Так, например, при выполнении боевого задания в районе населенного пункта Пайдары, что южнее Рундени, стрелковый взвод, возглавляемый старшим сержантом И. М. Трофимовым, парторгом роты 1024-го стрелкового полка 391-й дивизии, оказался в исключительно трудном положении. Отрезанный гитлеровцами от основных сил батальона и роты, он продолжительное время дрался в окружении, почти полностью израсходовал боеприпасы. Как быть дальше? «Идем в рукопашную схватку, будем пробиваться!» — объявил бойцам Трофимов. И, выбрав удобный момент, первым поднялся в необычную, казалось бы обреченную на провал, атаку. Двух фашистов он оглушил прикладом своей винтовки, затем подхватил трофейный автомат и уничтожил из него еще восемь вражеских солдат. Вслед за Трофимовым дружно обрушились на ошеломленных внезапностью удара гитлеровцев остальные воины взвода. И вырвались из кольца, вышли к своим. Более того, привели с собой в роту двух пленных.

Командование высоко оценило бесстрашие и мужество личного состава взвода. Все его бойцы были удостоены государственных наград, а парторг роты старший сержант Иван Михайлович Трофимов — до войны колхозник в Бурятии — был представлен к высокому званию Героя Советского Союза. Спустя некоторое время оно было ему присвоено.

Политотдел армии вскоре издал листовку, посвященную подвигу этого героического взвода. В ней ярко рассказывалось и об опыте работы И. М. Трофимова как парторга роты. Перед каждым боем, перед каждым трудным переходом через болотистую местность парторг Трофимов и командир подразделения капитан Скакун непременно советовались, как лучше выполнить стоящее перед ротой боевое задание. А затем со своим решением знакомили весь личный состав. Коммунисты и комсомольцы получали от них конкретные поручения — быть в первых рядах атакующих, вести за собой беспартийных. И пример в этом показывал прежде всего сам парторг. Вот почему он пользовался в роте огромным авторитетом и уважением.

А вот другой пример. В боях на подступах к Резекне массовый героизм при отражении вражеских контратак проявили воины стрелкового батальона майора Н. А. Сукача и артиллерийского дивизиона капитана С. Ф. Черникова. Эти опытные командиры-коммунисты в труднейших условиях боевой обстановки обеспечили четкое взаимодействие между своими подразделениями, неоднократно выходили победителями из схваток с превосходящими силами противника.

Капитана Черникова я хорошо знал еще по 1-й ударной армии. Осенью 1942 года возглавляемая им батарея попала на реке Робья в окружение. Положение казалось безвыходным. Однако смелый и расчетливый комбат не растерялся: его батарейцы ночью внезапно атаковали врага, прорвали вражеское кольцо и вышли к своим.

За два года войны боевая слава этого командира еще больше возросла. В 391-й стрелковой дивизии капитан С. Ф. Черников и командир стрелкового батальона майор Н. А. Сукач справедливо считались подлинными мастерами своего дела. Об их воинском умении и бесстрашии с большой душевной теплотой отзывался комдив полковник А. Д. Тимошенко. А начальник политотдела подполковник Ф. И. Куцепин называл их лучшими активистами партийно-политической работы, умеющими находить путь к сердцу каждого бойца.

В боях на подступах к Резекне, где стрелковый батальон и артдивизион оседлали и удержали шоссейную дорогу, коммунисты Николай Сукач и Сергей Черников вновь показали огромную силу своего командирского и партийного влияния на подчиненных, личное мужество и отвагу. Несмотря на то что фашисты, пытаясь восстановить положение, много раз контратаковывали позиции батальона и артдивизиона превосходящими силами пехоты при поддержке большого количества танков и самоходных орудий, никто из подчиненных майора Сукача и капитана Черникова не дрогнул. Все стояли насмерть.

Здесь, на подступах к Резекне, оба командира пали смертью храбрых. Чуть позже Николаю Архиповичу Сукачу и Сергею Федоровичу Черникову было посмертно присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

В те же дни звания Героя Советского Союза удостоился и командир минометного взвода 1280-го стрелкового полка лейтенант Матвей Матвеевич Тищенко, член ВКП(б) с 1929 года.

Когда эта часть выбила гитлеровцев из первых траншей, взводу лейтенанта Тищенко удалось с ходу занять командную высоту и открыть с нее минометный огонь по промежуточному рубежу обороны противника. Чтобы сбить их с высоты, фашисты начали яростные контратаки. Они следовали одна за другой. Вскоре у подчиненных М. М. Тищенко кончились мины. От взвода остались в живых всего лишь трое бойцов и он, тяжело раненный командир. Выход был один — вызвать огонь наших артбатарей на себя, погибнуть, но не дать возможности гитлеровцам вернуть высоту.

Лейтенант Тищенко так и сделал — связался по телефону с артиллеристами и, превозмогая боль, лично корректировал этот огонь. Высота была удержана. Чудом остались в живых и израненные, оглохшие четверо ее защитников. Они с честью выполнили свой солдатский долг.

Все бойцы взвода лейтенанта М. М. Тищенко — живые и павшие — были удостоены высоких государственных наград.

Эти и подобные им боевые эпизоды, как в зеркале отражавшие высокий морально-политический настрой коммунистов и комсомольцев армии, широко использовались па-ми в ходе партийно-политической работы. И, беря пример с лучших, воины загорались страстным желанием нанести врагу как можно больший урон, быстрее вышвырнуть фашистскую нечисть с советской земли.

Гитлеровцы оказывали отчаянное сопротивление как на подступах к городу, так и в самом Резекне. Бой за него, начатый на рассвете 26 июля, продолжался больше суток. Полки нашей 391-й стрелковой дивизии и части 7-го гвардейского стрелкового корпуса 10-й гвардейской армии полностью овладели городом и железнодорожным узлом только к 9 часам утра 27 июля. Временным военным комендантом Резекне командующий фронтом назначил командира 1280-го стрелкового полка подполковника Н. Б. Алехина, чьи подразделения первыми ворвались на его улицы.

Когда мы с помощником по комсомольской работе приехали в политотдел 391-й дивизии, в Резекне уже вернулись из соседнего леса многие местные жители. Все спешили домой, и поговорить с ними удалось не сразу. Возле дома с красным флагом на фронтоне остановился и устало присел на тележку с небогатым скарбом пожилой латыш с натруженными рабочими руками. Он заговорил со мной сам:

— Долго мы вас ждали, товарищ офицер. Думали, не дождемся. Но теперь и для нас наконец начнется спокойная жизнь.

— Фашисты еще близко. Могут бомбить город, — заметил я.

— Верно, могут бомбить. Но бомбежки переживем. Главное — не будет гитлеровцев, разбойников этих. Они нас за людей не считали, обращались как с бездомными собаками.

Словоохотливый старик рассказал о проводимых оккупантами облавах, о насильственной мобилизации молодых латышей в немецко-фашистскую армию, об убийствах ни в чем не повинных людей, об издевательствах и насилиях. В разговоре он несколько раз упомянул название соседней с городом деревни Аудрини, которую, по его словам, «фашисты стерли с лица земли, а жителей, в том числе и детей, постреляли».

О трагедии этой деревни с горечью говорили нам и другие горожане, с которыми довелось тогда беседовать.

По утверждению жителей Резекне и соседних с ним населенных пунктов, все началось с приказа начальника полиции безопасности оберштурмфюрера Штрауха. Приказ, по словам свидетелей, был очень жестоким и касался деревни Аудрини (я ознакомился с ним много лет спустя, во время работы над книгой). Он гласил:

«Жители деревни Аудрини скрывали у себя красноармейцев… Как наказание я назначил следующее:

а) деревню Аудрини сжечь, стереть с лица земли;

б) жителей мужского пола арестовать;

в) 30 жителей мужского пола деревни Аудрини 4 января 1942 года публично расстрелять на базарной площади города Режица (Резекне)».

Выполнили этот приказ головорезы из СД. При этом они внесли в осуществление зверской акции и свою «лепту», о чем свидетельствует другой секретный документ — «Сообщение о событиях в СССР № 163» от 2 февраля 1942 года. В нем говорилось: