Как всегда по средам, я должна подготовить еще и очередной эфир «Звездного меню». В этой программе блистают – по мере сил – городские персонажи различной степени звездности, которые, как им кажется, умеют готовить и претендуют по этой причине на полчаса ценного эфирного времени. Не люблю я «Звездное меню» – готовить его участники решительно не умеют, да и сами в большинстве случаев скучны, но куда деваться… По словам П.Н., «когда говорят деньги, высокому искусству лучше помолчать». И еще: «Самовыражаться будешь в «Гениальной кухне», а звезды нам тоже – увидишь! – пригодятся».

Что-что, а подходящие слова у П.Н. всегда наготове. Однажды он сказал мне, что потратил значительную часть жизни на то, чтобы найти людей, которые смогут ответить на его вопросы, а потом, к счастью, понял, что гораздо вернее прекратить поиски и самому стать таким человеком.

В программе «Звездное меню» обычно участвуют начинающие певички, забытые богом и людьми актеры, а также самые скучные в мире люди – городские и областные депутаты. Вот и сегодня мне предстояло встретиться с очередным депутатом – многообещающе толстеньким, но, увы, совершенно не приспособленным к кухонной деятельности дядечкой по фамилии Горликов. П.Н. утверждал, будто Эрик Горликов – перспективный политик, я, однако, заметила в нем только сальную лысину и ощутила прелый запах, который источал депутатский пиджачок.

Славочка с помощниками потирали руки за студийным столом, пока Ирак разделывала курицу, а мои ассистенты на ходу набивали рот фаршированными желудками. Обожаю свою работу – до чего же легко сделать людей счастливыми!

Славочка хрустнул чипсом у меня под ухом и восторженно застонал.

– Геня, у нас сорок минут, – сообщила Ирак. – Может, глянем, что делается в «Сириус-шоу»?

И то верно – сегодня Екин прогон. Сегодня у всех появилась прекрасная возможность сравнить наши таланты – курица здесь, курица там. Славочка добавил звук в телевизоре, Ирак цыкнула на громко чавкающих ассистентов. А я люблю, когда люди едят громко, – значит, им так вкусно, что на соблюдения приличий не остается сил. Китайцы со мной солидарны: у них громкие чавки и пятнистая скатерть – улики вкусной еды.

…Знакомые позывные, рекламный блок «Сириуса», логотип канала «Есть!»…

– Здравствуйте, с вами новая ведущая «Сириус-шоу» Ека Парусинская!

Когда я впервые увидела Еку в «Сириусе», то, помнится, назвала ее рыбой-зубаткой. Во весь голос звучала в ней эта скользкая и одновременно мучнистая нота. Женщинам при встрече с этакой рыбой приходит в голову, что она не представляет для них никакой опасности, ибо глупа, бледна, холодна и, следовательно, не способна посягнуть на чужие жизненные приобретения. Здесь – ошибочка! Рыба, подобная Еке, обладает врожденной способностью к перевоплощениям, и лицо ее, водянисто-невзрачное, может вдруг засверкать такими гранями и оттенками, что мужчины, карьерные свершения – или за что вы там беспокоитесь? – пойдут за ней в едином порыве птичьей стаи. Или рыбьего, что в нашем случае более уместно, косяка.

Визажист здорово потрудился над Екиной личностью, честно говоря, я эту личность поначалу и не признала. Никакой воды – концентрированная энергия! В людской внешности все решают не черты лица, а его выражение, важнее ничего нет, можете мне поверить. С годами на сыроватом, только начавшем схватываться девичьем личике рисуются все мысли, бродившие в голове, и отпечатываются все поступки, совершенные телом. Годам к тридцати мы утрачиваем прекрасную способность меняться, облик наш словно затвердевает, утверждается, крепнет. Мы получаем лицо, которое задумывалось создателем, но с ремарками, добавленными самостоятельно. Когда эти ремарки-помарки вступают в противоречие с замыслом, лицо становится уродливым – пусть изначально обладательница его и была прекрасной, как дочь Леды. Если же побеждает замысел, человеку достается высшая награда – способность по желанию становиться неузнаваемым и принимать все временные изменения как подарок, а не как испытание. От людей требуется много мужества, чтобы смириться с переменами, чтобы оправдать морщины, сутулость, седину, но смирение это придает лицам намного больше достоинства и красоты, чем звезда ботокса, горящая во лбу.

Странные мысли для телеведущей? Я, как все, думаю о том, что однажды постарею и не смогу появляться на экране. Но ведь у меня останется то главное, ради чего я живу, то, что у меня есть, – моя кухня и мои слова.

Косметолог-богослов Вовочка утверждает, ссылаясь на мудрецов, что старость – самое гуманное изобретение Бога, потому что постепенный выход из строя всех органов готовит нас к безгрешной небесной встрече. Представляете? Мы теряем зубы и не можем больше есть мясо. Наши тела слишком стары для секса, и вот, увы, мы не грешим. Мы плохо видим – и не позволяем себе вредных душе зрелищ… Если уж косметолог – косметолог, ежедневно возвращающий веру в себя десяткам обвисших теток! – столь покорно относится к извечному ходу времени, что остается нам?

…Занесло меня. Тем, кто работает с живым словом, подкинь тему, и они бросятся обсасывать ее со всех сторон, как П.Н. куриную косточку, до состояния раздетой сущности. Косточка превращается в крохотную рогатку, которой смог бы играть разве что гномик, а тема, напротив, обрастает весом лишних слов.

Итак, Ека хорошо смотрелась в кадре. В реальном мире ей не хватало росту, и голова ее была словно приставлена к чужому телу – во всяком случае, лепили их точно по отдельности. Тельце у самобранки было непропорциональным, с узкими бедрышками, длинной ровной талией и редкостно массивными икрами. В месте, где у женщин обыкновенно располагается грудь, Ека могла предъявить две плоские складочки на свитере. Если бы мне предложили, как в детской развивающей книжке, подобрать к этому телу подходящую голову, я в последнюю очередь взяла бы Екину – большую, с выпуклыми глазами, кривой линейкой рта, с короткой и пышной, как фонтан, прической. В жизни все это выглядело нелепо.

Но кто сказал, что телевидение имеет отношение к жизни? Сложенная из двух разнородных величин, новая ведущая «Сириус-шоу» выглядела в кадре монолитно и цельно, как кусок мрамора, не нуждающийся в том, чтобы от него отсекали лишнее. Она была хороша, это видели все. И – спасибо им всем – молчали.

Впрочем, внешней убедительности и чужой красоте я обычно не завидую. Восхищаюсь – да, но не завидую, понимая, что каждому дана внешность, которую он заслужил. Поэтому смотрю на красивого человека как на произведение искусства. А долгое и подробное общение с моими зрителями доказывает, что физическая красота интересует далеко не всех. Например, женщины средних лет скорее обидятся, если им сказать, что они плохо готовят, нежели – что они некрасивы.

Помните рекламу, кажется, лифчиков, где грудастая блондинка шепчет в камеру: «Я не умею готовить, но разве это важно?» Так и мои зрительницы, обладай они нужной раскованностью, могли бы, стоя с тарелками в руках, вымолвить: «Моя грудь давно утратила форму, но разве это важно?» А следующим кадром – ряд мужчин, потерявших сознание от ароматного дурмана какой-нибудь румяной рульки…

Тем временем на экране Ека трясла шевелюрой, представляя первую участницу шоу. Подстава! Слишком напомаженной была эта рыжая дамочка. И чересчур уверенно улыбалась.

– Знакомьтесь, наша первая участница – Анфиса. Мы поймали ее в отделе «Птица» – вот такая, дорогие телезрители, птичка попала нам в сети.

Птичка потупилась, а Ирак – по эту сторону экрана – хмыкнула, сложно сказать, с одобрением или нет.

Рядом со мной почти бесшумно уселся Аркадий Пушкин – от усталости и недосыпа под глазами у нашего режиссера набрякли темные мешочки: будто там хранился весь недодобранный им сон. Пушкин измученно улыбнулся экрану, и мешочки разъехались в стороны – словно занавес.

– Хорошо работает, уверенно держится, – тихо, как в бреду, пробормотал режиссер.