Но считать надо не только победы. Счет нужно вести и допущенным ошибкам. Перебираю вычерченные в оперативном отделе схемы боев, составленные по донесениям летчиков и контрольным снимкам фотопулеметов. Первый вывод: единственным, кто из летчиков корпуса сумел использовать преимущество «яка» в вертикальном маневре, оказался Алексей Машенкин. В качестве ведущего пары он срезал Ме-109, нагнав его тогда, когда тот лез на пределе своей скороподъемности в гору. Никто больше подобным козырем воспользоваться в бою не догадался. Объяснить это досадное обстоятельство несложно. Летчики пересели на Як-1 с устаревших истребителей И-16 и И-153. Но легче от таких объяснений не становилось. Ведь с начала формирования корпуса на вооружение поступали только «яки». Пора бы, казалось, запомнить, что готовился воевать и воюешь именно на этой машине. Недаром, видно, говорится про первый блин, который всегда комом… Огромное нервное напряжение, обычно сопутствующее первому бою, хоть у кого отшибет память! Однако вот, подумалось мне, Машенкину не отшибло…

С другой стороны, имелись примеры и, что называется, ювелирной работы. Особенно отличилась пара лейтенанта Тищенко. Вместе с ведомым В. С. Патраковым он в первые же минуты боя сбил на пикировании головной «юнкерс». Тот рухнул прямо на окопы фашистской пехоты. Но и пара Тищенко, выходя из атаки над самой землей и не успев набрать ни скорости, ни высоты, напоролась на пару Ме-109, у которых и того и другого имелось с избытком. Немцы свалились Тищенко и его ведомому чуть ли не на головы. Вины наших летчиков тут, разумеется, не было: не «юнкерс» за ними, а они за «юнкерсом» гнались. Но на войне и без вины виноват. И не миновать бы беды, если бы не закон взаимовыручки. На помощь паре Тищенко пришла пара лейтенанта А. И. Туманова. Их стремительная, яростная атака спугнула немецких летчиков, которым и в голову не пришло, что все это чистый блеф — у Туманова и его ведомого к тому моменту вышел весь боезапас, да к тому же и горючее было на пределе. А пара Тищенко, между тем успев набрать скорость и высоту, тут же сцепилась со второй парой «мессеров». Заложив после очередной атаки вираж, Тищенко внезапно заметил под собой еще пару Ме-109, которые преследовали одиночный «як». Не колеблясь ни секунды, Тищенко атакует новую цель. Ведущий пары задымил, но ведомый продолжает преследовать «як», быстро сокращая расстояние, отделяющее его от жертвы. Вот-вот выйдет на дистанцию, с которой можно открывать огонь. А «як» как ни в чем не бывало идет по прямой, как будто у него хвост не из дюраля, а из дюймовой броневой стали. Сейчас ему влепят, мелькает в голове Тищенко. И, стараясь опередить, сам жмет на гашетку. Но из-за спешки трасса идет мимо немца. И тогда Тищенко ныряет ему под брюхо и выскакивает прямо перед пушками «мессера». Расчет оправдался. Немец, соблазнившись легкой добычей, бросил «як», который, как позже выяснилось, лейтенант В. И. Луговой, успевший расстрелять боезапас, нарочно подставлял немцу, чтобы Тищенко мог лучше прицелиться и попытался разделаться с новым противником. Вскоре и у Тищенко кончились снаряды, но боя он не прекратил, хотя немец и понял, что перед ним теперь беззащитная мишень. Но тут инициативу перехватил однополчанин Тищенко Иван Федоров, и фашисту, вместо того чтобы добить безоружный «як», самому пришлось спасаться от пушечных трасс…

Рассказывая столь подробно об этом бое, я поступаю так отнюдь не случайно. Именно в таких боях ярко проявлялась взаимная выручка и самоотверженность наших летчиков, совершенно не свойственные манере боя противника. Тищенко, Туманов, Луговой, Федоров — такова цепочка взаимных действий, когда летчики приходят друг другу на помощь, больше заботясь о жизни товарища, чем о своей собственной.

Не менее мужественно сражались и другие летчики корпуса. Вот только некоторые из боевых донесений, поступивших из полков в штаб корпуса и дивизии за этот день.

«Четверка под командованием капитана В. Г. Лапшина в составе летчиков М. И. Куценко, В. С. Конобаева, Н. П. Логвиненко сбила шесть самолетов противника в одном бою. Куценко уничтожил три, Логвиненко — два фашистских истребителя».

«Группа истребителей во главе с капитаном И. Д. Батычко перехватила на подступах к плацдарму двенадцать бомбардировщиков Ю-87 под прикрытием четверки Ме-109. С первой атаки капитан Батычко сбил ведущего группы бомбардировщиков. Ведомые капитана Батычко лейтенанты И. В. Федоров, Ф. П. Свеженцев, Е. Е. Анкудинов уничтожили еще два бомбардировщика. В этом же бою пара лейтенанта В. И. Лугового связала боем истребителей противника и двух уничтожила».

«Девятка истребителей майора А. У. Еремина атаковала группу „юнкерсов“, направляющихся к плацдарму. Уничтожено пять бомбардировщиков».

Приведу в заключение слова командующего 18-й армией генерала К. Н. Леселидзе, который, оценивая действия авиации в тот памятный для меня день, писал:

«Массированные удары нашей авиации по противнику, пытавшемуся уничтожить десантные части в районе Мысхако, сорвали его планы. У личного состава десантной группы появилась уверенность в своих силах».

Именно в тот день, 20 апреля, когда намеченная немцами решающая атака на силы защитников плацдарма с треском провалилась, наметился и перелом в воздушной обстановке. В течение следующих двух дней активность вражеской авиации значительно снизилась, а количество ее самолето-пролетов сократилось вдвое. Зато наша авиация наращивала в эти дни удары с воздуха, успешно штурмуя и подвергая бомбардировке позиции противника перед фронтом 18-й армии в районе Новороссийска и Федотовки.

Но главные схватки за господство в воздухе над Кубанью были еще впереди, и ожесточенные воздушные сражения продолжались с короткими перерывами вплоть до начала июня. Бои 20 апреля, когда в битву с противником включились помимо 4-й воздушной армии три корпуса резерва Ставки Верховного Главнокомандования, стали для немцев первым предупреждением, что привычному для них превосходству в воздухе наступает конец. Умелая боевая работа летчиков 3 иак была, разумеется, только частью общего вклада в начинавшийся процесс окончательного разгрома немецкой авиации над Таманским полуостровом.