Елене вдруг показалось, что по той невзрачной лестнице она, будто пройдя сквозь время, вдруг очутилась в каком-то далеком, давно забытом мире. Все так же, слегка придерживая рукой подол платья, она медленно проходила вдоль стен, любуясь извилисто-мудреными линиями их узоров, взглядом повторяя движения рук древнего мастера, некогда создававшего всю эту красоту. Она не замечала лихорадочных жестов, посылаемых Моникой в ее сторону, старавшейся изо всех сил привлечь ее внимание. Она не слышала шум, доносившийся с противоположного конца зала, где подвыпившие гости кидались нелепыми шутками, крутясь у шикарно накрытого стола с изысканными закусками и винами. Словно под действием наркоза ее взгляд продолжал плавно скользить вдоль стен, вызывая в подсознании нечто знакомое, теплое и давно забытое. Тут ее взгляд вдруг остановился. В какой-то момент девушка осознала, что она стоит и в упор смотрит на совершенно незнакомого ей человека, словно на продолжение изображений мифических персонажей на стенах. Это было приятное овально-классическое лицо мужчины лет тридцати, обрамленное чуть вьющимися локонами черных волос, ухоженно ниспадавшими на плечи. Слегка грустные черные глаза, улыбаясь, смотрели сверху вниз на проходившую мимо девушку. В них была та же знакомая искорка, что затаилась где-то глубоко в памяти Елены, которая сейчас сильным импульсом непонятных ей чувств давала о себе знать. Незнакомец смотрел на нее, не отрывая взгляда, словно родитель смотрит на свое просыпающееся дитя, боясь выдернуть его из радужных грез сна, терпеливо дожидаясь, когда оно проснется. Строгий черный костюм герцога, подчеркивавший его стройный стан, прекрасно вписывался в окружавшую его обстановку. На мгновение, очнувшись от нахлынувших на нее чувств, Елена удивленно взглянула в глаза незнакомцу.

– Это великолепно! – неожиданно вырвалось у нее из груди. – Я поражена, – не слыша своего голоса, произнесла Елена.

– Спасибо, – одними губами ответил незнакомец. – Однако, – набрать в грудь больше воздуха, он попытался что-то еще ей сказать, но она прервала его.

– Я знаю, – спокойно произнесла Елена. Будучи предупрежденная Орнеллой, о том, что хозяева дома не хотят никакой огласки со стороны прессы, Елена дала ей слово, что ни при каких обстоятельствах не будет фотографировать внутри помещения, а только в прилегающем к зданию летнем саду. – Я не должна фотографировать здесь. Уверяю вас, я не буду этого делать.

– Brava, – прервав крутившуюся в голове, готовую вырваться наружу мысль, выдохнул он, продолжая смотреть на девушку.

Елене вдруг показалось, что он хотел сказать ей нечто большее, вместо сухого одобрения в произнесенном им «молодец». В каком-либо другом случае и при других обстоятельствах она бы никогда не посмела прервать собеседника. Но сейчас это было не важно, так как все слова, что имели бы место быть произнесенными, казались ей ничем по сравнению с той мощью и красотой, которую видела она вокруг себя в этом зале.

Но тут к ним подошел новоявленный жених.

– А, фотограф! Вы уже здесь! – резко произнес он на своем прекрасном английском, одним махом разорвав ту пелену оцепенения, что царила над собеседниками. Сознание Елены тут же вернуло ее к обыденности текущего вечера. Видя реакцию герцога на слова жениха, девушка поняла, что тот говорит по-английски не хуже гостя и в сердцах поблагодарила бога, что ей хоть для одного из новобрачных не пришлось исполнять роль переводчика. Она автоматически отступила на шаг назад. – Вот, разрешите представить вас: это герцог Альберто Баккальери! – с выражением произнес он, делая акцент на слове герцог. – А это наш фотограф, – возвращаясь к привычному для себя тону неприязни, добавил он, указывая на стоявшую перед герцогом Елену. – Дом у вас шикарный, герцог, – поворачиваясь спиной к Елене, продолжал жених. – А апперетив просто превосходный! Одни устрицы в белом вине чего стоят! – он закатил глаза в подтверждении великолепного вкуса вышеупомянутых устриц. – Елена, вы бы пошли тоже перекусили что-нибудь, – оглядываясь на фотографа, он кивнул головой в сторону стола.

В подтверждение его слов, подошедшая Моника, взяв за руку девушку, тихонько отвела ее в сторону.

– Ты что это замерла перед герцогом как вкопанная? – выпалила она. – Бери невесту и бегом в сад, пока совсем не стемнело.

Елена вдруг вспомнила, зачем она здесь, и направилась к накрытому в другом конце зала столу, где наливая себе очередной бокал вина, стояла невеста в окружении своей родни. Одетая в нежно бирюзовую тунику с витой повязкой на голове, словно у мифических персонажей из древнегреческих легенд, она, слегка облокотившись о край стола, о чем-то громко дискутировала со стоявшим рядом с ней папашей, облаченным в темно-бордовый бархатный костюм придворного вельможи времен шестнадцатого столетия.

Сделав несколько снимков в саду под роскошными, усыпанными цветами магнолиями, в увитой зеленью беседке и на расставленных там резных скамеечках, Елена вместе с невестой и ее родней вернулась в зал. Все оставшееся время, проведенное в замке, девушка очень нервничала. Ее ни на минуту не покидало чувство, что за ней наблюдают. Находясь в саду, она мельком взглянула на одно из верхних окон дома, в котором, как ей показалось, она увидела незнакомое лицо женщины. Но, как только Елена ее увидела, та сразу же поспешила задернуть занавеску и скрылась из вида. «Может они действительно до такой степени не хотят, чтоб я их фотографировала…», – не находя объяснений всему происходящему, поспешила сделать вывод девушка и постаралась не принимать это во внимание.

Вечер прошел быстро. Елена за день очень устала. А ей еще предстояло перенести все фотографии на ноутбук и хотя бы мельком просмотреть их, чтобы мысленно составить для себя краткий план на завтра, как и где можно еще сфотографировать своих клиентов, чтобы их поездка в Венецию оказалась полной незабываемых впечатлений. Девушка уже собралась уходить, как вдруг ее остановила Моника и попросила задержаться на пару минут.

– Побудь еще чуток, – умоляюще протянула она.

– Так я же на паром опоздаю, – удивленно пожала плечами Елена. И это было отчасти правдой, так как паромы ночью не ходили. К тому же ей очень хотелось вырваться из объятий старинного замка и поскорее снять с себя нахлынувшее на нее ощущение тревоги, что она испытала, находясь здесь, как ей показалось, будучи под неотступным наблюдением теней прошлого.

– Сегодня суббота, – отмахнулась Моника, – они на час дольше ходят. А мне еще Фабио надо от стола оторвать.

Бросив быстрый взгляд на своего помощника, что стоял у стола с закусками и за обе щеки уплетал жареных креветок, Елена невольно улыбнулась.

– Да, он молодец, – одобрительно кивнула она в сторону парнишки, – вон как помог мне сегодня с аппаратурой. И на венчании и здесь… А то бы я с этим платьем…

– Помог, помог, – прервала ее Моника, – Пойдем! – взяв ее за руку, она потянула Елену за собой. – А то клиенты хотят допрос герцогу устроить о его доме. Но сама представляешь, из меня переводчик никудышный. Так что тебе придется толмачом быть.

– Ладно, пошли, – устало выдохнула Елена и направилась следом за Моникой.

Во время беседы герцог вкратце рассказал о том, как его предки, жившие несколько веков назад на Сицилии, довольно богатые по тем временам люди, решили перебраться на север и обосноваться в Венеции. Чтобы показать местному населению свою добропорядочность, они построили несколько домов, пригласив на строительство великих мастеров по камню, художников и скульпторов, чем завоевали большое расположение к себе главенствующей знати. После чего они были приняты с почетом в высших венецианских кругах.

– С ума сойти, – стараясь быть незамеченной, шепнула Елена Монике в перерыве между переводами, – раньше знатью становились, даря искусство народу…

– Ага, прикинь, что за времена были! – томным вздохом отреагировала та. – Как было бы здорово родиться тогда! Я точно бы какой-нибудь виконтессой была. Я искусство люблю.