Юля почувствовала, как исчезает что-то жизненно необходимое; причем, она не могла объяснить, что именно. Это была не потеря близкого человека, не крах мечты, не осознание того, что заветному желанию не суждено сбыться – это… это как изменение линии жизни, и все теперь не только пойдет наперекосяк, а не будет вообще ничего хорошего; никогда! Почему-то представились горы знакомых вещей, которые сыпались с высоты и исчезали, не долетев до земли; там было абсолютно все, от кастрюль до новой, купленной полгода назад шубы. Ощущение мгновенно образовавшейся пустоты сделалось настолько гнетущим, что не вызвало даже сожаления, а лишь полную растерянность, справиться с которой невозможно, ведь она охватывала все стороны бытия, не оставляя ничего, на что можно опереться.
– …Да хватит плакать! Было б о ком!..
Юля и не заметила, как из глаз выкатилась пара слезинок.
– Не расстраивайся, – продолжал водитель, – еще встретишь кого-нибудь нормального, поженитесь, заведете детей; он заработает кучу бабок, и будешь в шоколаде…
При последних словах Юля улыбнулась, подумав, что как раз «шоколада» у нее предостаточно, а то, что она теряет, не имеет названия. Сюда даже не годилось такое емкое понятие, как любовь; это было на каком-то совсем другом уровне!
– Поверь, – водитель скорчил смешную гримасу, – с таким все равно ничего хорошего не будет; бродягам постоянная женщина не нужна. Сейчас, вот, он, хрен знает с чего, решил махнуть со мной до Белгорода, хотя никому он там не нужен, никто его там не ждет; потом двинет еще куда-нибудь. Подумай трезво, зачем тебе такой мужик?
Юля подумала. Но если б она искала нового мужа или, к примеру, любовника, то все было б правильно. …А я что ищу? Что мне нужно от «человека-сна»?..
– Ну, если вы оба такие сумасшедшие, – водитель расценил ее молчание, как несогласие, – подъезжай ближе к полуночи и попробуй уговорить его остаться или сама езжай с ним; мне по фигу – я без напарника, так что залезайте на спалку и трахайтесь, сколько влезет.
– Да нет, спасибо… до свиданья.
Вещи в голове перестали сыпаться, оставив вокруг голое, звенящее пустотой, пространство; находиться в нем было нестерпимо. …Скоро уж Пашка приедет – ругаться будет, что так долго… – Юля поспешно села в машину, но прежде, чем встроиться в медленно ползший мимо поток, еще раз оглянулась на длинную темно-синюю фуру с белой надписью на боку «Krause & Krause». …И что мне это дает?.. Нет, не так – зачем мне это нужно?.. Тем более, и сон-то мне не снится уже сколько времени…
Мысли постепенно возвращались в привычное русло. Она снова взглянула на часы – времени оставалось только, что если не будет пробок, успеть перемыть зелень и переодеться.
Паша появился точно, как и обещал.
– Готова? – спросил он, хотя прекрасно видел стоящие в коридоре пакеты. Из одного задорно торчал пучок кинзы; в другом, пузатом и гладком, угадывалось покрывало, а сама Юля, в джинсах и футболке, курила на кухне. Всплеск эмоций у нее иссяк, унеся с собой противное, высасывающее мозг ощущение неотвратимости происходящего. …Всегда можно сделать выбор, принять какое-то решение, если знаешь, чего хочешь, а так… – в конце концов, она нашла подходящую формулировку, – абстрактная фантазия – продукт скучающего воображения…
– Рыбка! – Паша заглянул в кухню, – чего молчишь?
– Извини, задумалась, – Юля поднялась и поцеловала мужа в щеку – дежурно, без особой радости, но Паша не обратил на это внимания – такая форма общения сложилась годами и вносить в нее изменения никому даже не приходило в голову.
– Юрка с Ириной ждут внизу. Поедем на твоей.
Объяснять, почему они едут на «семерке», а не на «Фольксвагене», не требовалось. Это тоже являлось традицией, ведь Юля практически не пила, поэтому Паша в любых гостях мог отдыхать по полной программе – личный водитель всегда находился рядом. Нет, он не напивался, хотя… Юля помнила тройку неприятных моментов, но никогда не напоминала о них.
Когда они спустились вниз, Юра приветливо помахал рукой прямо из машины, а его жена посчитала нужным выйти; обняла Юлю, потерлась щекой о ее щеку, что символизировало дружеский поцелуй. Вообще-то они с Ириной виделись всего несколько раз, но коль уж их мужья успешно работали вместе, значит и они должны хотя бы выглядеть подругами – это негласное правило этикета современных бизнесменов.
Загнав «Фольксваген» в гараж, Паша пересел за руль «семерки». Юля не знала, куда они едут, но это и не имело значения – глядя на знакомые дома и улицы, она старалась окончательно порвать с «зеленой майкой», переключившись на речную гладь, мягкую траву, мокрый песок под ногами, и постепенно это стало получаться. Правда, к тому времени они успели покинуть город, влившись в поток разноцветных железных коробок, каждую пятницу уносивших одних к огородам с не окученной картошкой, а других к мангалам с аппетитным жареным мясом.
– Что нового? – Паше надоело молчать.
– А что у меня может быть нового? – удивилась Юля.
– Ну, не знаю. За день что-то же происходит.
– Встретила девочку, с которой учились на курсах, – вспомнила Юля.
– И как она? Довольна?
– Вполне. Ведет три предприятия…
– Знаем мы этих бухгалтеров, которые по сто предприятий ведут, – перебил Паша пренебрежительно, – баланс сдадут абы как, и больше их ничего не волнует, а потом приходит налоговая и начинается… ты ж ничего не понимаешь.
– Не понимаю, – согласилась Юля. …А кто в этом виноват? Я ж не дура. Дал бы мне возможность разобраться хоть в чем-то, я б и понимала, – но чтоб не начинать все с начала, она решила промолчать. Даже о своей работе Паша ведь никогда ей ничего не рассказывал, загадочно повторяя: – Меньше знаешь, лучше спишь; хотя по обрывкам телефонных разговоров Юля давно догадалась, что он просто торговал сельхозпродукцией, так как там чаще всего мелькали слова «мука» и «сахар».
Обе машины свернули на узкую дорогу, уходившую в лес. Сразу сделалось прохладнее, зато лучи заходящего солнца, до этого находившегося справа, теперь вспыхнули впереди, слепя даже сквозь черные очки. Паша вытянул руку в открытое окно, цепляя ветки растопыренными пальцами; Юля прикрыла глаза. Она знала, что разговаривать им больше не о чем и можно спокойно ждать, пока придет черед резать овощи – тогда она снова будет востребована.
…И все-таки, кто ж он такой? – мысли вернулись к «знакомому незнакомцу». Правда, теперь они сделались ровными и спокойными, как плавное покачивание «Жигулей», – путешественник автостопом… Если у него нет денег, он бы не пил пиво в кафе, а жевал рублевый пирожок на вокзале… Значит, он собирается в Белгород, а потом еще куда-то. Куда и зачем? А главное, какое отношение он имеет ко мне? Если нас что-то связывает, почему он меня не узнал? На рынке-то он смотрел, как на пустое место… С другой стороны, говорят, сны о чем-то сообщают – надо лишь правильно их толковать…
Машина подпрыгнула, и Юля открыла глаза. Оказывается, они уже катились не по дороге, а по зеленому лугу, прямо к блестевшей невдалеке речке. Справа виднелась палатка; откуда-то доносился детский смех, громкие всплески, голоса взрослых. Юра, ехавший первым, остановился на другом краю поляны, подальше от палатки. Паша стал рядом и все вышли. Юля, первым делом, сбросила босоножки, и одна ее мечта тут же осуществилась – пошевелила пальчиками, ощупывая прохладную шелковистую траву, вдохнула пахнущий тиной воздух… Да ради одного этого стоило сюда приехать!
Юра достал из багажника мангал и пакет с углем.
– Мужики, вы занимайтесь, а мы купаться, – Ира выскользнула из юбки. …Ножки-то кривоваты, – отметила Юля с чисто женским злорадством, и быстро последовала ее примеру.
Когда они уже брели к воде, Ира неожиданно спросила:
– Ты плавать умеешь?
– Конечно, а что?
– Значит, будешь меня спасать. Ужас как боюсь глубины и ничего не могу с собой сделать. Только теряю дно, аж дыхание перехватывает; самой, блин, смешно.
