Эстонцы же, как положено и свойственно европейцам, в первую очередь подключают голову и начинают рассуждать с позиций закона и права. Получается, что любой разговор проходит в параллельных плоскостях. Каждый говорит о своем и искренне удивляется, как же это оппонент не понимает элементарных вещей. И никто не подскажет, что понять им друг друга не суждено. Потому что в разных плоскостях. Как в геометрии — не пересекаются, и все тут.

Эстонцы экономны. Иногда — до скупости. Но это тоже результат опыта выживания. Знакомый эстонец Мадис Пыльд всю жизнь работал в конструкторском бюро. Мы с ним вместе проектировали малые промысловые суда для рыболовецких колхозов. Курил только «Приму». Были такие сигареты-убийцы. Поговаривают, что они здесь, в России, до сих пор производятся.

Так вот, каждый час Мадис доставал пачку, ножницами разрезал сигарету пополам, вставлял в мундштук и эту половинку курил в коридоре. А вторую половинку — на следующий раз. Экономил, чтобы купить машину. Дело было еще при советской власти, и купить он хотел «Запорожец». Но это еще не все. И спички он тоже резал пополам, но уже не поперек, а вдоль, скальпелем, которым затачивал карандаши. В целях экономии. И питался экономно, сделанными дома бутербродами без масла. Не купил он машину. Не успел. Жизнь закончилась раньше времени. Но это — крайность, предел экономичности.

Скудная почва, отсутствие природного газа, нефти, железной и медной руды и золотых самородков, предполагают определенные затраты сил и средств на производство единицы продукта. Наверное, именно поэтому традиционные блюда национальной эстонской кухни просты, доступны и понятны.

Во-первых, это рыба. В основном, салака и килька — соленая, вяленая, тушеная, жареная, копченая. Обязательно капуста, разным способом приготовленная, но тоже и тушеная, и жареная, и свежая, и квашеная. Господи, как эстонцы умеют квасить капусту! Никто в мире так не умеет. Особенно белокочанную, очень тонко шинкованную, и чтобы совсем без моркови. И до сих пор, — стоит попасть на центральный Таллиннский рынок, что между улицами Ластекоду и Кельдримяэ, — ноги сами несут к этим дубовым бочкам с квашеной капустой. Сначала капуста, а потом все остальное.

Конечно, сегодня рацион более разнообразный, чем исторически сложившийся. Жить становится лучше. Но с другой стороны, рыбы-то своей — все меньше и меньше. И сельдь, и салака, и килька на 90 процентов закупается в Швеции и Финляндии. А скумбрия и лосось — полностью из Норвегии. Здесь своей доли вообще уже не остается, как, впрочем, и флота, который эту рыбу когда-то вылавливал. Но, зато остались знаменитые нарвские миноги. Потому, что кроме как в реке Нарва они, похоже, нигде и не водятся. Хочешь — не хочешь, приходится ловить самим.

У эстонцев, как и у большинства цивилизованных народов, не принято хвастаться своим благополучием. Это считается неприличным. Как нищета, так и выставляемое напоказ богатство, признаются пороками. Жизнь, правда, меняется и вносит свои поправки. Поэтому сегодня, встретив на улице Таллина пятисотсильный кабриолет «Феррари» или «Порше», уже нельзя с абсолютной уверенностью сказать, что за рулем русский. Это может быть и эстонец. Вероятность мала, но уже существует. Раньше не было никакой такой вероятности.

Для русского человека обращение по имени-отчеству естественно и понятно. Говорят даже, что такое обращение — это уже своего рода взятка. Видишь, мол, как мы к тебе уважительно. Так что уж сделай, пожалуйста.

У эстонцев так обращаться не принято. Только по имени, независимо от разницы в возрасте и служебного положения. Обращение по имени — отчеству вызывает у эстонца растерянность и даже оторопь. Постоянное упоминание своего отца, да еще по-русски, эстонец воспринимает так же, как россиянин — упоминание невпопад твоей матери. Это надо учитывать при общении.

Эстонцы, как правило, настойчивы, последовательны и точны. Дотошны и скрупулезны. Разгильдяйство и эстонец — понятия совершенно несовместимые. Сначала все просчитают, а потом берутся за дело. И начатое, как правило, доводят до конца, не меняя решения по ходу реализации.

Такие же и законы. Принимаются навсегда, потому что выверены и продуманы со всех сторон. Но эстонские законы — это особая тема. Именно от них, оказывается, зависит уровень жизни народа. Поэтому о законах, об их создании и соблюдении речь впереди. Хоть это и может показаться скучным.

Сегодня в России только и слышно, что о помощи нашим соотечественникам за рубежом. Как им там тяжко на чужбине. Как их там мучают, чуть ли не насильно удерживают в Эстонии.

В России даже программы специальные для помощи созданы, всесторонне продуманные и многомиллиардные.

Тут невольно задумаешься: а кто это — соотечественники? Кому это мы опять собрались помогать? И нужна ли им наша помощь? Где та грань, тот критерий, по которому можно определить — соотечественник ты или нет? Вот ты — да, ты нам подходишь, заходи! А ты, извини, ты уже не подходишь, не соотечественник ты нам вовсе! Как определять? По гражданству российскому? Или по национальности? Или по особому духу русскому? А почему не татарскому? Татары ведь тоже россияне. А крымские татары — соотечественники наши или совсем наоборот?

Вот, скажем, Иванов Василий Петрович, русский, и родители русские, а родился в Эстонии. Там и живет. Получил эстонское гражданство. Сдал экзамен по языку и получил. Он — соотечественник наш или нет? А если бы он родился в России при прочих тех же условиях. Изменился бы его статус?

Или, к примеру, Тийт Метсакюла, эстонец по национальности, но родился в России и гражданин России. Так получилось. А живет сейчас, не пойми где — в Латвии. Он соотечественник наш или нет? Живущий в Латвии эстонец, российский гражданин. Неплохо, да?

А если взять Джека Чемберлена, темнокожего баскетболиста, или футболиста, приехавшего из-за океана поиграть в России в любимую игру и сразу получившего российское гражданство. И такое ведь теперь нередко бывает. Он соотечественник нам или как? Когда он уедет обратно, к себе на родину, но уже российским гражданином, мы должны ему помогать как соотечественнику?

Или Катюха Рыжова, родившаяся в Смоленске, вышедшая замуж за француза, потому что не нашлось вокруг своих непьющих мужиков, и получившая французское гражданство. Она соотечественница? А во Франции таких соотечественниц уже не одна и не пять тысяч!

Ситуаций огромное множество. Достаточно постоять в очереди в нашем ОВИРе, теперь миграционная служба, — такого наслушаешься! И за каждой ситуацией — судьба человека, его семьи и родственников, разделенных государственной границей.

Тридцать миллионов! Это ж почти четверть населения России. Так кто же они, наши соотечественники в Эстонии? Все русские? А татары, калмыки, буряты как же? Тогда, значит, все русскоязычные жители, для кого русский язык — родной. Но уже больше половины русских в Эстонии — эстонские граждане. Граждан другой страны разве можно считать соотечественниками? Или тогда считать таковыми всех бывших граждан СССР, не по своей воле разом оказавшихся за пределами России. Но эстонцы тоже были гражданами СССР, и тоже оказались за пределами России. И не хотят почему-то быть нашими соотечественниками.