Все те из нас, кто были горячими поклонниками его отца, очень надеялись на Брэндона. Может быть, нам можно простить наш эгоизм, то, что мы так отчаянно хотели увидеть, что он добился успеха, что факел из рук его отца перешел в те единственные руки, которые были действительно способны нести его. Возможно, наивно это читать, но отчасти причиной моего прихода к нему в тот день было, я думаю, желание внести свою лепту в осуществление Брэндоном его кинематографического предназначения, обеспечив ему необходимое внимание публики. Сейчас меня поражает, как глупо было придавать столь большое значение этой встрече, которая была, по всей вероятности, не более чем одним из многих десятков и сотен интервью в его жизни. Но тем не менее моя ретроспективная оценка не может вычеркнуть тот факт, что эта единственная встреча оказала глубочайшее воздействие на мою жизнь.
Внезапно снова появилась Баум и указала, что мы должны сесть напротив друг друга за большой дубовый стол для совещаний. Она осведомилась, не хотим ли мы чего-нибудь выпить — кофе, например, — перед тем как она оставит нас вдвоем. Мы оба ответили положительно. Брэндон посмотрел на меня и сказал, улыбнувшись: «Мой единственный большой грех — я пью много кофе». Когда Баум вышла, Брэндон откинулся в кресле, пользуясь несомненным преимуществом, которое давала ему обыкновенная одежда: белая хлопчатобумажная футболка и черные джинсы.
| Брэндон Ли — «мастер жизни» |
Он просто и искренне улыбнулся, как и ожидается от человека, абсолютно уверенного в своем мастерстве (или своем кунг-фу, если придерживаться тематики этой книги), его окружала аура уверенности. Он носил довольно длинные волосы, и меня сразу же поразило его хрупкое телосложение. Я прикинул, что весил он, наверно, фунтов 155[5], но, как он сообщил мне, для такой его внешности на тот момент существовали причины:
Я готовлюсь к съемкам «Ворона», поэтому мне надо постараться сбросить жир. Сейчас он составляет где-то 6 процентов, но хочу дойти до того, чтобы выглядеть болезненно худым, и пытаюсь сделать это без существенной потери мышечной массы, но это трудно, потому что грань здесь очень тонкая.
Наша беседа длилась совсем недолго, когда приверженность Брэндона первому принципу Брюса Ли в джит кун до («Исследуй собственный опыт») стала очевидной.
Я испытываю большое уважение к отцу, но я совсем другой человек. Я вырос в другой стране, и совершенно ясно, что в результате я испытывал влияние совершенно других факторов, чем он. Думаю, однако, что в съемках я действовал в значительной степени сам по себе. Вы знаете, что, когда моего отца не стало, мне было девять лет, так что у нас и нe было шанса поговорить по-настоящему о том, как играть в кино, о его и моем отношении к кино или о чем-то подобном. И кроме того, у меня была возможность играть во многом по-другому — то, чего у отца не было, потому что он был гораздо старше меня, когда начал сниматься.
| Брэндон и Шэннон посещают своего отца на съемочной площадке во время съемок фильма «Игра со смертью». Члены семьи Ли всегда вместе |
Очевидно, что Брэндон не стремился найти какую-то добившуюся успеха личность в качестве примера для подражания, как и его отец, который считал это неправильным подходом к самореализации. Второй принцип боевых искусств джит кун до («Впитывай то, что может быть тебе полезно»), которыми Брэндон начал заниматься, еще держась за руку своего отца, он счел особенно нужным для собственного развития.
Думаю, боевые искусства в моей жизни — а они составляют ее неотъемлемую часть — это целиком заслуга моего отца, и я бесконечно признателен ему за это. Он начал приобщать меня к ним сразу, как только я научился ходить. Он занимался моим обучением, пока был жив, и даже потом, когда я продолжил занятия, моим инструктором был один из его учеников. Так что, хотя в процессе обучения я испытал влияние разных источников, в основном все-таки боевые искусства настолько связаны для меня с отцом, что все остальные не столь существенны. Мне кажется, именно в этом проявилось его сильнейшее влияние.
Брэндон осознавал, что идейное наследство его отца выходит далеко за рамки боевых искусств, и призыв Брюса Ли «продолжать плыть» был подхвачен его сыном, который сказал мне: «Цель моих занятий боевыми искусствами — просто продолжать тренироваться, продолжать развиваться. Все время узнавать что-то новое».
Брэндон также дал понять, что ему много раз предлагали роли в фильмах, где применялись боевые искусства, что значило бы для него следовать по стопам отца, однако он сразу же понял, что возможности такого пути ограничены. Он понимал, что просто копировать отца или же напрашиваться на сравнение с ним означает, что его духовное и артистическое развитие остановится и собственный процесс самопознания станет невозможным.
Иначе говоря, Брэндон решил отказаться от этих ролей в соответствии с третьим принципом джит кун до («Отвергай то, что бесполезно»), с тем чтобы перейти к четвертому принципу, величайшему благу («Добавь то, что особенно подходит для тебя»). Он понял, что, уступая такой потребности «легких денег», он станет основывать свой выбор на ожидании одобрения от других и позволит им решать за себя — отдельного индивидуума и личности, — как ему надлежит развиваться. Брэндон выразил позицию, которую отстаивал его отец, — «Будь самим собой и верь в себя», когда искал источник удовлетворения внутри себя, а не в окружающем мире:
Единственное, что я могу сказать: нельзя делать выбор в карьере, будь то выбор профессии или выбор в работе актера, основываясь на попытках действовать вполсилы или оправдать сравнение с кем-то еще. Этого просто нельзя делать. Вы должны делать свое дело, чувствуя суть нутром, основываясь на своих инстинктах, на своей собственной жизни.
Наш разговор постепенно перешел к теме психологии. Именно здесь Брэндон поделился со мной некоторыми из своих наиболее интересных догадок по поводу человеческого рода.
Любопытный момент: если вам приходится разговаривать с тем, кто по-настоящему зол из-за чего-то на весь свет, это зло целиком и полностью отражается в его взглядах на жизнь. Он видит все через фильтр этого зла. И когда смотришь на такого человека, становится болезненно очевидно, на чем он зациклился, но для того, кто действительно затаил обиду на жизнь, эта обида, это зло — его мир, и он не может уже видеть по-другому.
Он объяснил мне, что совсем недавно закончил сниматься в фильме «Быстрый огонь», и одной из тех причин, по которым он заинтересовался проектом, была возможность сыграть роль как раз человека, затаившего обиду на весь мир.
Мне кажется, самое замечательное в том, что этот мальчишка в конце фильма получает шанс снять этот груз обид со своих плеч. И знаете что, ведь у всех нас есть такого рода опыт, когда мы сняли с себя своего рода огромную тяжесть с плеч и сказали себе: «Вот, теперь все так просто. Я вижу все совсем по-другому». В начале фильма, однако, это человек действительно с такой тяжестью на плечах, и мне это нравилось, потому что, вообще, когда играешь молодых персонажей, что я, естественно, буду делать еще пару лет, нередко это представляет определенную трудность, поскольку за ними нет никакой истории. То есть сколько может рассказать о себе парень, которому двадцать два года от роду? У него просто нет еще ничего, что можно было бы рассказать. Вот вам одна причина, по которой быть актером — это большая удача, потому что, когда вам исполняется тридцать, а потом сорок, вы можете сказать себе что-то вроде: «Эй, у меня побольше историй, которыми я могу поделиться, и побольше опыта, к которому можно обратиться». Но у этого персонажа было кое-какое прошлое. Мне понравилась вся эта история о площади Тяньаньмынь (по сценарию персонаж, которого играл Брэндон, был свидетелем смерти своего отца во время резни на площади Тяньаньмынь), и мне понравилось, как в начале фильма у него появляется настоящая проблема, а к концу она в определенном смысле разрешается — если фильм действует на тебя.
