левый.

   - А где наши лошади? - спросил Вёльд Элзора.

   - Я не заметил, когда они убежали.

   - Надо было мне тебя вернуть еще на подходе к Берегу, - запоздало раскаялся Хорнунг-старший.

   - Я буду биться рядом с тобой, - воинственно воскликнул Элзор.

   - Нет, уж ты, пожалуйста, отойди подальше, я разберусь с ним один на один.

   Хорнунг повернул камень на кольце в правую сторону. И сразу крепок стал, как стальной столб. На сей раз Вёльд внимательно пронаблюдал весь процесс. Прозрачный камень стал вдруг сапфиром. От него побежали нежнейшие волны интерференции голубых и синих оттенков спектра. Волны текли, искрясь, омывая тело мягкой, упругой, непробиваемой текучей броней.

   Чудесная аура противника ничуть не смутила великана, привыкшего к красочной игре света северного сияния. Голиаф широко шагнул, наступил на муляж джета, со скрежетом смял, сплющил его, точно человек, наступивший на пустую банку из-под пива. Поддал другой ногой покореженную железку. Затем поднял дубину и обрушил её на голову капитана "Орла". Взметнулся фонтан огненно-синих искр. Хорнунг по пояс ушел в крупнозернистый, пополам с галькой, песок. В голове загудел соборный колокол. "Ха!" - выдохнул великан, вновь обрушивая с высоты свое оружие на голову стойкого капитана. Хорнунг вошел в грунт по грудь. Соборный колокол бил набат. Защитная аура немного потемнела, но вновь стала разгораться, набирая первоначальную яркость.

   - Эй, ты, трехголовый дуболом! - крикнул Элзор, заходя в тыл великану, чтобы отвлечь его. - Здесь еще один воин!

   Когда исполин грузно развернулся, вспахивая берег своими босыми, чудовищно безобразными ступнями, как танк гусеницами, Элзор уже был готов. Он раскрутил над головой поясной ремень и пустил гальку величиной с человеческий кулак. Снаряд попал прямо в глаз центровому. Великан взвыл от боли, как иерихонская труба, схватился за пораженное место и пал на колено, слепо шаря огромной шестипалой ладонью по мерзлым камням. Чуть не схватил смельчака, но тот ловко увернулся. Еще один камень был заряжен в пращу. Со свистом мальчик крутил её вокруг головы, ожидая удобного случая. Великаньи головы попросили там-аут и открыли военный совет. Левый говорил, что продолжать войну на два фронта - это безумие. Правый призывал к битве до победного конца. Центровой осторожно трогал опухший глаз, из которого текли слезы пополам с кровью.

   Хорнунг, воспользовавшись перемирием, откопал себя, выбрался на поверхность. Нужно было срочно убираться отсюда. Вёльд припомнил, как в детстве занимался судомоделизмом, собственноручно изготовил уменьшенные копии греческой триеры, драккара викингов и "Санта Марии" Колумба. Две модельки до сих пор сохранились, стоят на книжных полках его домашнего кабинета, а третью модель, когда он вынес её на улицу и пустил в луже плавать, подвергли бомбардировке камнями соседские мальчишки. То-то реву было.

   Нет, все-таки напрасно он на себя наговаривал: что-что, а водное судно он сможет сотворить. До сих пор его руки помнят на ощупь каждую балочку, каждый шпангоут корпуса, каждый рангоут парусной оснастки модели. Это ничего, что детали подчас были микроскопическими, соблюдая масштаб, их можно пропорционально увеличить.

   Он решил построить простейшее судно - ладью викингов. Не очень большую, метров 10 - 12, чтобы легче ей управлять в одиночку. Чертеж ладьи он помнил досконально. Начал Вёльд, разумеется, с киля - главной части набора судна. Киль - это мощная продольная балка прямоугольного сечения, расположенная в нижней части корпуса, идущая вдоль него от носа до кормы.

   Далее в передней части киля устанавливается форштевень с небольшим наклоном от вертикали. Это будущий нос корабля. В точности такое же сооружение (потому что мы сооружаем ладью, у которой нос и корма идентичны), называемое, однако, ахтерштевнем.

   Затем, имея киль как становой хребет, по бокам от него отросли ребра - шпангоуты, придавшие судну U-образную форму. Укрепляют ребра бимсами - продольными балками, прочными, но гибкими. Теперь - обшивка внакрой. С внутренней стороны судна на киль крепился дополнительный короткий брус - степс, в середине которого находилось четырехугольное отверстие для шпора мачты. Наконец, дело венчало сама мачта с простейшим прямым парусом.

   Для постройки ладьи Хорнунг использовал такие виды древесины: дуб для киля, бук для шпангоутов, клен для обшивки, белую сосну для мачты.

   Вскоре ладья была готова и даже просмолена. При помощи великана, с которым они подружились, Хорнунг спихнул ладью в воду. Чтобы утихомирить прибой на время отчаливания, пришлось вылить в воду десять бочек тюленьего жира, которым пожертвовал трехголовый хозяин этих мест. Вязкий жир подавил волны, и отплытие прошло без происшествий.

   Ветер наполнил парус. Натянув как следует шкот, капитан укрепил его конец за утку, сел к рулевому веслу. Прощальный взгляд на берег, где среди айсбергов и торосов стояли, маша руками, два жителя Срединного мира. Чтобы Элзору далеко было видно, великан посадил его к себе на плечо. Хорнунг помахал в ответ, вытер глаза, из которых ветер вышибал слезу.

   Ветер пел попутную песню, скрипела оснастка, волны разбивались о скулы ладьи. Хорнунг все дальше и дальше уходил на своем хлипком суденышке в безбрежные просторы Великого океана. Солнце, цветом похожее на медную сковороду, в этих широтах вставало неохотно, поднималось невысоко и торопилось на боковую. Холод все сильней донимал одинокого мореплавателя. Обледенели оснастка и борта судна, рулевое весло примерзало и плохо слушалось, приходилось время от времени сколачивать лед, чтобы рулю дать свободный ход.