15 ноября
Наследник цесаревич говорил сегодня на вечере у цесаревны, что утром получена из Вены телеграмма с известием, что турки соглашаются вступить в переговоры. Он имел вид озабоченный и добавил: «Вести переговоры, но на каких началах? Все равно все придется начинать сызнова». «Надо бы предложить туркам переехать», — заметила я. «Вот это хорошо, — сказал, смеясь, великий князь — этим я был бы очень доволен». Во время чая наследнику цесаревичу подали телеграмму от государя. Он прочел ее, и лицо его прояснилось. «Английские и французские флоты вошли в Черное море, — сказал он — тем лучше, это делает войну неизбежной»[45]. Эти слова в его устах знаменательны. Великий князь слишком привык к сдержанности, чтобы позволить себе высказать подобное мнение, если бы его не разделял государь. Весь вечер разговор шел о политике. Я спросила великого князя, почему мы не обращаемся с призывом к христианскому населению, находящемуся под игом магометан и ожидающему только одного слова России, чтобы восстать против своих угнетателей. Он мне ответил, что этого еще нельзя сделать, что, до тех пор пока наши войска не перешли через Дунай, невозможно организовать движение и что оно ни к чему не приведет. Этот ответ успокоителен, так как в публике существует уверенность, что император Николай не хочет пользоваться помощью христианского населения Турции против султана, чтобы не поколебать принципа подчинения законной власти, которого он сам является первым защитником…
От великой княгини я поехала к графине Блудовой; она передала мне записку Александра Попова и записку Погодина все по тому же вопросу о войне, в смысле совершенной необходимости действовать открыто и смело, не рассчитывая на помощь Запада и не добиваясь ее. Мне поручено передать эти записки цесаревне.
16 ноября
Я видела Рашель в драме «Полиевкт», немедленно после которой она декламировала языческую оду «Гораций и Лидия», чтобы показать все разнообразие своего таланта. Из театра я поехала к Софье Мещерской и застала у нее писателя И.С. Тургенева. Его разговор, блестящий и остроумный, недостаточно содержателен. Это набросок, отлично схватывающий контуры вещей, но не передающий ни красок, ни форм.
1854 год
1 января
Наступил Новый год. Я встретила его с стесненным сердцем, ибо, как всегда, в нем кроется неведомое. Вечер под Новый год я провела у императрицы, где говорили о войне и щипали корпию для армии. В одиннадцать часов подали шампанское, поздравили друг друга, и императрица отпустила нас: так принято в царской семье, чтобы к двенадцати часам каждый удалялся к себе. М-elle де-Грансе, Александра Долгорукая и я подождали цесаревну, когда она проходила, чтобы пожелать ей счастливого Нового года…
2 января
Мы спустились к чаю к цесаревне. Великая княгиня Ольга (Николаевна)[46] дала ей знать, что она проводит вечер одна и просила ее зайти к ней вместе с нами. У меня не было перчаток, цесаревна дала мне пару своих. У великой княгини Ольги были только ее фрейлина Эвелина Массенбах[47] и Анолита Виельгорская[48]. Мы занялись гаданиями, давали петуху клевать овес, топили олово.
1 марта
У императрицы читается курс русской истории неким профессором Арсеньевым. На лекциях присутствует цесаревна вместе со мной и Александрой Долгорукой. Это очень скучно и совершенно неинтересно благодаря бесцветной и тяжелой манере читать старого профессора. По окончании императрица удалилась на 1/4 часа в свой кабинет, и, когда она вышла оттуда, я слышала, как она сказала цесаревне, что хорошие известия из Пруссии подтверждаются и что Пруссия сохранит нейтралитет[49]. Так мы еще должны быть благодарны за то, что эта Пруссия, которая обязана России самым своим существованием, не пользуется положением, в котором мы находимся, затравленные Европой, как медведь в берлоге, и не нападает нам в спину! Мы должны быть благодарны, что наши так называемые друзья не проявляют по отношению к нам величайшего предательства! Австрия прислала через Мейендорфа новый проект соглашения с Турцией все в том же духе и такой же неприемлемый. А затем они нам скажут: «Мы сделали все, что от нас зависело, чтобы устроить ваши дела. Вы не захотели»… И нападут на нас.
У Антонины Блудовой были живые картины, в которых турки фигурировали во всех видах. Среди зрителей были два свирепого вида черногорца, которые завтра отправляются резать головы туркам, что, судя по их выражению, им более по нраву, чем живые картины Антонины Блудовой.
7 марта
Во французской прессе появилась глупая и дерзкая статья некоего Ле-Дюк, бывшего гувернером в Петербурге, в которой он подробно расписывает, что император Николай сошел с ума, что он потерял рассудок, потому что Сенат не поднес ему титула «Великого» в день 25-летия его царствования, как он того ожидал. Все это утверждается самым серьезным и уверенным тоном. Вот к чему ведет свобода печати в странах, стоящих во главе европейской цивилизации! Что касается нас, мы задыхаемся от противоположного зла, мы немы, мы молчим и безнаказанно позволяем себя оскорблять даже в том случае, когда на нашей стороне правда и здравый смысл…
21 марта
Вчера адъютант Мирбах приехал с Дуная и привез известие, что наши войска перешли через реку в трех местах: в Тульче, Мачине и Галаце и что потери не особенно велики[50]. Сегодня утром во дворцовой церкви состоялся молебен по поводу этого первого успеха наших войск.
6(18) апреля
Ходит слух, что 9 апреля нового стиля Австрия и Пруссия подписали протокол, в котором они гарантируют неприкосновенность Турецкой империи и проектируют союз четырех западных держав с целью заставить Россию вывести войска из княжеств[51]. Австрия понемногу раскрывает свою двойную игру, мнимого приятеля, но что другое можно было от нее ожидать? Вадим Блудов приехал из Вены. Он говорит, что там свирепствует антирусское озлобление. Эрцгерцогиня София без всякого стеснения провозглашает в императорских салонах во всеуслышание, что Россия ослаблена, что она напугана, что стоит только немного надавить и она пойдет на все уступки. Вот какова эта Австрия, ради спасения которой император Николай несколько лет тому назад бросился в непопулярную войну и которая при первом внутреннем осложнении может быть опять спасена только вмешательством России! Тем не менее слепая и роковая злоба, которую она к нам питает, сильнее в ней чувства самосохранения.
Мой отец находится в состоянии крайнего возбуждения, он весь погружен в предсказания своего стола, который по поводу Восточного вопроса и возникающей войны делает множество откровений, как две капли воды похожих на собственные мысли моего отца. Стол говорит, что Восточный вопрос будет тянуться 43 года, что он разрешится только в 1897 г., когда потомок теперешнего императора вступит на константинопольский престол под именем Михаила I. Он говорит, что русские дойдут до Константинополя и там глупейшим образом остановятся. Австрия развалится и, как повешенный на дереве, будет задушена своей собственной политикой. Политика Англии изменится в конце восточного кризиса, и она вступит в союз с Россией. Наполеон III погибнет; после его смерти во Франции вспыхнет анархия, и красные на время возьмут верх, но скоро будут раздавлены. Я предоставляю моим племянникам проверить эти предсказания, которые, думаю, гораздо больше выражают политическую программу моего отца, чем предвидение стола…
